Клены в осенних горах. Японская поэзия Серебряного века - Нацумэ Сосэки

Пасмурный день

О эта сквозящая в атмосфере пасмурного полдня

Сводящая с ума меланхолия почек на камфарном лавре!

Павлония, усыпанная цветами.

Брызги виски – пряный аромат сплина.

Откуда-то доносится сонное дыханье верблюда.

Взгляни: грязноватые пятна цвета свалявшейся

овчины,

Тлетворные миазмы, исходящие от сопревшей соломы.

Цветы рассыпались по топкой, жидкой трясине.

Бледно-лиловые цветы скорбят о чем-то –

Тяжко иго листвы, нависшей в небе над ними…

Где-то снова и снова, снова и снова – слушай! –

В отдаленье звучит крик голодного пеликана.

Утробное урчание дикой кошки.

Грусть заливистых соловьиных трелей.

Бульканье нагретой протухшей болотной жижи.

Цветы павлонии опадают в трясину.

Терпкая горечь, печаль Whisky…

Свежее дыханье сладчайшего теплого ветра.

Мягкая поступь отвратительного хищника за оградой.

Вяло свисающий с ветки мохнатый ленивец.

Причитанья цесарки, что с жалким, унылым видом

Склевывает гусениц, уставившись в землю.

Вокруг цветы опадают,

Лиловые цветы павлонии опадают.

Так и проходит день – наступает вечер.

Страх пациента, сбежавшего из больницы.

Ребенок с тоской в глазах.

Смеющийся черный невольник.

Бесконечно снующие распутные пьяные паяцы.

Под небом цветы павлонии опадают…

Новые брызги терпкой, горькой печали.

Прохожу опять мимо городского сада.

Военный оркестр – лавина черной тревоги.

Время к ночи.

Завывая уныло, выходят дикие звери, с клекотом

вылетают птицы.

Раздается леденящее душу рычанье белого медведя.

Цветы опадают во мраке.

Брызги виски – пряный аромат сплина.

Лиловые цветы павлонии опадают…

Оранжерея

Поздней весной под сводами оранжереи

В сумрачной истоме, в сумеречной истоме

Выбивается струйка из маленького фонтана.

Под ним приглушенно рдеющий амариллис,

Причудливо разбросанные гелиотропы.

Тихий шепот, в далекую юность влекущий

неудержимо.

О неиссякаемая струя фонтана!

Этот куст со свисающими желтыми плодами,

Благоуханные диковинные деревья…

Вместо неба синева громадных стекол.

Пятна солнечного света, соловьиные трели.

Песня юных дней в полумраке льется

неудержимо.

Этот черный бархат, эти ароматы,

Смутные сновиденья, нежные касанья!

Цвет пожухлой влажной коричневой кожи

             на старой шкатулке.

Тлетворное дыханье подернутого вечерней мглой

неба,

Запах прели, струящийся от юношеских мечтаний

неудержимо.

Угол комнаты на третьем этаже дома.

Тиканье часов в потускневшем золоченом футляре.

Сладостное, мучительное томленье,

Сновиденья, напоенные теплом полей душистых,

Отзвук юных дней, из темноты летящий

неудержимо.

Поздней весной под сводами оранжереи

В сумрачной истоме, в сумеречной истоме

Выбивается струйка из маленького фонтана.

Под ним приглушенно рдеющий амариллис,

Сладко увядающие гелиотропы,

Сквозь туманную мглу мечты устремляются

в юность

неудержимо.

Вечер

Ласково улыбается море.

Алый цветок за окном пламенеет в лучах заката.

Полон смутной тоской,

Сорвал я розу –

И услышал отдаленный шум городских кварталов,

Рокот моря, уходящего дня отзвук, –

А быть может, лишь отзвук вчерашней печали.

Ласково улыбается море.

Где-нибудь на земле, далеко-далеко, я знаю,

Под таким же закатным солнцем

Или под багровыми звездами Юга,

С розой в руке,

В шелестящем на ветру серебристом

Шелковом платье,

Вслушиваясь в ночь,

Грустит обо мне Незнакомка…

Бунт

Это было однажды в саду близ обители нашей.

В предзакатных лучах кроткого осеннего солнца

Под печальные вздохи бледно-желтой струи

фонтана

Струны скрипки оплакивали чуть слышно

Все мечты свои, тяготы и невзгоды.

В отблесках свечей, в благовонном ладанном дыме

Череда монахинь, выходящих из галереи, –

Белые чепцы в полумраке смутно мерцают.

Скрипка поет и плачет, пронзая болью,

Словно глоток обжигающего пряного рома.

Вновь и вновь в багряных лучах заката

Под печальные вздохи фонтана, что мечтой лучится,

Вторя песне без слов, лебединой тоске осенней,

Словно черное пламя порохового взрыва,

Из разверстой земли взметнувшееся клубами,

Обезумев, рыдает, рыдает скрипка.

Скрип и скрежет колес подъезжающего экипажа,

Свист отравленных пуль, сверканье мечей во мраке

И потоки дымящейся свежепролитой крови.

Как?! ужели все здесь обречено сожженью –

И фонтан, и обитель, и это синее небо?

Прозвучал последний, трепетный, алый мгновенный

вопль –

И ослепла скрипка…

У источника

Тихо падают капли.

На вечерней росе в саду

Отблеск закатного солнца.

Желтое журчанье.

В этот час все вокруг

в грустные нежные тона окрашено зарею.

Томно падают капли.

      Где-то плачет больное дитя…

      По капле мечта сочится.

Всюду звук поцелуев.

В небе трепет уходящего лета.

Словно мед, тягуче вода сочится.

Как глаза божества, сверкают прозрачные капли.

Смятенье теней.

В прохладной унылой мгле

тусклый блеск серебра,

пробивающийся сквозь тучи.

Мрачно падают капли.

Горечь солнца в оправе молний.

      Зов ушедшего лета.

Безнадежность мечты, влажной желтой мечты –

О, такой неясной!

Капля за каплей мечта сочится, сочится…

Белая дорога