Клуб избранных - Александр Овчаренко

Дама ещё раз взмахнула сложенным веером, и перед взором юноши предстали несколько живописных картин. На одной из них была изображена гибель целого города под вулканическим пеплом, на другой смерть тирана, на следующей – пытки и казнь еретиков. Далее следовали изображения гибели судна в морской пучине, избиение младенцев царём Иродом, сожжение на площади девы-предводительницы воинов, пир во время чумы, и бесконечная череда батальных сцен. На каждой из этих картин в различных одеяниях и позах была изображена Сиреневая Дама.

– Я вспомнил! Я знаю, кто Вы! – закричал поражённый внезапной догадкой Иоганн.

– Ваше имя…

– Смерть! – перебила его Незнакомка. – Так вы, люди, меня называете, хотя у меня много имён и много лиц. С лёгкой руки одного доминиканского монаха меня часто изображают безносым скелетом с косой в костлявых руках. Какое убожество человеческой фантазии! Ни коса, ни меч, ни какое другое оружие мне не требуется. Я не убиваю ни людей, ни животных, ни тварь бессловесную. Это делаете вы, люди! Я иду следом за вами по грешному земному пути и собираю ваши жизни.

– Так значит, всесильная Смерть всего лишь сборщик душ человеческих? – удивился Иоганн.

– Типичная ошибка человека! – рассмеялась Смерть, откинувшись на резную спинку кресла. – Нет, Иоганн! Я собираю не души и бренные тела, я собираю жизни. Души мне неподвластны. Души отлетают к Творцу, который может даровать им новые тела, но не в этой жизни.

– Так значит, Смерть не подвластна даже Создателю?

– Нет! С незапамятных времён я верно служу только своей Госпоже, имя которой – Вечность!

– Если Вы так добры и рассудительны, сударыня, то отчего же Вас все боятся?

– Вы, люди, странные создания! Вы не боитесь жизни, которая до краёв наполнена болью и страданиями. Когда же страданиям приходит конец, вы воспринимаете это как трагедию. Вы рождаетесь, живёте и умираете в муках и при этом продолжаете боготворить жизнь.

– Послушать Вас, сударыня, так Смерть – сплошная добродетель!

– А что есть добро, юноша? Вы можете различить свет и тень, жизнь и смерть, но вряд ли отличите доброе дело от злого. Зачастую злодейство рядится в белые одежды, а добродетель покрыта мраком.

– Мне кажется, сударыня, Вы всё усложняете. Человек всегда умел отделить зёрна от плевел. Добро всегда останется добром, в какие бы одежды его ни рядили, а злодеяние никогда не сможет обернуться добродетелью!

На какое-то мгновение Смерть задумалась, а потом взмахнула веером, и перед взором прадеда предстали живые картинки. Сначала Иоганн увидел крыльцо особняка, на которое молодая девушка поставила корзинку, после чего перекрестилась и нерешительно постучала в дверь. Когда за дверью раздался звук шагов, девушка поспешно скрылась в ночи.

– В корзинке младенец, мальчик, – пояснила Смерть. – Родная мать подбросила младенца богатой но бездетной супружеской чете. Скажите, Иоганн, что совершила молодая женщина – добро или злодейство?

– Мать, бросившая чадо своё, во все века была достойна осуждения.

– Хорошо! Но ребёнок болен, а молодая женщина бедна, и не имеет средств для лечения сына. Через неделю ребёнок должен умереть, но он не умрёт благодаря заботе его приёмных родителей. Так является ли молодая мать злодейкой? Молчите? Смотрите и слушайте далее.

Смерть снова взмахнула веером, и перед взором Иоганна предстали виды Парижа и Рима.

– Приёмные родители воспитывали мальчика, как родного сына, и юноша получил образование в Европе. Так как Вы оцените поступок приёмных родителей?

– Добродетель этих людей будет вознаграждена!

– Вознаграждена? Несомненно, но не так, как Вы предполагаете! Юношу учили лучшие художники и музыканты. Он хорошо рисовал углём и писал стихи о неразделённой любви. Однако в день совершеннолетия он пришёл к приёмным родителям и заявил, что намерен посвятить себя военной карьере.

Новый взмах сиреневого веера открыл перед Иоганном картинки полковой жизни.

– Поступив в полк, молодой офицер рьяно взялся за изучение военного дела и вскоре достиг заметных успехов, а когда в стране началась война, он, не щадя собственной жизни, первым бросился на защиту Отечества. Количество ранений, полученных им в схватках с врагом значительно превышало количество наград на его мундире. В конце короткой, но кровопролитной войны он стал самым молодым и самым известным в стране генералом. Ответьте мне, Иоганн: кто этот генерал – злодей или национальный герой?

– Пролить кровь за Отечество – есть высшая добродетель!

– Казалось бы, ответ очевиден и не вызывает сомнений. Но молодой генерал, окрылённый первыми победами, жаждал славы. Генерал не жалел ни себя, ни своих солдат, и чем больше убитых и раненых оставалось на поле боя, тем громче звучали фанфары в его честь. Когда настал час решающей битвы, он без колебаний бросил в бой все резервы и выиграл сражение.

Новый взмах веера открыл перед Иоганном картину поля битвы, густо усеянное телами павших солдат, над которыми кружило вороньё.

– Враг был повержен, но какой ценой! – продолжала Смерть. – Армия полностью пала на поле битвы, а сам командующий, перепачканный кровью и пороховой гарью, в простреленном мундире и со шпагою в руке, стоял по колено в крови и был счастлив. Вокруг него, истекая кровью, ползали безрукие, безногие, с выжженными глазами и вспоротыми животами его солдаты и молили о смерти, но генерал не слышал их стенаний. Он был безумно счастлив и жалел только об одном – об окончании войны!

По возвращению домой генералу устроили триумфальную встречу, но на следующий день к дому его приёмных родителей пришли вдовы и дети солдат, которых генерал оставил на поле боя, в обмен на немеркнущую славу лучшего полководца всех времён и народов. Вдовы прокляли приёмных родителей генерала и весь его род до седьмого колена.

В эту же ночь молодая вдова от горя и пережитых страданий досрочно разрешилась от бремени. Новорождённого мальчика она завернула в пелёнки, положила в корзину и подкинула на крыльцо богатой, но бездетной семейной паре…

А теперь скажите, Иоганн, должен этот младенец жить или умереть?

– На всё воля божья! – только и сумел ответить растерявшийся прадед.

– Да, вы, люди, любите уповать на бога. Это очень удобно: понаделать ошибок, а потом представить всё, как божий промысел. Возьмите, например, моих верных вассалов, – и Смерть указала веером на стоящих за спиной слуг.

– Это Поль, – произнесла Смерть, и брюнет, услышав своё имя, вздрогнул. – При жизни Поль был первый любовник и дуэлянт, но слишком часто испытывал судьбу, поэтому и погиб. Глупо погиб! В последний вечер февраля Поль должен был стреляться со своим обидчиком. Была публично задета честь офицера, и Поль не мог простить такого оскорбления. По жребию первый выстрел достался Полю, но как только прозвучала команда секундантов «К барьеру», противник Поля неожиданно выстрелил первым и смертельно ранил его. Это было прямое нарушение дуэльного кодекса, но секундант Поля струсил и промолчал. К тому же дуэли среди дворян по высочайшему распоряжению Государя Императора были строжайше запрещены. Обливаясь кровью Поль пытался нажать на курок, но сил не хватило. Он так и умер с пистолетом в руке. С тех пор Поль ходит со мной по земле и ищет своего обидчика. Последний выстрел остаётся за ним.

– Николя тоже умер 29 февраля, но по своей воле, – непринуждённо произнесла Сиреневая Дама и указала веером на блондина. Блондин тоже вздрогнул и чопорно поклонился госпоже. – Николя был наследник древнерусского княжеского рода и в жизни ни в чём не нуждался. Он был молод, богат, ему везло в любви и картах. Счастливчик служил в кавалергардском полку, но у него было слишком большое и любящее сердце. Однажды Николя влюбился, причём влюбился по-настоящему. Предметом его обожания была милая девушка из обедневшей дворянской семьи, которая никак не могла допустить мысли, что её полюбит блестящий кавалергард, и все ухаживания Николя воспринимала, как насмешку пресытившегося жизнью молодого повесы. Тогда Николя отправил своей возлюбленной письмо, в котором обещал покончить с собой, если девушка не придёт к нему до полуночи. Девушка прочитала письмо и не пришла, сочтя обещания Николя пустым позёрством. Ровно в полночь Николя выпил яд. С тех пор его бокал всегда пуст. Как и Поль, Николя ходит со мной по свету, и всё время прислушивается, надеясь уловить «средь шумного бала» стук каблучков своей любимой.

Кроме Поля и Николя меня сопровождает третий спутник, но я никогда не беру его с собой в приличное общество, его место на козлах. Я упросила госпожу Вечность включить его ко мне в эскорт так же, как Поля и Николя, – Смерть неожиданно улыбнулась. – Это литературный критик Медунов-Мамлинский! Можете это считать моим капризом, но я уверена, что на козлах ему самое место. Видите ли, мои кони очень свирепы, простой смертный не может управиться с ними, а у Медунова-Мамлинского даже после смерти столько яда и ненависти, что эта работа как раз для него. Иногда я выезжаю в свет поиграть в вист и послушать последние петербургские сплетни. Поль и Николя сопровождают меня, а Медунов остаётся ждать на козлах и каждый раз устраивает склоку и бывает бит другими возничими.