Пазолини. Умереть за идеи - Карнеро Роберто

Критик-католик заявил на суде: «Книга имеет большое религиозное значение, поскольку несет в себя милосердие по отношению к бедным и обездоленным. Я не нашел в романе никаких непристойностей. Диалоги представляют собой диалоги мальчишек, которые не умеют правильно выразить свою мысль; автор счел необходимым представить их такими, каковы они на самом деле»{Там же, стр. 191–192.}. К этим словам Унгаретто и Бо можно добавить, что экспрессивное насилие в романе представляется не только составляющей точной миметической стратегии, но фундаментальной основой для изображения насилия морального, характерного для социальной среды, в которой действуют персонажи. Без этого роман не смог бы достичь такого уровня гармоничности и эстетической изобразительности.

Исход судебного разбирательства был благоприятен для Пазолини и его издателя. По окончании прений тот же самый прокурор потребовал оправдательного приговора «поскольку в деле не было признаков преступления». В результате обвиняемые были полностью оправданы, с книги снят запрет на продажу.

Тем не менее печать непристойного писателя, развратителя молодежи, оставшаяся на Пазолини еще с предыдущего процесса, никогда не будет снята и будет преследовать его всю жизнь.

«Жестокая жизнь»: более линейный роман

Структура, сюжет, стиль «Жестокой жизни» (1959) более линейны (из-за сокращения разрыва между языком рассказчика и языком персонажей) по сравнению со «Шпаной». Напомним, что в 1955 году вышел роман Васко Пратолини «Метелло»107, который по мнению критиков, ознаменовал конец периода неореализма. Тем не менее, «Жестокая жизнь», опубликованная четырьмя годами позднее, имела не одну точку соприкосновения с историей Метелло Салани, флорентийского каменщика, овладевавшего классовым сознанием в начале XX века: главный герой «Жестокой жизни», Томмазо Пуццили, тоже обретает политическое самосознание, постепенно сближаясь с основными партиями первых послевоенных лет. Вначале он попадает в Итальянское социальное движение108, потом в среду социал-демократов и, наконец, приходит к Коммунистической партии. И именно благодаря приверженности коммунистическим идеалам солидарности – как хочет показать нам между строк автор – парень, уже подцепивший туберкулез, будет тем не менее готов рисковать своей жизнью, чтобы спасти проститутку во время наводнения реки Аньене.

На самом деле роман состоит из двух частей, и если первая часть имеет структуру, похожую на структуру «Шпаны» (в ней присутствует нечто, что можно назвать хором рассказчиков, события в жизни Томмазо тесно связаны с событиями в жизни его близких, персонажи не имеют слишком ярких индивидуальных черт), то во второй части главный герой подчеркнуто выделяется на фоне остальных.

Недаром в первой части присутствует почти эпическая сцена, описанная в главе под названием «Битва при Пьетралата». В ней рассказывается о районном восстании в защиту Кагона, одного из парней, арестованных служителями закона. Народная ярость выливается на двух местных полицейских (толпа считает их чуть ли не предателями их пролетарских корней – они ведь стали прислужниками буржуазной власти) и вынуждает их отступить, в то время как Кагон умудряется запросто сбежать из-под ареста. Женщины тоже поддерживают протестующих против власти, «поскольку у них у всех сыновья или уже в тюрьме, или в розыске, не имеют работы, и голод управляет ими»{R1, стр. 940.}. Однако ночью в район прибывает целый отряд карабинеров и проводит настоящую карательную операцию, арестовывая нескольких жителей пригорода. В результате как-то так получается, что местные полицейские неким образом воссоединяются с пролетариями, когда, как описывает Пазолини, на восходе солнца «на почве остаются следы машинных колес и ног этих негодяев, что катались всю ночь туда-сюда»{Там же, стр. 953.}.

Постепенно Томмазо выходит на первый план. Главный герой совершает вместе с приятелями из местной банды разные набеги криминального свойства, но в один прекрасный момент встречает Ирене, девушку, которая открывает ему перспективу другой, более достойной жизни. К сожалению, именно в ту ночь, когда он поет серенаду подруге (исполненная в народном костюме, эта песня означает предложение руки и сердца), Томмазо умудряется ввязаться в драку и наносит удар ножом другому парню. Cцена заканчивается в тюрьме.

Вторая часть романа начинается сценой освобождения Томмазо из тюрьмы (его тюремный опыт опущен, но сквозит во всех его действиях), в лоно семьи, которая, пока он сидел, получила по страховке новый дом, с электричеством и водоснабжением, существенно отличающийся от лачуги, в которой они жили раньше. Перед героем открываются новые перспективы вполне мелкобуржуазной жизни, и это толкает его на визит к местному священнику: он хочет узнать, может ли он жениться, поскольку не может забыть Ирене. Жизнь Томмазо стремительно обуржуазивается.

Совместная воскресная прогулка пары выглядит весьма характерно: «Ирене двигалась рядом, чуть позади, просунув руку под его согнутый левый локоть засунутой глубоко в карман брюк руки, и на ее лице читалось льстивое уважение к его серьезности. Томмазо, красный и надутый как петух, сплевывал вправо, важно ведя свою женщину»{Там же, стр. 1036.}. И еще: «Томмазо, в глубине души, был очень рад тому, что девушка думала о нем как о человеке порядочном и уважаемом»{Там же, стр. 1037.}. Оказывается, что он изменился настолько, что, отправившись в кино, испытывает раздражение и осуждение по отношению к тем, кто ведет себя так же, как и он совсем недавно: «Солдаты и мальчишки […] показывали непристойные жесты, развалившись на креслах: Томмазо смотрел на них с бешенством, почти с ненавистью. Он ощущал себя выше этой публики, занятой подобными глупостями: если бы он был в маске, то давно выгнал бы их всех пинками на улицу»{Там же, стр. 1038.}.

Тем временем у Томмазо начинают проявляться первые признаки заболевания – туберкулеза, из-за которого он попадает в лечебницу. Именно в больнице Форланини и происходит его политическое прозрение. В атмосфере жестокого столкновения между пациентами и полицией во время забастовки медицинских работников парень становится членом коммунистической ячейки, действующей в лечебном учреждении. По возвращении в родной пригород он ощущает себя готовым вступить в КПИ. Следует отметить, что политические функционеры ячейки, в которую собирается вступить Томмазо, изображены скорее карикатурно: они подозрительные и даже не совсем честные приспособленцы. Но в конце концов Томмазо таки становится коммунистом: «Томмазо пришел на заседание […], его записали, он заплатил то, что был должен: наконец ему удалось получить заветный билет, который он положил в карман, готовый бороться за красный флаг»{Там же, стр. 112.}. Ирония и сарказм стоили Пазолини нападок коммунистической критики, которая обвинила его в создании негативного образа партии и пролетариата. Итало Кальвино назвал его «коммунистом-сладкоежкой» за презрение, которое он якобы испытывал к «бедным людям, которых […] очевидно не любил, даже тайно презирал, как презирал и партию, идеальным членом которой так хотел казаться среди уличной толпы»{Цит. по Naldini 2009, стр. 68.}.

Декларируя левые взгляды, стремясь к жизни, посвященной семье и работе, Томмазино тем не менее не перестает оставаться той самой «шпаной», что был вначале романа. ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■. Таким парадоксальным образом он пытается заработать деньги на покупку свадебного костюма. Еще и поэтому окончание романа кажется слегка искусственным: на первый план неожиданно выходят пренебрежение опасностью и благородство, порожденное новой идеологией. Аньене выходит из берегов (как это случается во время затяжных дождей), и Томмазо, одетый во все новое, внезапно предлагает свои услуги пожарным, призванным на помощь жителям затопленных лачуг. Не задумываясь, рискуя жизнью, он бросается на помощь женщине (проститутке), которую уносит река.