Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Генерал Бломберг говорил в 1937 году: «Рожденный национал-социалистическим духом рейхсвер является поборником национал-социалистического мировоззрения и образа жизни». В 1935 году майор Фёртч писал, что армия «имела те же цели, что и национал-социалистическая партия». В 1936 году Фёртч, ставший к тому времени подполковником, писал: «Адольф Гитлер – наш вождь. Тот, кто ему верен, живет ради Германии. Молодые офицеры вскоре увидели, что явился человек, способный восстановить германскую армию. Поняли это и солдаты. Нет поэтому ничего удивительного в том, что армия преисполнилась энтузиазма, когда президент Гинденбург назначил рейхсканцлером Гитлера. Любой офицер, который всей душой не поддерживает национал-социализм, должен покинуть ряды армии». Фёртч последовал за своим фюрером в Россию, был награжден высокими наградами, стал генералом. После войны он стал генералом бундесвера и написал Principii obsta («Вопреки принципам»), книгу, в которой постарался уклониться от своей и своих соотечественников ответственности, задавая вопросы типа: «Что есть вина? Что есть рок?» Сегодня все они так говорят и пишут. Прусский аристократ фон Клейст-Шменцин, повешенный в 1944 году, сказал за несколько лет до смерти: «Люди будущего скажут: бесхребетный, как немецкий чиновник, безбожный, как лютеранский пастор, бесчестный, как прусский офицер».
Поэт Эрих Кестнер, никогда не служивший Гитлеру, поэт, которого не печатали в Третьем рейхе, поэт, которого дважды арестовывали подручные фюрера, в 1933 году написал сатирическую пародию в стиле гётевского «Ты знаешь край?». Кестнер спрашивает: ты знаешь край, где пушки бьют? И дает мрачный ответ: это край, где дети рождаются с маленькими шпорами на пятках, где никто не рождается гражданским, где вас ждет головокружительная карьера, если вы будете держать язык за зубами. «Ты знаешь край?». Среди этих людей можно время от времени сыскать добродетель и даже героизм, но «таких немного». Каждый второй немец инфантилен. Свобода не вызревает в этом краю, вечно оставаясь зеленой. «Что бы мы ни строили, неизбежно получается казарма. Ты знаешь край, где пушки бьют? Еще не знаешь? Ну, ничего, скоро ты его узнаешь».
13. Литературные подстрекатели и литературные провидцы
Интеллектуалы, писатели периода от 1918 до 1933 года, тоже разбились на два враждебных лагеря. Освальд Шпенглер в «Закате Европы» предсказывал выход на политическую арену неоформленных сил, лишенных традиций, новый цезаризм с превращением демократии в диктатуру, с заменой поэзии и литературы технологиями. Великие индивидуальности – «научно» предсказал Шпенглер – будут править «слабохарактерными феллахами, обращаясь с ними как с убойным скотом». Мы либо должны желать неизбежного, либо не желать вообще ничего. Томас Манн едко отзывался о его пессимизме, фатализме и нигилизме, называя Шпенглера снобом, «обычным пораженцем человечества, строившим из себя пророка», подбрасывая публике «злобный догматизм и ненависть к будущему человечества». Это обвинение нельзя считать чрезмерно сильным, ибо «пророк» предсказал не только падение Европы, но и подъем России. С мрачным и странным удовлетворением Шпенглер констатировал: «Нас ждет судьба Древнего Рима, который был варварским, дисциплинированным, практичным, протестантским, прусским. Те, кто не понимает, что с этим роком ничего невозможно поделать, что мы должны либо полюбить его, либо совершенно разочароваться в будущем и в жизни, те, кто до сих пор носится с провинциальным идеализмом и стилем прошлых эпох, должен оставить всякую надежду понять и творить историю. Если под впечатлением моей книги люди нового поколения обратятся не к музыке, а к технике, не станут художниками, а пойдут служить на флот, займутся не эпистемологией, а политикой, то они сделают именно то, чего я от них хочу, и, поверьте, нельзя пожелать ничего лучшего».
В книге «Пруссачество и социализм», которую сам Шпенглер позже с гордостью назвал истоком «нового движения», он говорит о германской революции 1918 года как о самом бессмысленном событии немецкой истории. Подобно Зомбарту Шпенглер во время войны прославлял Германию и с презрением отзывался о Великобритании. Бритты не имели «государства», так как либеральное государство – это не государство вообще. Совершенно иное дело Пруссия. «Власть принадлежит некой цельности, сюзерену. Немногие диктуют свою волю, большинство ей подчиняется. Служить – вот старый прусский стиль. Не «я», а только «мы». Индивид не в счет, его приносят в жертву целому». Республиканизм, парламентаризм, демократия – по Шпенглеру – всего лишь пустые слова. В 1924 году Шпенглер просветил германскую молодежь насчет ее долга. «Преданность вождю, – говорил философ, – станет решающей в армиях будущего. Лучшие немцы, и не только они одни, ожидают человека, которому они вручат судьбу нашей страны». Гитлер к тому времени уже успел наделать много шума. Шпенглер с удовлетворением отмечал, что «немцы, по крайней мере, научились ненавидеть. Тот, кто не умеет ненавидеть, не мужчина, а историю делают мужчины. То, что немцы могут, наконец, ненавидеть, – это один из немногих результатов нашего времени, гарантирующих нам будущее». Каков пророк! Он призывает молодых «готовиться к роли материала для великих лидеров и к безличному самопожертвованию. Это тоже одна из немецких добродетелей». Потом за дело принялись писатели. Одни из них прославляли войну, другие показывали все ее ужасы. Людвиг Ренн, отпрыск аристократического семейства, в «Войне» и Эрих Мария Ремарк в «На Западном фронте без перемен» рассказали, выражаясь словами Ремарка, о «поколении людей, уничтоженных войной даже в том случае, если они уцелели от пуль и снарядов». Обоим пришлось эмигрировать в 1933 году. Фриц фон Унру, еще один родовитый аристократ, вернулся с войны подавленным и лишенным всяких иллюзий. На фронте он написал «Путь жертвы» – книгу, которую удалось опубликовать только после поражения Германии в 1918 году. Унру красноречиво описал ужасы войны и задал вопрос: «Зачем? Ради какой цели? Ради Вердена?» В 1915 году он написал драму в стихах «Перед выбором», в которой еще раз осудил безумие войны: «Мне думается, что нация не может выиграть кубок кровью и оружием». Унру проклял всех прусских королей начиная с Фридриха-Вильгельма I и до королей-романтиков XIX и XX веков. Вот заключительные слова этой стихотворной драмы: «Все фальшивые боги пали, и над миром снова воссияло солнце». В третьей книге «Потерянное поколение», тоже написанной в стихах, мать плачет, ибо ей суждено родить ребенка, которого убьют на войне.
Самым известным из писателей, прославивших дух войны, был Эрнст Юнгер, награжденный за это орденом Pour le merite. Его книга «Стальная буря» выдержала несколько изданий. В предисловии к пятому изданию Юнгер написал, что Германии в ближайшем будущем потребуется «жесткое и безрассудное поколение. Нам придется заменить перо на меч, чернила – на кровь, а слова на деяния. Мир принадлежит не трусам, а мечу». В книге «Война как внутренний опыт» Юнгер уверял побежденных немцев в том, что война «стала самым впечатляющим столкновением наций, проявлением закона природы». Он с восторгом вещал о «жажде крови, охватывающей нацию при виде клубов дыма, поднимающихся над полями гнева, о роскошной кровавой завесе, вздымающейся над войной, словно красный штормовой парус над черной галерой». В книге «Лес 125» Юнгер назвал войну «средоточием жизни», а говоря о будущем, он сказал: «Реальная суть нашей нации – это (даже в том случае, если мы будем разбиты) никогда не отказываться от мнения, что мир не может обрести порядок, если мы не будем в нем первыми. Наш час обязательно пробьет». Какое блистательное пророчество! Зная о том, что натворила Германия, когда в 1933 году пробил ее час, что можем мы думать о таких словах Юнгера: «В нас, к сожалению, не так много варварства, как думает весь остальной мир». В 1932 году, когда миллионы людей исступленно приветствовали Гитлера, Юнгер написал книгу «Рабочий», в которой говорил, что нация добровольно призывает диктатора для того, чтобы «потребовать необходимого». Что же Юнгер имел в виду под необходимым? «Самоутверждение и торжество, готовность, в случае необходимости, к решительному разрушению со всех сторон угрожающего нам мира».
После падения Гитлера Юнгер попытался избежать ответственности, говоря, что был лишь «сейсмографом» и что только примитивные дикари могут считать, что в буре виноват барометр.
Другим восторженным поклонником войны (мы не можем перечислить их всех) был Вернер Боймельбург, который в книгах «Группа Боземюллера», «Дуомон» и «Фландрия» описал Первую мировую войну так, словно это было одно непрерывное героическое событие. В 1934 году он опубликовал «Железный закон», в котором назвал Германскую республику «свинарником». Боймельбург сказал, имея в виду Ремарка, что было «однажды» время, когда люди говорили, будто война искалечила целое поколение, и что это мнение распространилось по Германии, словно эпидемия. На самом деле эпидемией стали книги Юнгера, Боймельбурга и им подобных, книги, помогавшие готовить Германию к войне и Гитлеру.
- Люди, годы, жизнь. Воспоминания в трех томах - Илья Эренбург - Прочая документальная литература
- Война на уничтожение. Что готовил Третий Рейх для России - Дмитрий Пучков - Прочая документальная литература
- Японский фронт маршала Сталина - Анатолий Кошкин - Прочая документальная литература
- Военно-воздушные силы Великобритании во Второй мировой войне (1939-1945) - Денис Ричардс - Прочая документальная литература
- Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944 - Гарольд Дойч - Прочая документальная литература
- Горькие воды - Геннадий Андреев - Прочая документальная литература
- Бандиты эпохи СССР. Хроники советского криминального мира - Федор Ибатович Раззаков - Прочая документальная литература / Публицистика
- Бандиты времен социализма. Хроника российской преступности 1917-1991 годы - Федор Ибатович Раззаков - Прочая документальная литература / Исторические приключения
- Почему нам так нравится секс - Джаред Даймонд - Прочая документальная литература
- Антифа. Молодежный экстремизм в России - Сергей Беликов - Прочая документальная литература