Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден

девушка разжала объятия, но в последний момент, пока он еще был рядом, легко коснулась губами его губ и почувствовала, как он вздрогнул. Александрия тут же отстранилась, снова обхватила колени, и лицо ее вспыхнуло, хотя в темноте этого не было видно. Чувствуя его взгляд, она не могла заставить себя поднять глаза.

– Зачем ты?.. – пробормотал он сиплым от слез голосом.

– Не знаю. Просто стало интересно, как это будет.

– И как это было? – уже окрепшим голосом спросил Гай.

– Ужасно. Кто-то должен научить тебя целоваться.

Гай ошеломленно уставился на нее. Только что он захлебывался от горя, а теперь разглядел под коркой грязи и запекшейся крови – и за ее собственной печалью – удивительную девушку.

– Я готов учиться до самого вечера, – сказал он тихо, с трудом проталкивая слова по сжавшемуся от волнения горлу.

Она покачала головой:

– Меня ждет работа. Мне нужно быть на кухне.

Одним плавным движением Александрия поднялась и шагнула из стойла, словно собиралась уйти, не сказав больше ни слова. Но потом задержалась и, обернувшись, посмотрела на него.

– Спасибо, что нашел меня, – сказала она и вышла из полумрака на солнечный свет.

Гай проводил ее взглядом. Догадалась ли она, что он еще никогда не целовался? Его губы еще помнили прикосновение ее губ, словно оставленную на них печать. Нет, не может быть, чтобы это было ужасно. В ее осанке и походке, когда она выходила из конюшни, была какая-то скованность. Александрия напомнила ему птицу со сломанным крылом. Но крыло со временем заживет – нужны только время, покой и друзья. Гай вдруг понял, что заживут и его раны.

Марк и Тубрук смеялись над какой-то шуткой Каберы, но замолчали, когда Гай вошел в комнату.

– Я хочу… поблагодарить тебя. За все, что ты сделал, – начал Гай.

Марк прервал его, схватив за руку:

– Не благодари меня! Я в неоплатном долгу перед твоим отцом. Мне очень жаль, что он погиб.

– Мы выстояли. Моя мать жива, я тоже. Случись такое снова, он поступил бы так же. Тебя ранили?

– Да, ближе к концу. Но ничего серьезного. Я был словно заговоренный! Кабера сказал, что я буду великим воином.

Марк ухмыльнулся.

– Если, конечно, сам не будешь искать смерти, – пробормотал Кабера, натирая воском лук.

– Как Рений? – спросил Гай.

Ответ последовал не сразу. Оба замялись, особенно Марк, что показалось Гаю странным.

– Будет жить, но на поправку пойдет еще не скоро, – сказал наконец Марк. – В его возрасте заражение смертельно опасно. Хотя Кабера говорит, что он выкарабкается.

– Выкарабкается, – подтвердил Кабера.

Гай вздохнул и сел.

– И что теперь? Я слишком молод, чтобы занять место отца в Риме. По правде говоря, я бы не хотел заниматься только поместьем, но в остальные его дела я так толком и не вник. Я не знаю, кто распоряжался его деньгами и где лежат бумаги на землю. – Он повернулся к Тубруку. – Ты в курсе всех дел, и я надеюсь, ты и дальше будешь управлять поместьем, пока я не повзрослею, но что мне делать сейчас? Нанять новых учителей для себя и Марка? Все в тумане, все неясно, и я не знаю, куда идти.

– Рано или поздно такое бывает с каждым, – заговорил, откладывая лук, Кабера. – Думаешь, я мальчишкой рассчитывал оказаться здесь? В жизни случаются самые крутые, самые неожиданные повороты. И пусть это не всегда приятно, а иногда и больно, другого я бы никому не пожелал. Будущее и так во многом предопределено. И хорошо, что мы не знаем всех подробностей, иначе жизнь стала бы серой, скучной, вроде смерти.

– Тебе просто нужно поскорее всему научиться, – живо подхватил Марк.

– Когда в Риме такое творится? Кто будет меня учить? Возможно, во времена обильные и спокойные на мою неопытность еще закрыли бы глаза, но сейчас дело совсем другое. Отец всегда говорил об этом прямо. По его словам, Рим полон волков.

Тубрук мрачно кивнул:

– Я сделаю что смогу, но наверняка найдутся такие, кто будет искать разоренные поместья и пытаться купить их за бесценок. Сейчас нельзя оставаться без защиты.

– Но я не могу нас защитить! – продолжал Гай. – Например, у нас могут отнять все, чем мы владеем, если не заплатить налоги, но как их платить? Где деньги, где их взять и сколько полагается заплатить? Мне неизвестны имена отцовских клиентов. Понимаете?

– Успокойся. – Кабера снова принялся полировать лук. – Лучше подумай. Давай начнем с того, что у тебя есть, а не с того, чего ты не знаешь.

Гай сделал глубокий вдох и снова пожалел, что рядом нет отца, который был таким надежным оплотом.

– У меня есть ты, Тубрук. Ты знаешь поместье, но больше ничего. Мы все ничего не знаем о политике, о том, как обстоят дела в сенате.

Он снова посмотрел на Каберу и Марка.

– У меня есть вы двое, у меня на руках Рений, но никто из нас не бывал на заседаниях сената, а сторонники моего отца – чужие для меня люди.

– Сосредоточься на том, что у нас есть, а иначе впадешь в отчаяние. Ты уже назвал несколько человек, которые могут быть полезны. Даже некоторые армии начинались с меньшего. Кто еще?

– Моя мать и ее брат Марий, хотя отец всегда говорил, что из всех волков он самый опасный.

– Как раз такой, самый опасный, нам сейчас и нужен. Тот, кто разбирается в политике. Вы с ним кровные родственники, и тебе нужно пойти к нему, – негромко сказал Марк.

– Не знаю, можно ли ему доверять, – с унылым видом ответил Гай.

– Твою мать он в беде не оставит и тебе должен помочь. Он ведь и сам заинтересован в сохранении поместья, – сказал Тубрук.

Гай задумчиво кивнул:

– И то верно. У него дом в Риме, и я могу поехать к нему. Больше помощи ждать неоткуда, так что без Мария ничего не получится. Вот только мне он все равно что чужой. С тех пор как заболела мать, он редко сюда приезжал.

– Это не важно, он тебя не прогонит, – заметил Кабера, придирчиво оглядывая отполированный лук.

Марк внимательно посмотрел на старика:

– Больно уж ты уверен.

Кабера пожал плечами:

– В этом мире уверенным быть нельзя ни в чем.

– Тогда решено. Пошлю вперед гонца и навещу дядю, – заметно повеселев, сказал Гай.

– Я с тобой, – быстро добавил Марк. – Ты еще не вполне окреп, а Рим сейчас, знаешь ли, не самое безопасное место.

Впервые за весь день Гай улыбнулся по-настоящему.

– А я же и пришел-то в эту страну Рим посмотреть, – пробурчал Кабера, словно