Чебурашка - Дмитрий Ромов

тут шьём да кроим? Как думаешь, она сообразит, что это не Америка, а всего лишь твоя комната?

— Если вдруг нагрянет, мы быстро всё уберём и…

— Да как? Поперепутаем всё. Да и не получится быстро.

По всей комнате лежат куски ткани, вырезанные детали, выкройки, линейки, стоит машинка.

— Ну тогда не поведём её сюда, в гостиной примем.

— При-мешь. Мне-то не нужно вроде…

— Кать, ты чего злишься?

— Я⁈ — удивляется она. — Я — нет, на что бы мне злиться? Разве что вот на эту юбку…

Она встаёт на колени, пропускает руку между ног, ловит подол юбки и, протащив вперёд, заталкивает за пояс. Длинная и неудобная для ползанья по полу юбка тут же превращается в шорты.

— Кать.

— А?

— А ты красотка.

Она удивлённо поднимает голову и заметив мою улыбку, хмыкает, качнув головой.

— Оценил.

— Ага.

Раздаётся звонок.

— Пришла, — кивает Катя и склоняется над своими выкройками.

Я выхожу, прикрываю дверь в свою комнату и спешу в прихожую. Точно, это Вика. Вау! На голове что-то такое хаотично-пышное, футболка заправлена в короткую джинсовую юбку и подчёркивает осиную талию.

— Привет, — улыбаюсь я.

— Ты один? — кивает она.

— Заходи, пожалуйста. Давай вот сюда.

Она скидывает босоножки, скользнув взглядом по стоящим здесь же Катькиным балеткам и проходит в гостиную. В руке держит пакет, судя по всему, с «Джексонами».

— Будешь, что-нибудь? — спрашиваю я. — Чай, кофе, лимонад…

— Не, — качает она головой. — Я штаны принесла.

— Не понравились?

— Да нет, понравились. Я как раз такие хочу. Они классные, просто чуток велики. Если бы размер поменьше…

— Меньше есть, но, боюсь, они будут маловаты. А можешь примерить? Я хочу посмотреть, насколько они большие. Ткань ведь ещё подсесть может после стирки.

— Да я уж тоже подумала…

— Ну, давай, надевай.

— А зеркало есть большое? — спрашивает она.

— Есть в спальне у родителей.

— Хорошо.

Вика достаёт джинсы из пакета и с улыбкой смотрит на меня.

— Здесь? — немного насмешливо спрашивает она. Ты наблюдать что ли будешь?

— А… ой, — усмехаюсь я. — Ну, я бы понаблюдал, вообще-то. Но если ты против, пошли в примерочную.

— Да, давай лучше в примерочную.

Я завожу её в спальню. Она входит, останавливается перед шкафом, в створки которого встроены зеркала, и неловко оглядывается. Или мне только кажется, что неловко, ведь Вика та ещё артистка.

Но обстановка действительно немного двусмысленная — спальня, кровать, мы одни в квартире, по крайней мере она так думает, примерка, оголение чресл… Есть в этом что-то такое, интимное и вызывающее лёгкое волнение…

— Ну, ладно, — говорю я. — Приступай, а я пока маленькие принесу.

— Давай, — кивает она. — Только не входи, пока я не скажу.

— Искушение.

— Чего? — хмурится она.

— Ладно, говорю, так и быть, подожду твоего звукового сигнала. Ничего не бойся, раздевайся смело.

— Полностью, да? — усмехается она.

— Конечно, Вика, а я пока «Токайского» принесу.

— Иди уже, давай…

Я выхожу из спальни и плотно прикрываю дверь. Потом ныряю в свою комнату и тоже дверь закрываю. Катя на полу вырезает деталь.

— Ушла? — спрашивает она. — Надо, чтобы ты придержал, боюсь скривить…

— Тс-с-с! — прижимаю я палец к губам. — Не ушла ещё. Нужен маленький размер.

— На её жопу не налезут, — качает головой Катька. — Они мне впору, а я-то поменьше, чем она.

— Ну, попробуем. Не налезут, значит не налезут. Возьмёт большие. Где они?

— Да, вон, на стуле, ты же сам переложил.

— А, точно…

Я подхожу к стулу и вдруг…

— Артём, я вот подумала…

Дверь распахивается и на пороге появляется Вика в «Джексонах». Немая сцена. Голоногая Катя на полу, лоскуты, швейная машина и я с джинсами в руках. Класс.

— Ага, — говорю я. — Чего подумала? Это Катя, кстати, вы знакомы уже.

Та-да-да-да-дам, как сказал бы Бетховен. Так судьба стучится в двери.

— Привет, — бросает Катя и снова склоняется над парусиной.

— Офонареть! — выдаёт Вика, рассматривая рабочий интерьер моей комнаты. — Вот это да! Вы сами что ли?

Ну, боюсь, отрицать уже бессмысленно.

— Ага, — киваю я. — Катя, собственно.

— Офонареть! — повторяет Вика и проходит в комнату.

Она с интересом разглядывает мою «пещеру» и следы нашей с Катькой трудовой деятельности.

— Да у вас тут настоящая фабрика. А можно мне с вами?

— С нами? — удивляюсь я.

— Ну, да, возьмите меня в вашу фирму.

— Директором?

— Да ладно тебе! У меня знаешь, сколько идей в голове?

— А ты шить умеешь? — спрашивает Катя и поднимается с пола.

Заткнутый за пояс подол юбки выскальзывает и падает вниз, скрывая от глаз стройные ноги.

— Нет, шить не умею.

— А продавать? — спрашиваю я.

— Продавать? — хмурится она.

— Ну, у тебя много подружек модниц. Ты танцами занимаешься, бываешь в разных местах. Если будешь продавать им, сможешь нормально заработать.

— А у вас много?

— Нет пока, — пожимаю я плечами. — Но мы нарастим производство.

— Да? — поднимает брови Катя, но никаких замечаний на этот счёт не выдаёт.

— А сколько?

— Рублей двадцать, установим тебе премию. Пять пар — соточка. Неплохо же?. А вот эти, которые на тебе, можешь получить за полцены. Будешь ходячей рекламой. Как тебе такой вариант?

Вика задумывается.

— А они нормально сидят? Не сильно большие?

Катя подходит к ней и взявшись за пояс чуть поддёргивает брюки вверх, быстрыми движениями проводит по бёдрам, оправляя ткань, присаживается и чуть подгибает длину.

— На твою фигуру — то что надо, — говорит она. — Нужно просто ремень вставить или платок продеть. Могу длину чуть убрать, если ты не хочешь подворачивать. А так отлично. Пояс только подтянуть и всё. Тём, есть у тебя ремень? Дай Вике, чтобы она посмотрела. А маленькие будут некрасиво обтягивать вот здесь.

Катя хлопает себя по бокам ниже талии.

— Будет казаться, что тут многовато. Примерь, те что поменьше и поймёшь, о чём я говорю.

Всё так и оказывается. Глаз у Катьки, как алмаз. В общем, наше предприятие увеличивается, неожиданно получая отдел сбыта.

— А