Пожиратель Чудовищ. Часть 1 - Юрий Розин

время, а также значительные физические нагрузки. Поглотителей заставляли круглыми сутками бегать, карабкаться на скалы, сражаться — в общем всячески нагружали их тела, доводя почти не чувствовавших усталости и не нуждавшихся во сне тварей почти до смерти.

Только тогда эффекты от энергии монстров проявлялись. И, очевидно, шанс того, что для меня сработает тот же метод, был очень немаленьким.

Дослушав сбивчивый и совершенно неструктурированный рассказ Тириана до конца, я лишь горько усмехнулся.

Неужели даже после попадания в этот мир мне придётся заниматься тем, от чего меня столько раз хотелось сбежать на Земле?

Нет, я любил тренироваться, я и сейчас продолжал это делать почти каждый день, несмотря на то, что эффекта уже не было практически никакого. Мне нравилось заниматься, иначе ни за что не смог бы протянуть в жестоком мире спорта так долго. Но даже то, что ты любишь, если заниматься этим нон-стоп каждый день на протяжении десяти лет, может начать вызвать отвращение.

Острая боль в мышцах. Режущая боль в костях. Давящая боль в суставах. Красные круги перед глазами. Головокружение. Рвота. Ощущение собственной никчёмности, апатия, паника в те моменты, когда даже после тысяч попыток вставшая перед тобой стена не показывала даже намёка на трещины…

Это было настолько сложно, что я даже не вспомню сколько раз всерьёз думал всё бросить. О, это было так заманчиво! И самым главным соблазном было то, что никто бы не осудил меня за это.

«Ты и так сделал куда больше, чем должен был». Фраза поддержки, участия, сочувствия… мерзкое лицемерие, бившее меня под дых каждый раз, когда я слышал эти слова.

Именно эта фраза, каким-то необъяснимым образом преследовавшая меня едва ли не всю жизнь, помогла мне выстоять и не сдаться. Потому что каждый раз, когда я слышал её от родителей, друзей, родственников, да просто знакомых, в груди вспыхивало нестерпимое пламя ярости.

Кто вы такие, чтобы решать, сколько я должен был сделать? Кто вы такие, чтобы решать, на что я способен⁈

Это была простая формальность, скрывавшая скрытую в глубинах их душ радость. Если я, столько старавшийся, столько вложивший в своё дело, достигший таких высот, сдался, то с них-то тем более взятки гладки, да?

Это было не сочувствие. Это было грёбанное ведро с крабами. И каждый раз, когда я слышал от кого-то эти слова, когда видел в нём того самого краба, пытавшегося затянуть меня к себе на дно, я начинал чувствовать к такому человеку подсознательное отвращение.

Поэтому у меня, несмотря на очень обширный круг общения, не было ни настоящих друзей, ни постоянной девушки, и все вокруг считали меня странным и нелюдимым. Возможно, так и было.

Возможно, так и осталось и после попадания в этот мир. Возможно, теперь всё стало даже хуже. Но я лучше останусь один и продолжу стремиться к чему-то, чем окружу себя кучей крабов и сам в итоге стану одним из них.

Снова надо тренироваться до блевоты и кровавых кругов перед глазами? Что же, ладно. Мне это будет только в радость. Сколько угодно, жду не дождусь!

Одиннадцать дней спустя караван подъехал к воротам семнадцатого форпоста диких земель.

Глава 17

— Как себя чувствуете, Тим? — Шиито осторожно приподнял полог телеги, в которой я лежал.

Я услышал, как парень шмыгнул носом и крякнул. Запах тут действительно стоял тот ещё. Травы, которые хранились в мешках в этой повозке, давным-давно убрали, чтобы они не провоняли моим по́том.

— Нормально, — я принял сидячее положение. — Приехали уже?

Ответа мне, по сути, и не требовалось. Я и так знал, что на этот раз остановка каравана не могла быть связана ни с чем иным. Но на всякий случай я всё-таки переспросил.

— Да, встали в очередь.

— Хорошо, я скоро выйду.

— Я договорился, пока стоим, организовать вам бочку воды и сразу десяток кусков мыла. Пожалуйста, вымойтесь, прежде чем мы войдём в город.

— Ладно-ладно, — я отмахнулся от Шиито, хмыкнувшего и скрывшегося за пологом телеги.

М-да. Приехали. Подняв подмышку, я изогнул шею и нюхнул изрядно разросшиеся за последние время заросли.

Сам я к этому запаху привык и почти не замечал. Но вот остальные, исключая разве что Тириана, все как один заявляли, что воняю я хуже скунса. Впрочем, оно и не удивительно. Даже если бы вдоль нашего маршрута было много мест, где можно было бы помыться, а это было далеко не так, смыть с себя едкий, маслянистый и липкий пот было той ещё задачей.

А так как мне на это было наплевать, да и тратило лишнее время, которое можно было потратить на тренировки, я в конце концов просто махнул рукой. Ничего, пострадают малёк, если хотят избежать кары Пяти Великих за неисполнение обещания. Да и в любом случае им было куда проще, чем мне.

Последние одиннадцать дней я сам для себя превратил в форменный ад. Ни разу за всю свою жизнь я даже близко не вкладывал в тренировки столько усилий. И на то было три причины.

Во-первых, сейчас на кону стояло не чувство самоудовлетворения от достигнутого результата, не победа в каком-то соревновании и не спортивный разряд, а буквально моя жизнь. Халтурить в таких условиях было равнозначно самоубийству.

Во-вторых, я сам хотел превзойти себя из прошлой жизни.

Для Тимура Тарасова, несмотря ни на какие приложенные усилия, спорт никогда не был целью жизни. Это было слишком далеко зашедшее хобби, только и всего. Все предложения профессиональных спортивных ассоциаций я систематически отвергал и даже отказался поступить в универ по специальной стипендии.

Так что, если бы Тим Тарс продолжил тренироваться на том же уровне, на котором тренировался Тимур Тарасов, своей цели стать настолько сильным, чтобы отомстить Палему, он бы вряд ли достиг. Я должен был сделать то, чего никогда не понимал в профессиональных спортсменах — вложить в тренировки всего себя без остатка, отбросив что-либо иное. Только тогда у меня мог появиться шанс.

И в-третьих, я продолжал день ото дня увеличивать нагрузку и едва ли за эти одиннадцать суток спал больше пятидесяти часов, потому что мог это выдержать.

Испытать подобное на Земле у меня бы не вышло ни при каких условиях. И дело было не в том, что сейчас я без труда мог поднять десяток тонн и бежать на скорости за сотню километров в час.

Где-то на шестьдесят процентов совершенно сумасшедший темп тренировок обеспечивали мои нечеловеческие выносливость и регенерация.

Мои мышцы уставали куда медленнее, чем по идее им следовало. И даже когда я уже даже пальцем пошевелить был не в силах от истощения и боли, требовалось совсем немного времени, чтобы организм начал приходить в норму. Главное было плотно питаться, а этого в диких землях с их обилием разнообразной и зачастую очень крупной живности было навалом.

Однако это были только шестьдесят процентов. Оставшиеся же сорок обеспечила, как и сказал Тириан, энергия монстров, копившаяся в моём организме с каждой трапезой.

Это было совершенно поразительное ощущение. Сотни раз я подводил себя к краю, когда казалось, что ещё секунда, ещё одно отжимание с огромным камнем на спине или ещё одно приседание с даже бо́льшим камнем на плечах — и я просто сломаюсь, сложившись как стол-книжка.

И каждый раз откуда-то из глубин организма в вопящие от агонии мышцы устремлялся поток леденящей, сковывающей плоть самым настоящим ознобом, но при этом приносящей невероятный комфорт и силы для ещё пары подходов, энергии.

Сила монстров, в обычном состоянии лежащая неприятным мёртвым грузом, в такие моменты будто преображалась, давая мне одно из приятнейших чувств, что я когда-либо испытывал.

Сравниться с ним могло разве что ощущение СИЛЫ из «сердец» поглотителей. Но если эта СИЛА была обжигающе горячим сочнейшим стейком, то сила монстров скорее походила на ледяной фруктовый лёд посреди жаркого лета. Так что на самом деле как-то сравнивать их казалось совсем неправильным.

И, как и говорил Тириан, сила монстров действительно помогала. Каждое движение, произведённое с ней в мышцах, приносило результат, подобный сотням, если не тысячам обычных подходов. И, самое главное, каждый раз, появляясь и спасая меня в последний момент, она всё дальше и дальше отодвигала мои пределы.

Я не мог сказать, что за эти одиннадцать дней стал как-то кардинально сильнее. Но как