Proxy bellum - Михаил Алексеевич Ланцов

Прыгая с темы на тему. И больше говоря не о глобальных вещах, а о мелочах. Обычных жизненных трудностях.

Кто с чем сталкивается.

Кто как это решает.

И так далее.

А Михаил Васильевич сидел и на ус мотал. Иногда делая пометки у себя в блокнотике. Так как именно это ему и требовалось.

Он очень хорошо знал, что в конце 1950-х годов, когда Хрущев затеял реформу Совнархозов, вскрылась одна грустная вещь. Оказалось, что Госплан планировал к строительству что-то свое и строго под нужды верховного правительства. С интересами же народа это «что-то» соотносилось очень относительно. На местах же, получив власть самостоятельно решать, что, где и когда строить, бросились возводить жилые дома, магазины и прочие объекты бытовой инфраструктуры. Наплевав на всякие указивки сверху. Благо, что теперь было можно.

Понятно, что кроме вполне объективного социального заказа было и стремление к укреплению национальных элит на местах. Но это совсем не исключало того факта, что Госплан играл в слепого и глухого акына. И планировал сферического коня в вакууме ради достижения им светлого будущего. Желательно завтра. А народ? Какой народ?

Фрунзе только диву давался степени невменяемости и низкой проработанности планов, которые ему как генсеку регулярно подавали на рассмотрение. Ведь Госплан в этом варианте истории никуда не делся. У него правда функции несколько изменились. И вместо создания детального плана, он прорабатывал стратегию развития. Рекомендательного характера. Однако он был.

И кроме такой стратегии занимался разработкой инвестиционных программ. Например, по освоению какого-то месторождения. Сколько-чего надо. По производству — да — все относительно нормально. А вот по быту работников — беда. Словно и нет там этих людей. Словно вместо людей там юниты какие-то из какой-то компьютерной стратегии. Которые нуждаются в минимальном… всем минимальном. Иной раз казалось, что не под людей планировали, а под осликов или коров.

Он их за это жестко Госплан критиковал.

Тот потихоньку развивался.

Учился.

Рос над собой.

С каждым разом создавая все более и более продуманные проекты. Но в какой-то момент генсек поймал себя на мысли, что специалисты Госплана выдумывают потребности и желания людей. По себе. По брату. По свату.

Проверка показала — так и есть.

Но ругать их было не за что. Никакого внятного и объективного механизма и тем более механизмов для выполнения такой работы у них не имелось. Да, существовала традиция жалоб и обращений. Но это лишь капля в море, причем капля с одного из края моря проблем.

Его убеждали в том, что в целом — нормально все. Что если люди не жалуются, значит все нормально.

Порочный путь.

Опасный путь.

Ведь не обо всем можно говорить в публичном поле. Хватало и стыдных или табуированных тем, которые никуда при этом не деваются. И если ими не заниматься, то начинают нарывать. Вот Фрунзе и захотел самому пощупать ситуацию. Отправившись в небольшое турне по простым людям.

Так-то вылазки в город под гримом он уже не делал. Уже больше года. Слишком опасно. Ограничившись внезапной проверкой объектов. Но это же не то. Это другой уровень контроля. Не низовой. И понять, насколько адекватна внутренняя политика потребностям людей, с помощью таких поездок, не удастся. Вот и пришлось ездить по отдельным персонажам для приватных бесед…

— Ты ведь мне в тот раз сильно помог.

— Я?

— Конечно. Ты. — кивнул Фрунзе, — принимая чашку чая, заваренную Семеном. — Человек слаб. При всем желании все знать и видеть не может. Оттого и человек, а не Бог. И вопрос жилья рабочих меня, как наркома обороны не то, чтобы не интересовал… нет… я о таких вещах даже и не думал. Мне было намного важнее, чтобы на военных заводах производство поднималось. Чтобы технология соблюдалась. Чтобы качество росло, а издержки падали. Ну и так далее. Совсем иной пласт интересов. А ты, задав правильный вопрос, заставил задуматься. Ведь от того, как люди живут, зависит и качество их труда.

Семен Иванов даже не нашелся что и ответить. Его слова генсека удивили до крайности. Это ведь что получалось? Неужели из-за одной его жалобы началось массовое жилищное строительство? Неужели даже один голос может так много, поданные в нужное время в нужном месте?

— Внезапно оказалось, — продолжал Фрунзе, — что те, кто должны были отвечать за этот вопрос, делали это не должным образом. Не бездельничали. Нет. Они просто специально стремились к тому, чтобы люди у друга на головах жили. Чтобы своего жилья у людей не было. И имущества, чтобы у них не имелось. И вообще все что можно перевести в класс общего… общественного. Их послушать — то даже жен и детей.

— Неужто?

— Увы… дурь. Сам понимаешь. Куда это годится? Но они именно так видели цели революции. Даже несмотря на то, что рабочие, интересы которых эти безумцы должны были представлять, желали совсем иного. Вот, утонув в своих навязчивых идеях, эти вредители и трудились не покладая рук. Ломая нам с вами всю жизнь. А остальные чиновники сидели на своих местах и видели только свои задачи. У них ведь своя работа. И… так бы мы досиделись до полной ручки, загнав трудовой народ стоя в совершенно изуверское состояние. Так что — благодарю.

— Так если нужно, я еще могу что-то спросить, — обескураженно произнес рабочий.

— Так спрашивай. У нас есть полчаса. После чего я поеду. Дела.

И Семен Иванов… растерялся.

Выпало у него все из головы. В том числе и наболевшие вопросы. Все. Только дурь всякая в голове и осталась да на язык просилась.

Так и проболтали о пустом.

После чего Фрунзе попрощался и удалился.

— Михаил Васильевич, быстро вы, — произнес начальник охраны, когда генсек вышел из подъезда.

— Скучно, — тяжело вздохнув, ответил он. — Не разговор, а переливание с пустого в порожнее. Совсем он растерялся. Совсем оказался не готов.

— Но вы сами же и говорили, что будет так.

— Говорил. Но надеялся, что какие-нибудь интересные мысли или замечания примечу. Видно не с каждым такое пройдет. Ему остроты взгляда не хватает. Живет как в тумане. Внезапно оказалось, что, работая руками, он даже не пытался думать. Наверное, к таким и заезжать не стоит. Хотя… не знаю, нужно подумать.

— Сожалеете, что приехали?

— О нет… нет… он ведь теперь болтать начнет. Рассказывать, что к нему лично Фрунзе приезжал. Спрашивал о том, как живет, как поручение его выполнили.

— Так не поверят же.

— Не поверят. Но болтать все одно будут. Такие слухи очень полезны. Особенно сейчас, когда враг предпринимает решительные усилия по дестабилизации тыла. Слышал же,