Proxy bellum - Михаил Алексеевич Ланцов

что я де, в бункере сижу и носа не высовываю из него?

— Как не слышать?

— Вот. С этим нужно бороться. А как бороться? Запрещать такое говорить? Ну это же смешно. Нужно замещать другими слухами. Более интересными и живыми. Так что поехали дальше. Кто у нас следующий?

Начальник охраны что-то ответил, подсмотрев в блокнот. Но генсек замер, словно громом пораженный. Он вспомнил слова жены. Он ведь опять занимался не чем иным, как укреплением культам своей личности. На уже новом принципе. С таким подходом не удивительно, что…

— Слушай, — произнес Михаил Васильевич, перебивая начальника охраны. — Мне тут шепнули крамольную мысль, будто меня царем кличут за глаза.

— Императором, — поправил его собеседник.

— И часто?

— Бывает. Сам слышал и ни раз. В магазинах иной довольно оживленные разговоры. А что?

— Да нет… ничего. Поехали… — ответил Фрунзе и погрузившись в машину замолчал. Ему было над чем подумать…

Следующим объектом был прораб, что работал на возведении нового жилого дома эконом-класса. И Михаил Васильевич планировал послушать о том, как ведутся работы на этом уровне осознания. Заодно навестить случайного знакомого, с которым в рюмочной познакомился при обстоятельствах схожих с этим Семеном.

В сегменте эконом-жилья строили пока блочные дома. На панельные дома еще, к сожалению, а может и к счастью пока не перешли. Тут как посмотреть. Хорошие многослойные панели делать пока не научились. А плохие годились для жилищного строительства также как собачья будка из-за крайне низких эксплуатационных качеств. Да и парк тяжелых грузовиков, без которых массово с панельками не развернуться, оставлял желать лучшего. Не все такие авто шли в армию. Уже не все. Но пока их все одно — не хватало. Нарасхват они были. В драку. Так что — первое поколение массовой экономичной застройки только набирало свои обороты. И до второго было не так чтобы и близко. Лет пять, не меньше…

После прораба Фрунзе ждала балерина. Но не для тех целей, о которых истинные гусары могли бы подумать. А для разговора об искусстве. И так до самого вечера. Часа-полтора. Следующий…

День визитов.

День наблюдений.

День пиара.

Главное в этот день было опережать слухи и не повторяться. Чтобы враги, у которых без сомнения в столице все еще оставались и наблюдатели, и исполнители, не успели отреагировать. Слухи же… Фрунзе был уверен — этот Семен не далее, чем через час разболтает кому-то о визите самого генсека. Его высмеют. И так пойдет-поедет. А где-то дня через два-три слухи, пущенные разными людьми, начнут пересекаться. И без всякого сомнения трансформируются. Смех уйдет, сменившись оживлением. И ожиданием.

А уж как возбудятся всякого рода чиновники, осознав, что напрямую на самый верх может уйти информация. Мимо них. В обход. В том числе и та, которую они хотели бы… утаить что ли или умолчать. Что также добавить живости моменту. Бодрости.

И Артузов очень рассчитывал, что это позволит вынудить вражескую агентуру шевелиться и суетиться. Чтобы во время следующей волны визитов, ликвидировать генсека. А то она после тех взрывов бензовозов как-то затихла. Так что эти визиты убивали разом целую толпу зайцев. В лучших традициях барона Мюнхгаузена. Хотя нет. Он там шомполом уток бил. Или что-то в этом духе…

Глава 4

1931, июль, 1-10. Москва

— Встать! Суд идет! — громко рявкнул чей-то голос и Лев Давыдович поднялся со своей лавки.

Расследование наконец подошло к концу и удалось сформировать одно большой дело, объединив в него целую плеяду малых. Где-то может быть и надумано, но во всяком случае — не голословно…

Начался большой процесс.

Грандиозный просто.

Который проводился открыто и публично. В том числе и потому, что он рассматривался как важный пиар-шаг на международной арене. Направленный на дискредитацию врагов Союза…

Несмотря на боевые действия в Ливонии и Финляндии с Францией и Великобританией дипломатические отношения Советский Союз не прерывал. Официально войны между этими странами не велось. И, в принципе, поддерживалась определенная игра в подобие приличий.

Вся планета была в курсе, что в Ливонии советские войска разгромили французские и английские. Но официально говорили о том, что Союз там побил армии Латвии, Литвы и Эстонии. Даже про добровольческие формирования никто официально не болтал лишнего. Разве что вскользь. Зачем? Кто желает и так все знает, а остальным тревожиться совсем ни к чему. Да и удобно это для формирования определенного общественного мнения, когда большой и сильный Союз бьет маленьких и слабых «прибалтийских тигров». Так что вся эта война велась в публичном поле очень забавно. Почти что вежливо и деликатно. На словах — одно, на деле — второе, в планах — третье. Словно классические войны Нового времени вроде войны за Испанское наследство или Австрийское. И какой-то явной ожесточенности в риторике не наблюдалось. Просто деликатное фехтование. Да, с заказными убийствами и терактами. Да с определенными пакостями на уровне диверсий. Но это и раньше случалось. Посему из общего образа вся эта грязь не выбивалась.

Получилось так почти что случайно.

Англичане и французы и хотели бы увлечься с грязной болтовней, да журналисты их, после чистки, ставшей широко известной в узких кругах, не рвались. Выводы все сделали правильные. И… найти журналиста, который готов был поливать Союз помоями оказалось крайне непростой задаче. А даже если такой появлялся, то коллеги по цеху сразу же ему на ушко докладывали обстоятельства. После чего он тут же сдувался. Ведь деньги деньгами. А жизнь жизнью. И поверить в то, что правительство Франции или Великобритании станет очень уж дорожить жизнью каждого отдельного журналиста никто из них не мог. Да и не пытался, ибо это даже звучало абсурдно.

Оттого и буксовала привычная уже английская да французская истерика, которые в своем обыкновении раздували с XIX века. Союз же этим делом заниматься и не пытался. Зачем? Клеймить в чем-то противников глупо во время войны. Ну поорешь. Ну покидаешься фекалиями. Но потом ведь война закончится. А ничто не может идти вечно. И ты пойдешь с этими противниками торговать или еще как-то сотрудничать. С теми самыми, кого ты совсем недавно клеймил и смешивал с грязью. И как ты после этого будешь выглядеть? Правильно. Глупо. Очень глупо. Как дерьмо. А репутация такая штука, что ее легко потерять и сложно заработать.

Расчеловечивать врага и нагнетать имеет смысл только в двух случаях. Или ты понимаешь, что «потом» для тебя не будет и, проигрывая ты пытаешься как можно сильнее хлопнуть дверью. То