Золотая клетка. Сад (СИ) - "Yueda"

— Всё! — Андрей прекращает мерить шагами кабинет останавливается возле стола. — Сегодня идём в ресторан. Между прочим, твой.

— Какая неожиданность, — поднимаю бровь я.

— Завидно, да? — ухмыляется Андрей.

Хмыкаю.

Но да, мне завидно. Я тоже хочу сводить Ярика в ресторан. Очень хочу. Но как-то всё не получается.

— Сегодня пришло, — сообщает Андрей и кладёт на стол небольшую круглую коробочку из искусно огранённого стекла.

Беру в руки. Натуральное стекло. Тяжёлое. Вдавливаю микроскопическую кнопку и вижу маленькое ажурное кольцо. Оно и правда будто бы кружевное. Только нити у этого кружева из платины и усеяны бриллиантами.

— Buccellati, — гордо сообщает Андрей, как будто бы сам это кольцо делал. — Свадебная коллекция.

Ну конечно, свадебная. Чего ж ещё от него ждать?

— Хороший выбор, — киваю я. — Не маловато ли?

— Вот я будто бы размер её не знаю, — обижается Андрей.

Значит, не маловато, и у Надежды действительно очень тонкие пальцы. У Ярика тоже тонкие, но не настолько. Это кольцо ему едва на мизинец налезет.

Представляю это платиновое кружево на мизинце солнышка. Солнышко игриво перебирает пальцами, заставляя камни сверкать, а потом игривые пальчики ныряют под футболку, скользят по гладкой коже, медленно приоткрывая подтянутый пресс, а затем и грудь. Грудь с аккуратными розовыми сосками. Я помню, как приятно ласкать их языком…

Делаю глубокий вдох и постепенно выдыхаю.

Что-то меня заносит слегка. Хватит о таком думать. Андрей захлопывает стеклянную коробочку и теперь кладёт передо мной свой айфон, на экране которого красуется сапфировое ожерелье.

— Вот это ещё выбрал, — говорит он. — Редкое, коллекционное. Оно ей к глазам очень пойдёт.

Да, у Надежды, вроде бы, глаза синие. Как и у Ярика.

Почему-то представляю это ожерелье на нём, прямо-таки вижу, как оно изящно обхватывает шею Ярика, горит синими искрами, но ярче камней горят хитрые глаза солнышка. Он улыбается обворожительно, подмигивает и поправляет ожерелье. Кроме этой нитки на Ярике ничего нет…

Сглатываю. Незаметно мотаю головой, отгоняя видение.

Нет, видение отличное. Но во-первых, не вовремя, а во-вторых, я хочу не видение, я хочу на самом деле увидеть его таким. Настоящего.

Да чёрт! Я просто хочу этого паршивца! Обнять его, прижать к себе, впиться пальцами в кожу, зацеловать, закусать этого маленького нахала, срывая с его пухлых губ сладкие стоны, уложить на кровать и…

Нет! Хватит! Не думать об этом. Не представлять. Иначе я сорвусь и ничем хорошим это не закончится. Нужно нежно, постепенно, шаг за шагом, неторопливо.

Медленно? Да, чертовски медленно. Но Ярик от меня уже не шугается по углам, не прячется, уже смеётся и шутит. Это прогресс.

Только я боюсь, что с ума сойду, пока мы такими темпами хоть до чего-нибудь доползём.

— Дамир, ты чего? — спрашивает Андрей, убирая телефон. — Я понимаю, что тебе насрать на всё это и ты вообще не понимаешь, зачем делать подарки — я помню, да, — но хоть кивни или пошли, чтобы я сворачивался со своей бурной радостью.

Я не понимал, зачем делать подарки? Ну да, раньше не понимал. И не дарил ничего никому. А сейчас — хочется. Хочется дарить. С ног до головы подарками засыпать. Любой каприз, что угодно! Только он не принимает.

— Подарки? — усмехаюсь я. — Да, я не очень силён в этой теме. Поэтому, может, ты подскажешь, что можно подарить Яру?

— А что с машиной? — осторожно спрашивает Андрей.

— Он её не принимает, — развожу руками.

— Чего?! В смысле «не принимает»? Ключи, что ли, швырнул?

— Нет, без этого обошлось. Но я же вижу, что не принимает. Хоть и ездит на ней.

Мда, ездит. Принудительно.

На прошлой неделе дал ему ключ от Carlsson Aigner. Ярик, когда увидел, аж глаза расширил. Ходил, трогал, рассматривал — ну явно машина по вкусу пришлась. Даже «спасибо» буркнул. А потом через несколько часов ключи вернул. Спрашиваю: «Не понравилось?», он молчит, упрямец маленький. Цена вопроса ему не понравилась, хотя цена не бог весть какая. Я ж и выбирал-то исходя из его дурацких соображений. Но видимо опять промахнулся. Отдал ему ключи, сказав, что это подарок, не нравится — пусть стоит. А братьям Чуйкиным велел только на этой машине его и возить. Пусть привыкает. Вот и получается, что принудительно всё равно.

— Сложный мальчик, — тянет Андрей.

— У тебя как будто бы девочка простая, — кидаю я.

Андрей грустно улыбается.

— Это у них семейное. Надя ведь тоже очень долго ничего от меня не принимала. Ну то есть принять принимала, не пыталась вернуть, но и не пользовалась, не носила. А меня бесило это до трясучки.

— И что ты делал?

— Продолжал дарить.

— Что именно?

— Да всё подряд: дорогое, дешёвое, полезное, пустяковое — всё, что хотел, всё, на чём у неё взгляд останавливался. В конце концов, она начала принимать подарки.

Дарить всё подряд? По-моему, это только разозлит его, но попробовать стоит. В конце концов, именно это я и хочу — дарить всё подряд.

— Интересная стратегия, — киваю я и откидываюсь в кресле, глядя на Андрея: — Слушай, ну ладно у меня в нормальные отношения не получилось, изначально всё криво пошло, но у тебя-то почему так?

— Почему? — усмехается тот. — Как будто бы у нас с Надей всё началось, как у нормальных людей. Ага. Хотя я пытался, да. Но она с самого начала воспринимала меня, как своего очередного «клиента», а нашу связь, как повинность.

Повинность? Мда… Ничего хорошего, конечно, но всяко лучше, чем у нас с Яром.

Вот же угораздило нас обоих: и меня, и Андрея. Проклятье прямо.

— Но несмотря на дерьмо, которое иногда происходит, на недопонимание и ссоры, я счастлив. Наверное, у нас по-другому, нормально, как у всех, просто не может быть, — разводит руками Андрей. — В конце концов, хоть и медленно, но мы с Надей движемся вперёд. Чего и вам желаю.

— Да уж, — усмехаюсь. — Ты как-то мне уже пожелал. Помню.

— На прошлый Хэллоуин-то? — прищуривается Андрей, припоминая, а я киваю.

Именно в тот день он делал Надежде официальное предложение, а перед этим, вот как сейчас, торчал у меня в кабинете, расточая оптимизм и веселье. Вот тогда-то он и ляпнул это: «Желаю и тебе, бездушный чурбан, поймать свою птицу счастья и узнать на собственной шкуре все эти сладкие муки, от которых порой хочется лбом об стену, но всё равно они прекрасны!».

— Ну вот видишь, — расплывается в улыбке Андрей. — Пожелал — и через месяц сбылось: встретил ты свою птичку. Значит, и примирение тоже не за горизонтом. Я просто так словами не разбрасываюсь.

На этом Андрей прощается и уходит. А я возвращаюсь к последнему на сегодня документу, от которого Андрей меня отвлёк.

Да, действительно: то мимоходом брошенное пожелание сбылось, и я нашёл свою птичку. Только случилось это не через месяц, а в тот же Хэллоуинский вечер, три месяца назад.

* *

Двери авто радушно распахиваются передо мной, и я ныряю в тёплое нутро, прячусь от стылого ветра. Мягкая кожа сиденья так и просит, так и манит растечься, и я не сопротивляюсь, устраиваюсь поудобнее, Гриша же в это время трогает с места, и помпезное здание студии уплывает из виду.

С Нового года прошёл почти месяц, город всё ещё рядится в яркое, не снимает праздничный наряд, но уже кое-где трепещут оторванными углами плакаты с поздравлениями, темнеют чёрными пятнами перегоревшие лампочки в череде разноцветных гирлянд, да резные фигуры покрывает нечищенный снег. Мы медленно выруливаем на центральные улицы и едем домой.

Да, как-то незаметно для себя стал называть квартиру Дамира домом. Когда это произошло — не помню. Но произошло. И больше не чувствую себя там запертым пленником. Могу ходить, куда вздумается, и делать, что хочу, — машина в моём полном распоряжении. И я каждый день езжу в студию, пашу там на износ, потом возвращаюсь домой, готовлюсь к следующей записи, общаюсь с бабой Любой. И как-то это стало таким привычным, будто бы я всю жизнь так и жил. Дамира почти не вижу, а когда вижу, то он не пристаёт, держит слово. Ну кроме того случая пару дней назад, когда он мне палец прикусил. А потом ещё этот сон заебучий.