Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако вернемся к штурму, так успешно начавшемуся благодаря взятию сразу двух ворот. Защитники города были застигнуты врасплох, не сумев организовать серьезной обороны. Там и здесь вспыхивало очаговое сопротивление небольших групп казаков и стрельцов, но эти смельчаки не могли помешать вступлению в Новгород новых и новых шведских рот. Офицеры Делагарди не путались в переплетении городских улиц, ведя свои отряды в направлении второй линии обороны — Земляному городу и возвышавшемуся за ним кремлю. Накануне штурма русские сообщники передали Делагарди чертеж города, выполненный в 1584 году, — самый подробный из существовавших на тот период.
Немец Матвей Шаум, состоявший священником в армии Делагарди, так рассказывает о развитии событий после вступления передовых отрядов наемников в Новгород: «И хотя русские еще долго стреляли с башен, но конница беспрестанно более и более входила, наполняя улицы и ворота замка, так что ни один из казаков или стрельцов не мог показаться. Между тем немцы сбивали русских с валу и от одного зубца к другому, от одного места к другому, даже до белой площади у воды, где, во-первых, не обошлось без шума и без сильного сопротивления, ибо тут главнокомандующий русских, Бутурлин, на пространной площади раскинул шатер свой и расположился под открытым небом, как в поле, и теперь, как думают, сам убежал на упомянутую площадь, откуда русские, быв вытеснены силою, бросились в воду, иные в лодках, другие без лодок, и друг друга топили вместе с лодками. Мост, который ведет через реку к другому городу, тотчас занят был нашими, так что никто не мог через него перейти».
Еще можно было спасти положение, если бы воевода Бутурлин со своими казаками и стрельцами, приведенными в помощь Новгороду, решил продолжать сражение. Но его личными врагами были поляки, а не шведы. Он не собирался проливать кровь за новгородцев, которые своей неуступчивостью сорвали переговоры с Делагарди, оставив ополчение под Москвой без шведской помощи! Бутурлин, огрызаясь свинцом пищалей от наседающих шведов, успел перевести свое войско по мосту, еще не захваченному противником, на другую сторону Волхова. Там, на Торговой стороне, русское воинство приступило к куда более приятному сражению — с замками и засовами купеческих закромов, нагружая себя хранившимся там добром. «Бери, ребята, все ваше! Не оставлять же врагу эту добычу!» — поощряли друг друга мародеры.
«На Торговой же стране немцев не было, но русские ратные люди лавки ломали и грабили», — сухо информирует летопись о «подвиге» войска, присланного ополчением для защиты Новгорода. Ограбив Торговую сторону, Бутурлин увел свое войско в Ярославль, оставив Новгород на произвол судьбы.
Новгородские летописи донесли до нас имена отдельных героев, которые предпочли смерть пленению. Одним из них был протопоп собора Святой Софии Аммос. Накануне он повздорил из-за религиозных несогласий с митрополитом Исидором и был им наказан. Но в пылу битвы оба священника помирились, Исидор, стоявший на городской стене и распевавший молебны, успел благословить своего недавнего врага на подвиг. Аммос, отказываясь от предложений сдаться, бился на своем дворе до конца, вместе со слугами и товарищами. Нападавшие в конце концов подожгли крепость упрямого попа, Аммос и его крошечная армия погибли в огне.
Однако десятки героев оказались лишь щепками в море паники, не способными изменить ход сражения. Обезумевшие от ужаса горожане, покинутые войском, становились легкой добычей озверевших наемников. Софийская сторона на несколько часов превратилась в гигантскую живодерню, объятую пламенем подожженных домов.
Сотни людей погибли в церквях, где они искали спасения в молитвах перед животворными иконами. Надеясь на поживу, туда врывались солдаты и прокладывали себе палашами кровавые дороги к алтарям с церковным золотом и серебром. Разноязыкий сброд, собранный под знаменами Делагарди, быстро понял, как извлекать прибыль из пристрастия русских к их «деревянным богам» — так презрительно назывались иконы в шведских отчетах. Солдаты не тратили времени на поиски спрятанного горожанами добра. Над воротами каждого дома были прикреплены иконы, литые или писаные, с изображениями святых, покровительствовавших семье. Наемники срывали иконы и требовали за них выкупа: деньги у «идолопоклонников» тут же находились.
Новгородский наместник Иван Одоевский и митрополит Исидор скрывшиеся в кремле, к вечеру 16 июля выслали парламентера с предложением перемирия. Они сообщили, что готовы сдаться шведам, признать покровительство короля Карла IX и просить в цари одного из его сыновей по выбору — Густава Адольфа или его младшего брата Карла Филиппа. На следующий день соглашение было заключено и Якоб Делагарди, поклявшись на Евангелии в том, что города разорять не станет, во главе полка своей лейб-гвардии вступил в кремль.
Разработка подробного договора заняла еще неделю, и 25 июля этот объемистый документ, состоявший из тринадцати статей, был наконец готов. Главными пунктами соглашения было торжественное обещание продолжения войны с поляками и отказ от покровительства польского короля и его наследников мужского пола, а также постановление об избрании шведского короля Карла IX покровителем государства Московского, а одного из его сыновей — царем Московским, по поводу чего в скорейшем времени в Швецию отправится посольство.
Составители договора понимали, что не могут просить на русский престол шведского принца от имени всей страны, а потому сделали приписку о том, что Княжество Новгородское будет стремиться к согласию с Московским государством по этому вопросу. Тяжелое время раскола страны и трудная ситуация, в которой оказался Новгород после его падения, заставили сформулировать договор таким образом, что Новгород представлялся практически независимым государством, как то было более двухсот лет назад.
Этот невольный провал во времени подчеркивался пунктом договора, в котором Новгород обязался привести к присяге сыну его королевского величества города и уезды, относившиеся к Новгородскому княжеству. Новгород, кроме того, объявил о своей готовности содержать шведское войско и открыто сообщать о доходах.
Делагарди, в свою очередь, обещал, что города, согласившиеся просить сына шведского короля на русский престол, не будут присоединены к Королевству Шведскому, «исключая Кексгольм с его уездом и границами и то, что народ Московский, по праву, должен державнейшему Королю моему за издержки, употребляемые Его Величеством на посылание в Россию, при жизни Великого Князя Василия Шуйского, вспомогательных войск и на жалованье оным за продолжавшуюся там службу, о чем Его Королевское Величество, по отпуске в Россию сына своего и по освобождении оной от мятежей, учинит с боярами и российским народом подробное и праведное постановление». Делагарди также обязался не притеснять греческую веру, не вывозить в Швецию пушек, колоколов, порох, свинец и другие товары без согласия на то россиян, а жителей не выводить в Швецию. В судах должно было заседать равное количество русских и шведов, «если же случится, что кто-либо из шведов обидит россиянина и причинит ему вред, то шведы не должны защищать виновного, но по мере преступления наказывать». Еще один пункт договора открывал для Делагарди и его офицеров широкие возможности для карьеры в Русском государстве: «Шведские воины, природные или чужестранные, ознаменовавшие себя успехами и мужеством в России, с согласия воевод и прочих вельмож российских, получат за свои заслуги достойные награды: имения, большое жалованье, поместья».
Шведам отводились места для постоя на Софийской стороне. Могущественное новгородское купечество выговорило в качестве одного из условий капитуляции запрет на посещение иностранными солдатами Торговой стороны, опасаясь грабежей и буйства наемников, мешавших коммерции.
В целом договор скорее соответствовал интересам Новгорода, получавшего защиту шведского войска от поляков и многочисленных лжедмитриев, и самого Делагарди, увидевшего в новом повороте стремительного потока русских событий грандиозные перспективы для себя (ясно, что именно он станет главным человеком в России при юном шведском принце, взошедшем на престол в чужой варварской стране!), чем планам короля Карла IX, стремившегося на востоке лишь к расширению своих владений.
Делагарди прекрасно понимал, что текст этого лукавого соглашения, присланный в Стокгольм, может отравить Карлу IX радость по поводу взятия Новгорода, и потому поспешил оправдаться в письме своему монарху от 28 августа 1611 года тем, что было крайне рискованно пытаться взять новгородский кремль силой оружия: «Поскольку ворота были завалены землей и гравием, а мосты подняты, подобраться к воротам можно было лишь с большими людскими потерями. Поэтому я решил предложить им сдаться на аккорд и этим избежать дальнейшего разрушения и кровопролития».
- Портреты Смутного времени - Александр Широкорад - История
- Очерки жизни и быта нижегородцев в начале XX века. 1900-1916 - Дмитрий Николаевич Смирнов - Зарубежная образовательная литература / История
- Рассказы о неизвестных героях - Сергей Смирнов - История
- История сексуальных запретов и предписаний - Олег Ивик - История
- Рыцарство от древней Германии до Франции XII века - Доминик Бартелеми - История
- Расцвет и закат Сицилийского королевства - Джон Норвич - История
- Немецкие морские диверсанты во второй мировой войне - Кайус Беккер - История
- Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский - История
- Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы - Андрей Андреев - История
- Прожорливое Средневековье. Ужины для королей и закуски для прислуги - Екатерина Александровна Мишаненкова - История / Культурология / Прочая научная литература