Развода не будет! Удержать строптивицу - Екатерина Орлова

моей жене!

Понятное дело, Доманский не опустился до выяснений и оскорблений, но даже через телефонную трубку я чувствовал, как его штырит от моих слов. Вот и хорошо. Пускай думает, что это не я похитил жену, а она добровольно предпочла меня Роману. Так будет лучше для всех. Особенно для меня.

Признаться честно, за время нашего расставания я подумывал оставить жену в покое. Занести знакомой в ЗАГС подписанное нами заявление на развод и дать Марго свободу. Потому что мне казалось, я ее не заслуживаю. Слишком низкий поступок совершил. Слишком сильно обидел. Слишком заигрался в свою безнаказанность.

Надо сказать, отказ Марго простить меня за мой косяк так сильно бахнул меня об землю, что потом еще несколько месяцев внутренности содрогались от послевкусия.

И все же я передумал давать ход заявлению. Потому что внутри теплилась надежда, что, несмотря на сильную обиду Марго, для нас не все еще потеряно.

И все же я боялся, что сделал недостаточно. Дом, бизнес с нуля, свобода для жены, мое самобичевание, работа на износ… Всего этого казалось мало для искупления вины. Но я не знал — и до сих пор не знаю, — что еще могу сделать, чтобы заслужить ее прощение.

Поэтому именно сегодня вечером — когда риск навсегда потерять Марго достиг критической точки, — я забрал ее к себе.

Пусть она сама решает, достаточно или нет. Хватит ли ей того времени, что я дал, моих усилий и достаточно ли я уже страдал ради ее прощения.

Я принял твердое решение. Если сегодня она скажет “нет” и выйдет из этого дома, не дав мне шанса снова завоевать ее сердце, я остановлюсь. Да, будет адски больно. Знаю, что каждую минуту каждого дня буду подыхать без нее. Но я дам ей возможность самой решать, готова ли она — и хочет ли вообще — простить меня.

Однако в момент, когда Маргарита сама сокращает расстояние между нашими губами, клянусь, я как будто заново рождаюсь.

Внутри меня закручивается гребаный вихрь эмоций, который я не испытывал ни разу в жизни. Ни тогда, когда добивался успеха на профессиональном поприще. Ни даже тогда, когда она на мое предложение пожениться ответила “да”. Именно этот маленький жест заставляет мое сердце биться чаще. В ритме с ее собственным. Именно из-за него грудная клетка разрывается от сладкой боли и надежды, что для нас еще не все потеряно.

Ради того, чтобы снова заслужить ее доверие, я готов подыхать и возрождаться каждый день, только бы она дала мне шанс на это.

Подхватываю Марго за талию и одной рукой вжимаю в свое тело, а ладонь второй кладу на ее затылок и углубляю поцелуй. Целую как в первый раз. Жадно, порывисто, впитывая в себя ее вкус, дыхание и едва слышные стоны.

Мне надо остановиться. Надо продвигаться медленно. Не напирать. Не ставить ее перед фактом.

Но как, черт побери, я могу оторваться от самых сладких губ в мире?! Как могу отстраниться от той, по которой тосковал так, что умирал каждый день?! Как смогу отдалиться от нее хоть на миллиметр, когда грудной клеткой чувствую ее сердцебиение? Оно вторит моему. Сбивается с ритма, срывается и несется галопом, а потом снова замедляется практически до полной остановки.

— Марго, — шепчу и снова целую.

Сражаюсь с собой, пытаясь остановиться. Но чем дольше длится наш поцелуй, тем сложнее мне тормознуть. Надо, но я просто не могу. Не могу…

Глава 36

— Останови меня, — бормочет Захар мне в губы. — Сам я не смогу.

Говорит, а потом целует еще несдержаннее, еще горячее, еще порывистее.

— Я не хочу останавливать, — отвечаю.

Наконец решаюсь расслабиться и наплевать на все.

Я знаю, какой Зевс. Он всегда получает то, что хочет. А если ему это не дают добровольно, то берет сам.

Он не изменится. Навсегда останется таким.

Но еще я знаю другого Зевса. Любящего, готового положить к моим ногам весь мир, а потом охраняющего этот мир от посторонних посягательств. Именно такой Захар сейчас передо мной.

Он раскаялся, я это чувствую. И на сто процентов уверена, что своих ошибок он не повторит. Потому что теперь знает, каково это — жить без любимой женщины.

— Марго, девочка моя, — выдыхает он мне в губы и, схватив за талию, поднимает в воздух.

Я обхватываю его талию ногами и еще сильнее прижимаюсь к нему.

Зевс разворачивается и устраивается в широком кожаном кресле. Усаживает меня сверху и продолжает целовать так неистово, будто завтра никогда не настанет. Или словно я сейчас испарюсь, если он перестанет вжиматься своими губами в мои.

Его руки блуждают по моему телу. Задирают юбку и проникают под нее. Скользят, цепляясь за подвязку для чулок. Он рычит и кусает мою нижнюю губу.

— Только не говори, что ты надела это для него. Марго, скажи, что не собиралась спать с ним, — просит он, и я слышу в его голосе такую боль, которая скручивает мои внутренности.

— Нет, — качаю головой. — Я надела это для себя. Как надевала все эти месяцы, не собираясь ни с кем спать.

— Я люблю тебя, — говорит Зевс. — Люблю так, что дышать больно. Больше никогда, слышала? Никогда не предам и не подведу. Я подыхал без тебя. Если бы ты ко мне не пришла сегодня… если бы не позволила целовать тебя… я бы точно умер. Потому что жизнь без тебя теряет смысл и краски.

— Захар…

— Молчи, — просит он. — Все потом. Сейчас я хочу наконец оказаться внутри тебя.

Мы даже не раздеваемся. И ласки наши хаотичные, как будто рваные. Украденные.

Мне кажется, мы оба пытаемся ухватить побольше, почувствовать еще, насладиться подольше.

Пальцы Захара проникают под мои уже влажные трусики, и мы оба тихо стонем. Он пьяно улыбается, прикрыв веки.

— Моя девочка, — хрипит он. — Ждала меня. Истосковалась.

— Захар, — задыхаюсь, когда он начинает кружить своими умелыми пальцами по клитору. Ерзаю на его коленях, пытаясь получить еще больше трения. Еще Захара и его пальцев! — Еще… — бормочу. — Еще немного.

— Кончишь на моем члене, моя королева, — произносит он и, приподняв меня над собой, быстро расстегивает черные джинсы. Стягивает их до коленей вместе с боксерами и берет меня за бедра. Одной рукой оттягивает в сторону перешеек трусиков. — Иди ко мне, сладкая.

Встречаю возбужденный взгляд Зевса и медленно насаживаюсь на его ствол. Мы снова стонем в унисон. Из моего горла вырывается всхлип, когда я полностью вбираю в себя Захара.

Он пытается дернуть бедрами, но