Подменный князь - Иван Апраксин

– Ну вот, – сказал Ждан, приближая свое лицо к моему и дыша пивными парами. – Теперь ты точно мой должник, лекарь. Будешь мою ногу лечить, а то сам видел, что может быть. – Он вырвал нож из глаза боярского слуги, и тот тихо, мешком, осел на землю. На нож и на мучнисто-белое лицо Ждана с блуждающим взглядом я старался не смотреть.

Схватка оказалась короткой. Двое стражников были зарублены на месте, а двое других убежали. О том, что стало с моим провожатым, я не думал: обычно удар ножом в глаз не оставляет шансов на жизнь.

– Бежим отсюда, – хрипло скомандовал Вяргис, тщательно вытирая лезвие своего меча об одежду одного из убитых. – Этих стражников здесь полный город. Не можем же мы воевать со всеми. Давай с нами, лекарь!

Теперь уже бежать было поздно, да и не хотел я оставаться один на улице. А что, если меня обвинят в убийстве боярского слуги? Ведь его послал со мной Блуд, а теперь слуга мертв.

Мы побежали по темной улице. В современном городе, даже если нет фонарей, свет может поступать из освещенных окон. Здесь же на улицу выходили только высокие глухие заборы, так что темнота была абсолютной. Мы бежали вдоль домовых оград, мимо ворот, и нас сопровождал лишь встревоженный лай сидящих на привязи собак.

Когда улица, где произошла наша встреча, осталась далеко позади, мы пошли медленнее. Хромающего Ждана тащили под руки, а он резво прыгал на одной ноге. Теперь я был свободен и мог не опасаться непредсказуемого Блуда, однако оставался в руках воинов. Что я могу теперь сделать? Поблагодарить их за помощь и удалиться? Вряд ли это им понравится. Они испытывали ко мне дружеские чувства и очень выручили в неприятный для меня момент, но теперь мне следовало идти с ними.

– А где вы живете? – спросил я у Вяргиса, шагавшего рядом со мной, все еще тяжело дыша. – Я ходил по городу целый день, а никого из вас не видел.

В ответ Вяргис рассказал удивившие меня вещи. Как только накануне утром войско переправилось через Днепр и оказалось на киевском берегу, конунг Вольдемар, в мгновение ока превратившийся в князя Владимира, сообщил своим верным воинам-соратникам, что поход окончен и цель достигнута – Киев взят.

Воинов это повергло в шок, потому что их целью было вовсе не воцарение Владимира, а возможность разграбить Киев.

Когда же они поняли, что оказались обманутыми в своих лучших ожиданиях, и закричали об этом, вперед выступили сразу трое: князь Владимир, ближний боярин Блуд и воевода Свенельд.

– Друзья! – сказали они каждый по очереди, но примерно одинаково. – Мы так благодарны вам за то, что вы проделали столь славный поход! Благодаря вам свергнут и убит Ярополк и Владимир стал князем. Все это только благодаря вам. Но зачем же грабить город, когда все так мирно и хорошо?

Вот так они говорили все трое, соревнуясь в красноречии. А потом твердо пообещали щедро наградить войско.

– Сейчас вы будете отдыхать, – сказал воинам Владимир. – Я прикажу отвести вам лучшее место в городе и доставить вам съестных припасов. А горожане тем временем соберут награду для вас, и она будет огромна. Потому что все вы – мои братья, которым я обязан своим княжением.

А Блуд специально сказал, что собрано будет так много добра – золота, серебра и ценных мехов, что куча достанет до верхушки княжеского терема.

– До верхушки? – переспросил я, и Вяргис уверенно кивнул:

– Сказал, что до верхушки.

Ага, все ясно. В мое время и в моем мире каждый разумный человек знает, что если банк обещает под депозит больше восьми процентов годовых, то это значит, что он, скорее всего, вообще не собирается возвращать деньги. Правда, разумных людей очень мало, и поэтому жертв «пирамид» и прочих лохотронов не убавляется.

– Ты думаешь, князь выполнит свое обещание? – как бы вскользь поинтересовался я. – Куча из золота и серебра до верхушки терема – это очень много.

– Конечно, выполнит, – усмехнулся Вяргис. – Если через три дня нам не отдадут эту кучу богатств, мы тут все разнесем и возьмем свою добычу сами.

– Вам обещали отдать через три дня? – на всякий случай осторожно уточнил я.

– Уже через два, – гордо ответил старый воин, и я поежился. Что ж, значит, времени на то, чтобы сбежать отсюда, у меня не так уж много. Через два дня меня не должно быть рядом с этими воинами. В противном случае, я разделю их судьбу. А у всех людей, которым слишком много должны, судьба оказывается незавидная…

Лагерь пришедших с Вольдемаром воинов расположился на пологом холме неподалеку от княжеского терема. Здесь стояли палатки, горели костры и вкусно пахло едой. Меня пригласили к костру, где вручили большую оловянную кружку с пивом, налитым из бочонка, который все-таки ухитрился дотащить сюда Канателень.

Пиво оказалось темным, очень густым и весьма крепким. Правда, пить мне не очень хотелось, я предпочитал поесть. Когда же мне позволили присоседиться к котлу с жидкой пшенной кашей и вареным мясом, я вдруг подумал о том, что все не случайно. Эти северные воины, сначала так устрашившие меня, до сих пор оставались единственными моими друзьями. Кто спас меня сегодня от боярского провожатого? Кто накормил меня сейчас? А после пары огурцов и лепешки, доставшейся мне в доме Феодора, это была полноценная еда!

По мере того как я сидел у костра и видел вокруг себя знакомые лица, мое желание немедленно сбежать все больше уходило в тень, пряталось в подсознании. На самом деле мне было хорошо здесь, среди этих малопонятных, но симпатичных мне людей. Сначала они казались мне пьяными, но стоило мне самому осушить первую кружку пива, как наше состояние сравнялось.

Все здесь были злы на князя, потому что были уверены, что он предал их. В то, что с ними расплатятся, воины верили, так как верили в свои силы и способность диктовать требования любому правителю. Этот лихой народ, привыкший рисковать жизнью и убивать, знал цену своему бешенству. Вольдемар обманул их в другом: он лишил их битвы!

Войско, собранное из скандинавов, финнов и северных славян-новгородцев, шло за Вольдемаром отнюдь не только для того, чтобы обогатиться. На первом месте для них было показать свою удаль, бесстрашие. Золото и меха хороши лишь в том случае, если для их добычи нужно сражаться. То, что не добыто кровью – своей и чужой, – не так уж интересно.

А конунг обещал расплатиться, как с обыкновенными наемными работниками. Но эти люди не ощущали себя наемными работниками: они чувствовали себя витязями, берсерками, героями.

Кроме всего прочего, их оскорбило требование князя: не выходить из лагеря в город.

– Через три дня я сам приду к вам и позову к себе во двор, – сказал Вольдемар, имея в виду княжеский терем, в котором теперь утвердился. – Там вас будет ждать обещанная награда. А потом мы с вами вновь отправимся в поход и добудем еще больше в богатых странах.

Но в город Владимир запретил входить, а для надежности даже поставил стражу из своей новой дружины, доставшейся ему по наследству от убитого брата Ярополка. Княжеская стража вокруг лагеря была немногочисленная, и при желании закаленные в боях воины могли бы ее разогнать, но делать этого не решались: ведь все ждали обещанных богатств.

Только Вяргис с пятью своими людьми днем ухитрился выбраться из лагеря. Воины отправились в Киев искать вина и женщин. Про женщин я уточнять не стал, а в том, что найти вино им удалось, сомнений не было.

Когда все принесенное пиво было выпито, пришла пора спать. После бурно проведенной ночи, а затем трудного дня, да еще под влиянием сытной пищи и выпивки, глаза мои слипались, и сильно клонило ко сну. Больше всего хотелось лечь возле догоравшего костра и заснуть. Именно так и поступили мои товарищи, но я не мог себе этого позволить.

Во-первых, как представителю более развитой цивилизации, мне, в отличие от окружавших меня воинов, было понятно, что добром их ожидание киевского золота не кончится. Я не знал, что именно произойдет, но в том, что развязка будет неприятной, сомнений не было.

А кроме того, меня ждала Любава. Можно было себе представить, как она волнуется теперь…

Но нужно было выждать, пока все сидевшие со мной у костра не заснут. Вяргис долго укладывался и кряхтел, о чем-то еще спорили пьяные Ждан с Канателенем, а другие воины ходили от одного костра к другому, рассказывая о том, как выбрались сегодня «в самоволку».

Много раз я отчаянно боролся со сном, чуть ли не раздвигая себе веки пальцами. Два раза пришлось ущипнуть себя, чтобы упорный сон не сморил меня в последнюю минуту.

Только когда захрапели все вокруг, и у соседних костров также остались одни спящие, я тихонько поднялся на ноги.

Хорошо ли бросать в беде людей? Тем более товарищей, ведь эти воины сегодня спасли меня из блудовских лап. Но выбора у меня не было. Не объяснять же Вяргису, что боюсь оставаться с ними…

Аккуратно обойдя спящий лагерь, я вышел к длинному рву, вырытому на его окраине. Оттуда шел сильный запах, потому что ров был вырыт специально в качестве туалета для трехсот воинов.