Их любимая кукла - Алекса Адлер

сжимает руку на моей талии, пресекая все мои трепыхания.

− Не веш-щь, конечно, − даже не думает смущаться Шоа-дар. Наоборот. Он плавно огибает кровать и в наглую забирается на неё с моей стороны.

А Са-ард вместо того, чтобы приструнить брата, ещё и хвост убирает. Подхватив этой многофункциональной конечностью мою ногу и вынудив закинуть её на себя любимого. Тогда как младший устраивается позади меня и прижимается к моей спине.

Дыхание перехватывает, когда наши обнажённые тела соприкасаются, и я оказываюсь между двух мужчин. Попу тут же сжимает ещё одна нахальная лапища, вынуждая вжаться ягодицами в его пах и пока ещё закрытые паховые пластины. Однако стоит ему только дать себе волю…

Закрыв глаза, я невольно закусываю губу. Очень сильно стараясь не давать волю себе самой и своему воображению, и не представлять, что будет, если Шоа-дар пойдёт дальше. Как потянет меня на себя, толкнётся внутрь… в то время пока Са-ард будет меня обнимать, и целовать…

А-а-а-а! Не думать об этом! Не думать! Жарко мне. Воздуха не хватает. Дышать нечем. Разве что ими. А это чревато полной потерей самообладания.

– Ты наша женщина, Ж-шеня, − урчит Шоа-дар мне в шею, заставляя дрожать от бегущих по коже табунов мурашек. − Я говорю о твоём… внимании. Именно им Са-ард отказался поделитьс-с-ся со мной. Этой ночью. Но мы ведь наверс-с-стаем, верно, малыш-ш-шка?

Задохнувшись, я даже с ответом не нахожусь. И мои хвостатые хищники этим мгновенно пользуются.

Са-ард, ухватив меня за подбородок, заставляет поднять голову, и тут же целует распухшие искусанные губы. На удивление нежно. И до того сладко, что я просто таю, не в силах противиться снова пробуждающимся во мне чувствам. А когда он меня отпускает, мою голову тут же поворачивает к себе Шоа-дар, в свою очередь выпивая мой смущённый тихий вздох. И вот в его поцелуе я чувствую откровенный голод, который от меня даже не думают скрывать. А ещё обещание. Такое жаркое, что у меня пальцы на ногах подгибаются и внутренние мышцы сводит от предвкушения.

По телу скользит две пары рук. Заставляя млеть от этих чувственных поглаживаний. Зажигая искры под кожей. Грудь накрывают большие ладони, чувствительно сжимая обласканные ночью полушария.

− М-м-м, как же мне хочется уволочь тебя в с-с-свою кровать сейчас-с-с, − шепчет змей младший, осыпая жалящими поцелуями мои губы, линию подбородка, шею. – Будеш-шь меня с-сегодня ждать?

Смысл его вопроса доходит до меня далеко не сразу. Слишком я дезориентирована тем шквалом ощущений, который на меня обрушили эти двое.

Но когда доходит…

− Что? – вскрикиваю, пытаясь отстраниться… хоть от кого-то. Возбуждение словно ледяной волной смывает. – Ты снова туда полетишь? Это же… это же опасно!

− Будеш-шь волноватьс-ся? – довольно ухмыляется Шоа-дар.

Хватанув ртом воздух, чувствую, как заливает щёки румянцем от смеси злости и смущения. Да что с этим телом такое?

− Конечно, − киваю, пытаясь унять расшалившиеся эмоции. – Мне же домой надо попасть с вашей помощью.

Нельзя мне к ним привязываться. Нельзя. И показывать свою слабость тоже нельзя. Мало ли как они на этом сыграют.

− Какая корыс-с-стная крош-шка нам попалась, − ухмылка змея младшего становится ещё шире.

Ну и пусть. Пусть думают, что хотят. Зато так безопасней. Для моего сердца.

Хмыкнув в ответ на наши препирательства, Са-ард неспешно выбирается из кровати и направляется в очистительный отсек. Оставляя нас разбираться самим. Я же невольно залипаю глазами на его широкой мускулистой спине, прикрытой длинными белоснежными волосами.

− Понравилос-сь тебе с-с-с моим братом? – вдруг огорошивает меня неожиданным вопросом Шоа-дар, заметивший мой пристальный интерес.

Неужели я слышу в его голосе нотки ревности?

И вот что на это отвечать? Солгать, что нет? Как-то это некрасиво будет по отношению к змею старшему. Сказать, что не его дело? Сомневаюсь, что это на змея младшего подействует. Не с теми странными отношениями, которые у меня складываются с обоими змеехвостыми братьями.

Поэтому…

− Да. А что? – с невольным вызовом вскидываю подбородок.

− Значит с-с-со мной ещё больш-ше понравится, − усмехается клыкасто. − И с-с-с нами двумя.

Вот тут выдержка меня окончательно покидает, и мои глаза ошарашенно округляются. С двумя? То есть… он имеет в виду… одновременно?

− Да, малыш-ш, − меня внезапно подминают под себя. Прижав к кровати, Шоа-дар склоняется к моему лицу, урчит искушающе: – Ты же не думаеш-шь, что мы вс-сегда будем ждать своей очереди? С-с-сейчас мы даём тебе возможность привыкнуть к нам. А потом… Мы будем брать тебя вмес-с-сте. Делить тебя на двоих. Будем лас-с-скать тебя вдвоём… входить в тебя одновременно. Всеми возможными спос-с-собами. Дарить вдвое больш-ше удовольствия. Тебе понравится, Ж-шеня.

Или я просто с ума сойду. Куда уж больше?

Но прежде чем я успеваю прийти в себя и найтись с ответом, он снова впивается в мои губы жадным поцелуем.

− Ты даже не представляеш-ш-шь, как я тебя хочу сейчас-с-с, − кусает меня за нижнюю губу. – Но я подожду. Следуюш-щая ночь моя, Ж-шеня. И ты примеш-шь меня так же полно, как брата.

С этими словами он отстраняется, напоследок сорвав с моих губ ещё один поцелуй, и поднимается с кровати. Через пару секунд я уже остаюсь в комнате одна. Абсолютно обескураженная его словами, своими чувствами и всем остальным.

К счастью, дальше события разворачиваются более спокойно. Вернувшись из душа, Са-ард показывает мне выдвижной гардероб и как им пользоваться. Даёт ещё одну свою сорочку. Пока он одевается, я тоже отправляюсь в очистительный отсек. А к тому моменту, как возвращаюсь, в комнате уже никого нет. У братьев начался рабочий день.

Пожав плечами, я надеваю на голое тело выданную мне одежду.

Надо, наверное, идти готовить завтрак. Но мой взгляд останавливается на неубранной кровати. Са-ард не похож на того, кто будет разводить бардак. В комнате царит идеальный порядок. Если не считать кровати.

Может, это намек мне, что убраться здесь должна я? Сама же предлагала, что буду готовить и поддерживать чистоту.

И словно в ответ на мои мысли, рядом с гардеробом открывается ещё одна ниша в стене и оттуда появляется странная штука, похожая то ли на осьминога, то ли паука. Такой себе белый шар на шести длинных тонких ножках.

Настороженно замерев, я наблюдаю, как эта штука быстро направляется к кровати. Ножки удлинятся, поднимая шар выше, и несколько из них тянутся к постели, принимаясь ловко сворачивать сбитые простыни.

Хм, что ж. Кажется, уборкой тут