Дона Флор и ее два мужа - Жоржи Амаду

Дионизия взглянула на сына и улыбнулась в подтверждение.

— Так вот, моя подруга хочет узнать… Она, видите ли, дала обет, когда была при смерти, что ее первенец станет священником, если святой Бонфим ей поможет и она выживет. — Дона Норма говорила не спеша: эта история, придуманная ею накануне, ей самой не очень нравилась. — И вот бог внял ее молитвам, и она выздоровела каким-то чудом.

Мулатка слушала с любопытством, стараясь уловить связь между болезнью этой девушки, чудом святого Бонфима и ее ребенком. Дона Норма заторопилась, желая поскорее миновать щекотливую тему.

— Но разве можно выполнить такой обет, не имея ребенка? И тогда она решила усыновить чужого, воспитать его, а потом отдать учиться в семинарию. Она узнала о вашем сыне и выбрала его…

Польщенная Дионизия мягко улыбнулась, и дона Норма, поняв эту улыбку как знак согласия, пояснила:

Она хочет усыновить вашего ребенка, оформив нужный документ в нотариальной конторе. Словом, взять его насовсем и воспитать как сына.

Дионизия молчала, прикрыв глаза. Слушала ли она дону Норму или доносившуюся издалека песню?

Я хотел быв объятьях твоих умереть!Лучше мне умереть,чем терпеть

— Лучше умереть, — прошептала она и, когда снова открыла глаза, от прежней ее сердечности не осталось и следа: взгляд стал холодным, у рта залегли горькие складки. — А почему?… — тихо спросила Дионизия. — Почему она выбрала моего ребенка? Почему именно его?

«Должно быть, мы причиняем ей невыносимое страдание, — подумала дона Норма… Какая мать захочет расстаться со своим ребенком? Даже самая бедная, прозябающая в нищете, предпочтет, чтобы ей разорвали сердце».

Кто-то сказал, что ваш ребенок здоровый и красивый… И что у вас нет средств его воспитывать…

Если бы это делалось не ради блага ребенка, если бы речь шла не о сыне Гуляки, дона Норма ни за что бы не выступила в роли посредницы и ни к кому не обратилась бы с подобным предложением. Она с трудом выдавливала из себя слова. Но действительно ли это сын Гуляки? Не следует забывать о ремесле Дионизии. Мальчик еще темнее матери, а где же белокурые волосы Гуляки? Дона Норма сделала еще одно усилие над собой: намекнула, что мальчик в новой семье не будет знать нужды.

— У вас здесь полно ребятишек, да и у моего кума Жоана Алвеса крестников хоть отбавляй, я сама крестила одного из них. И все они голодают, живут в грязи, просят милостыню, даже воруют… Моя подруга не миллионерша, но достаточно обеспечена, чтобы бедняжка не голодал, не попал в тюрьму, учился на священника и ходил в церковь…

Будто разгадав вдруг намерения доны Нормы, младенец проснулся и заплакал. Дионизия высвободила грудь и, устроив ребенка поудобнее, стала его кормить. Она слушала гостью молча, как бы взвешивая все ее доводы: мальчика окружат комфортом и лаской, он ни в чем не узнает недостатка. Конечно, матери тяжело расстаться с сыном, но только эгоистка обречет свое дитя на голод и нищету. Дона Флор добрейшей души женщина, лучше ее трудно найти.

Дионизия теснее прижала грудь к губкам уже сытого ребенка. Повернувшись к окну, где стоял Жоан Алвес, она заговорила, обращаясь к нему, будто женщины не стоили того, чтобы им отвечать:

— Видите, сеу Жоан, как обращаются с бедняками? Эта вот, — она кивком указала на дону Флор, — сама не может рожать, так разузнала, что Дионизия Ошосси, у которой здоровья больше, чем денег, родила сынишку, и сказала своей подруге: «Пойдем с ней потолкуем… Эта чумазая еще будет нас благодарить»…

Дона Норма попыталась ее прервать:

— Нет-нет, вы к нам несправедливы…

Голос мулатки звучал то взволнованно, то равнодушно, в нем слышалась горечь:

— Но у нее не хватило мужества пойти одной, и она попросила твою куму помочь ей уговорить меня. Ребенок Дио большой и красивый, из него получится отличный падре, а мать нищая и отдаст его без слова, да еще будет довольна, что избавилась. А если не отдаст, значит, она негодяйка и настоящая шлюха. Приблизительно в таком духе она мне тут толковала, вы сами слышали, сеу Жоан. Она думает, что у бедняков нет сердца, что раз я веду эту ужасную жизнь, то не имею права воспитывать своих детей…

Дона Норма снова попыталась остановить ее:

— Не говорите так…

Мальчик перестал сосать, и Дионизия встала с постели, держа его на руках, выпрямившись во весь свой величественный рост; красивая и в ярости, она поистине смотрела королевой. Продолжая говорить, мулатка неторопливо занималась ребенком, выкупала его в эмалированном тазу, перепеленала, посыпала тальком и одела в надушенную лавандой распашонку.

— Но они ошиблись адресом, я из тех женщин, которые способны воспитать своих детей так, чтобы люди их уважали, и мне не нужнее чужая милость. Пусть он не станет падре, пусть даже станет вором, все может случиться, но воспитывать его буду я сама и так, как сочту нужным. Он станет вожаком нашего квартала, с ним никто не посмеет шутить, и я не отдам его богачке, которая даже родить не смогла…

Она ласково улыбнулась ребенку и сказала ему:

— А главное, у тебя есть отец, который о тебе позаботится.

Вот тут-то дона Флор и взорвалась. Неожиданно расхрабрившись, она отчаянно закричала:

— Только его отец — мой муж… Ваш ребенок мне не нужен, я хочу получить ребенка своего мужа… Вы не имели права заводить от него ребенка, вы спутались с ним, это ваше дело, но право на ребенка моего мужа имею только я…

Дионизия пошатнулась, будто ее ударили в лицо:

— Вы хотите сказать, что вы замужем за ним?… Неужели это правда?

Облегчив этой вспышкой свою исстрадавшуюся душу, дона Флор снова сникла и безнадежным тоном проговорила:

— Да, замужем уже три года… Извините меня, но только поэтому я и решила воспитывать ребенка, раз уж сама не могу родить… Но теперь я вижу, что вы правы, сеньора, воспитывать мальчика должна его мать… Да и какой толк был бы от моего воспитания? Я пришла потому, что слишком люблю своего мужа и боялась, что он бросит меня и уйдет к ребенку. Все остальное ложь. Но после того, как я вас увидела, я поняла, что — с сыном или без сына — он никогда не оставит вас, сеньора…

— Никакая я не сеньора, но клянусь здоровьем моего сына, если бы я знала, что Валдомиро женат, я не стала бы заводить от него ребенка и поддерживать с ним отношения. А ведь я собиралась бросить свое ремесло, построить домишко и жить с ним, как с мужем…

Она заканчивала одевать ребенка. Дона Норма подобрала полотенце, атмосфера в комнате несколько разрядилась.

— Клянусь, что Валдомиро — мой муж, — прошептала дона Флор, — это всем известно…

— Он никогда мне ничего подобного не говорил… — Дио взяла распашонку из рук доны Нормы и положила ребенка на кровать. — Почему? Зачем ему было меня обманывать? — Она задумалась, уже совсем успокоившись, и обратилась к доне Флор очень вежливо, даже уважительно. — Вы говорите, все знают о вашем браке, не так ли, сеньора?… Может быть… Но почему мне никто не сказал об этом раньше? Я ведь знакома со всеми его близкими, даже с матерью…

— С матерью? Но у него нет матери, она умерла…

— Как умерла? Я знакома и с ней и с его бабушкой… Знаю его брата, Роке, столяра…

— Тогда это не мой Валдомиро!.. — обрадовалась дона Флор, весело рассмеявшись. — О, как это замечательно!.. Норминья, это же другой Валдомиро! Я готова заплакать от радости…

Дионизия Ошосси, оставив ребенка на постели, закружилась в каком-то ритуальном танце. Она увлекла за собой Жоана Алвеса, не переставая благодарить свое божество: «Окэ, отец мой Ошосси, аро окэ!»

— Это другой Валдомиро, мой Валдомиро не женат, у него только одна женщина — Дионизия, его мулатка Дио…

Внезапно она остановилась, взглянув на дону Флор, дона Норма взяла мальчика на руки и стала его баюкать.

— Значит, наши мужья тезки? И мой без ума от… — Она осеклась, не закончив фразы.

— …от рулетки. Мой тоже, — закончила дона Флор.

— И вам сказали, что у меня сын от вашего мужа… Какие злые языки…

Дверь открылась, и на пороге появился плотный молодой негр, сияющий ослепительной белозубой улыбкой, с плутовским огоньком в глазах.

— День добрый!..

Все еще танцуя, к нему приблизилась Дионизия. Он здесь, рядом с ней, значит, долой все страхи и сомнения. Протянув руки к доне Норме, она взяла у нее ребенка и передала его отцу.

— Вот он, мой Гуляка, шофер грузовика, отец моего сына. — И, показав на дону Норму и дону Флор, сказала: — Это кума сеу Жоана, а вторая, знаешь, кто?

— Откуда мне знать?

— Жена другого Валдомиро…

— Моего тезки?

— Именно… Она думала, что ребенок у меня от ее мужа, и хотела взять его на воспитание, сделать из нашего малыша падре. — Она рассмеялась своим заразительным смехом и уже совсем спокойно продолжала: — Как вас зовут? Флор? Вот вы и будете крестной моего сына… Если хотите, я подыщу вам ребенка, своего я не отдам, он у меня один, но я могу найти то, что вам нужно…