Письма из прошлого - Олег Рой

Некоторое время он просто бесцельно слонялся по дому из угла в угол, а потом остановился и в голос расхохотался. Нет, ну это действительно смешно! Он-то думал, что с высоты своего жизненного и профессионального опыта видит эту девочку насквозь! Да, хороший урок преподала ему Вика, ничего не скажешь… Впору хоть идти сдавать обратно диплом, признав тем самым свою полную профнепригодность.

Он попытался сесть за работу, но сосредоточиться никак не получалось. Тогда Дмитрий встал, оделся, вышел на улицу — и с удивлением обнаружил, что весна все-таки настала. Пусть с опозданием, пусть чуть ли не в середине апреля — но наконец-то потеплело, снег начал таять, побежали ручьи, просели сугробы, зачирикали птицы… И даже дворники-киргизы уже скололи с тротуаров весь лед, оставив только неровные прямоугольники под колесами припаркованных авто, хозяева которых так и не удосужились убрать на это время свои машины.

Как ни странно, но после прогулки на душе стало не так муторно. Вернувшись в подъезд, Дмитрий открыл почтовый ящик и совсем не удивился, обнаружив внутри очередное послание.

Сначала мелькнула мысль просто выбросить письмо, не читая. Надоели эти дурацкие игры, хватит с него, и так сегодня денек — не позавидуешь… Но потом он все-таки решил распечатать письмо, возможно, в последний раз. Дома сел на диван, разорвал конверт, вынул листок в клеточку и прочитал:

«Здравствуй, Митя! Решила поздравить тебя с приходом весны. Не знаю, как тебе, а мне весной всегда хочется думать только о хорошем, вспоминать, что-то приятное… Например то, как мы с тобой подружились. Помнишь, как я тогда, осенью, угостила тебя бутербродом с копченой рыбой? Ты сказал, что тебе нравится вкус копченой рыбы, и я отдала тебе один из своих бутербродов. Ты, конечно, даже не догадывался тогда, что тот бутерброд у меня последний, и, кроме него, мне просто нечего будет есть. Но мне ни капельки не было жалко, потому что уже на тот момент я очень сильно тебя любила. Если бы я знала, как все потом обернется, и что мне придется писать тебе с того света… Но об этом мы поговорим в следующий раз, а пока до свидания.

Твоя Жанна».

Письмо было, как всегда, коротким, но Дмитрий перечитал его еще раз, затем другой. А потом отложил листок, взял телефон и набрал номер Ник-Ника.

— Мы могли бы сегодня встретиться? — спросил он. — Да, желательно побыстрее. Можно не в офисе, а где-нибудь в городе. Да, я знаю, этот ресторан. Хорошо. Постараюсь быть там через час, попробую успеть.

Глава 5

Встреча после многих лет

Из-за пробок Дмитрий немного опоздал и, войдя в зал, сразу отыскал взглядом своего супервизора, который уже сидел за столиком.

— Прошу прощения, — извинился Дима. — Давно ждете?

— Только пришел, — отвечал Ник-Ник, приподнимаясь, чтобы пожать ему руку. — Садись и рассказывай, что у тебя стряслось. Вид у тебя такой, будто ты привидение увидел. Какие-то неприятности?

— Да, можно сказать и так… — пробормотал Дмитрий, опускаясь за столик. А про себя подумал, что Ник-Ник, сам того не желая, попал прямо-таки в точку своим шутливым замечанием. Фраза из письма насчет обращения с того света не шла у него из головы.

— С работой что-нибудь? На телевидении? — видя, что собеседнику трудно самому начать разговор, Ник-Ник постарался ему помочь.

— Нет, с работой все нормально, тьфу-тьфу-тьфу, — Дима постучал костяшками пальцев по столешнице. — Скорее в личной жизни.

— Ясно, — понимающе кивнул Ник-Ник. — Что-то с Викой.

Дима поморщился.

— С Викой мы расстались, но сейчас речь не о том. Дело не в Вике, а… А в тех письмах из прошлого. Помните, я вам о них рассказывал?

— Помню, конечно. — Ник-Ник повернулся к подошедшей официантке. — Мне, пожалуйста, зеленый чай с медом. А ты, Дима, что будешь?

— Я бы с удовольствием напился, — мрачно отвечал Дмитрий. — Да Заратустра не позволяет… Давайте и мне зеленый чай, что ли… Спасибо, пока больше ничего.

— Так что с этими письмами? — поинтересовался Ник-Ник, когда они вновь остались вдвоем.

— Видите ли, тут такое дело… — Дима все еще не знал, как начать. — В этих письмах слишком много… Странного. Слишком много того, что никто не может обо мне знать.

— Так уж и никто? — покачал головой супервизор, доставая сигареты. — Ты не против?

— Что? А. Нет, конечно, курите… Я имею в виду — никто из телезрительниц… Да что там телезрительниц! В этих письмах присутствуют намеки на такие вещи, которые могли бы знать обо мне только близкие люди. Очень близкие люди, понимаете? Притом те, кто знает меня давным-давно.

— Думаешь, тебя разыгрывает кто-то из старых друзей?

— Это исключено. Тех вещей, которые упомянуты в письмах, никто из друзей знать не может. Не из старых, не из новых.

— А из подруг? — супервизор щелкнул стильной зажигалкой.

— Тем более.

На некоторое время за столиком повисла пауза.

— Слушай, а ты уверен, что тебе это не кажется? — Ник-Ник, похоже, все еще не осознавал всей серьезности этого разговора. — Может быть, ты сам приписал этим письмам то, чего в них на самом деле нет. Как в той китайской притче о топоре. Помнишь ее?

— Нет, — хмуро ответил Дима. Ему было крайне неприятно, что разговор скатывается не в то русло, но задать нужный тон отчего-то никак не получалось.

— Ну как же, я тебе сто раз ее рассказывал, — Ник-Ник с удовольствием затянулся сигаретой и откинулся на спинку кресла. — У одного китайского крестьянина пропал топор, и он решил, что его украл сосед. Стал присматриваться к соседу… И точно — тот ведет себя ну очень подозрительно. И разговаривает именно так, как укравший топор, и мимика у него такая, и даже походка изменилась, ходит точь-в-точь, как должен ходить человек, который стырил топор. Словом, совсем уж собрался китаец пристукнуть соседа, чтоб воровать неповадно было — как вдруг неожиданно топор нашелся. Выяснилось, что он сам положил его в другое место и благополучно забыл об этом.

— И к чему вы это? — неохотно поинтересовался Дмитрий.

— К тому, что в этих твоих письмах, весьма вероятно, и нет никаких намеков. Но ты сам их придумал, поскольку письма спровоцировали некий подсознательный страх.

— Нет, Николай Николаевич, это не так! — решительно возразил Дима. Он уже успел несколько раз пожалеть, что вообще затеял этот разговор. Однако он понимал, раз первый шаг сделан, то пути назад нет.

Пока официантка расставляла перед ними чайнички, чашки и вазочки с медом, Дима обдумывал свои дальнейшие слова и в конце концов пришел к выводу, что дальше тянуть кота за хвост не имеет никакого смысла.

— Вот что, Николай Николаевич, — проговорил он, наконец. — Вы ведь тоже многого обо мне не знаете. Я скрывал эту страницу своей жизни даже от вас. Но теперь, похоже, настало время исповедоваться.

И Дмитрий рассказал супервизору всю свою историю. О случайной женитьбе на Наде, о незапланированном появлении Кристинки, о длительном романе с Полиной. О поездке на Черное море, о ночном дожде, об аварии. О больнице, о том, как Полина его выхаживала, о смерти Нади и Кристины, и о том ужасном состоянии, в котором он долго пребывал, когда узнал, что потерял жену и дочь. Ник-Ник слушал очень внимательно, не перебивая, только изредка задавая уточняющие вопросы. И когда взволнованное повествование Димы подошло к финалу, собеседник закурил уже неизвестно какую по счету сигарету и проговорил, покачав головой:

— Да уж… История. Ничего не скажешь… Прямо сюжет для фильма. В Голливуде бы у тебя его с руками оторвали. А что было дальше?

— Дальше уже ничего особенного, — пожал плечами Дмитрий. После рассказа он чувствовал себя таким уставшим, будто отработал в больнице три смены подряд, без передышки. — Я расстался с Полиной, приехал в Москву, поступил на факультет… Все, что было со мной потом, вы уже знаете.

— А Полина? Она искала тебя?

— Если и искала, то не нашла. — Дима отхлебнул из чашки. Чай давно остыл и казался совершенно безвкусным, точно заваренный в кипятке веник. — С тех пор она никак о себе не заявляла.

— До того, как к тебе начали приходить эти письма, — кивнул Ник-Ник. — Дима, а что конкретно в них сказано?

— Там… — Он не без труда подбирал слова для формулировки. — Там такие вещи, которые могла знать только Надя. Допустим, то, что я курил трубку и она вечно гоняла меня на балкон, было известно многим. Но какие-то другие, интимные моменты… Например, собираясь в отпуск, они с Кристинкой в шутку купили мне плавки с черепами — об этом я уж точно никому не говорил! Или взять ситуацию, когда Надя угостила меня бутербродом с копченой рыбой… Этого никто не видел, мы были тогда одни! А о том, что это был ее последний бутерброд, еда на весь день, мне до этой минуты даже в голову не приходило… А ведь это точно было так!