Я тоже её люблю (СИ) - "Леопард заманчивый"

Витя… если в нём уже сейчас есть твои черты, то что же будет потом? Подумать только, у этого счастья — твои глаза. Сколько раз я пыталась убеждать себя, что это только мой ребёнок… Глупо и наивно. Он и твой тоже. А ты никогда не узнаешь, что сегодня стал отцом… Наверное, я всё-таки хотела бы, чтобы ты знал. Но не могу. Не могу…

Влажные дорожки, след от снова пролившихся слёз, исчертили щёки. Оля осторожно приложила сына к груди, улыбаясь уже спокойнее и шире. Вот ради чего стоит жить. Такой маленький, но такой большой… От Катиного зоркого взгляда не укрылось, что новоиспечённая мама уже установила с сыном прочный зрительный контакт. Так не хотелось разрушать всю хрупкую интимность этого момента… Катя тихо встала с кровати и поспешила удалиться в коридор.

Камера Бутырской тюрьмы выглядела жутко: железные нары, холодные обшарпанные бетонные стены, решётки на окнах. И сыро, отвратительно сыро…

— Смотрящий кто? — физиономия Белова скривилась от омерзения.

— А тут смотрящих нет, — буркнул худощавый темноволосый паренёк, — мы все здесь гости.

Парень жестом указал на свободные нары, и друзья неторопливо заняли свои места.

— Саня, какого чёрта ты их впустил? — Космос первым нарушил уже порядком надоевшее молчание. — Сидели б сейчас, водку пили!

— А ты вспомни, как нас четыре года назад менты гоняли, — хладнокровно произнёс Белов.

— Ох, не знаю, — сын астрофизика недоверчиво покачал головой. — Не нравится мне всё это.

— Расслабься, Кос, — усмехнулся Пчёла, с ногами устраиваясь на верхнем этаже железной кровати. — Когда ещё выдастся момент ни о чём не думать, как не на зоне? Помните, анекдот был…

… И через полчаса камера Бутырки уже наполнилась дружным хохотом. Витя травил анекдоты из юности, Фарик и Саша — армейские истории про их первый выкуренный косячок афганки.

— Жена рожает, я на нарах… — с тоской произнёс Белый, когда веселье наконец немного улеглось.

— Прямо таки рожает уже? — взволнованно поинтересовался Фил.

— Рано утром Катя звонила, сказала — роды начались, — Белов задумчиво затянулся сигаретой, — мы же Пчёлу с Фарой и ждали, чтобы в роддом поехать.

Жена рожает. Почему-то от слов Белого мурашки бросились врассыпную по телу. Это чувство было похоже на тревогу или даже на страх. По правде говоря, даже самому себе Пчёла не смог бы объяснить, чего боялся. Да, Саня, и всё же мне тебя никогда не понять. Она сейчас там одна, мучается. Это же дофига больно, наверное. И страшно. А ты… Шутки тут на зоне про афганку шутишь. На миг он представил Олин испуганный взгляд. Она там с ума сходит, не знает, почему любимый муж не рядом. Пчёла шумно затянулся, зажмурив глаза. Ты только держись там, Оленька… Времена сейчас тяжёлые — вон, что на улицах происходит. Вот бы за руку держать тебя сейчас. Пусть только тебе сильно больно не будет… На какое-то время показалось, что он физически ощущает её состояние. Сердце забилось чаще, ладони вспотели. Витя тяжело вздохнул, выпуская густое облако дыма.

— Радуйся, Белый, — басом прогоготал Космос, — скоро папашей станешь!

— Заткнись, идиот, — сквозь зубы прошипел Пчёла, с силой пихнув Холмогорова кулаком в бок. Тот поднял на друга удивлённый взгляд округлившихся глаз.

Тоже мне, радуйся. Жена одна, среди людей в белых халатах, а муж пропал. Хороша радость! Придурок ты, Кос.

— Кончай ржать, спать пора, — быстро исправился Пчёлкин, отворачиваясь на бок.

Яркое и ещё тёплое, несмотря на конец октября, солнце так и норовило пробиться в окна сквозь кованые решётки. Всем пятерым невыносимо хотелось спать, но тело жутко болело после ночи на жёстких железных кроватях.

— Белов, — в камере раздался суровый рёв сотрудника, — на выход.

— А пацаны? — Саша так и подскочил на нарах, окинув друзей испуганным взглядом.

— Белов, я непонятно излагаю? — голос мужчины в погонах не смягчился ни на йоту. — На выход. Все пятеро.

Он с отвращением бросил на кровать сотовые телефоны, которые тут же расхватали владельцы. Получив одежду, часы и другие изъятые личные вещи, друзья выбрались на улицу. Непривычный слепящий солнечный свет ударил в лицо, заставив чуть поморщиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Братья, я не понял, — громко возмутился Фил, накидывая пальто на плечи, — метут без предъявы, гонят ни свет ни заря. Чё за дела?

— Да ладно тебе, не ори, — Космос хлопнул товарища по плечу. — Они просто подумали, за что таких хороших пацанов здесь держать.

— Не, ну извиниться-то можно, а? — не унимался Валера.

— Да тихо вы, — шикнул на друзей Белов, судорожно нажимая на кнопки мобильного.

Ребята переглянулись, пытаясь прислушаться к телефонному разговору Саши. Пчёла вопросительно посмотрел на Космоса, но тот лишь повёл плечами.

— Мужики, у меня сын родился, — еле слышно произнёс Белый, отводя от уха телефонную трубку, и размашисто перекрестился.

Сын родился. Под гулкие возгласы «ура» Фила, Коса и Фарика Пчёла почувствовал, как сердце с грохотом провалилось куда-то в желудок. Вот у Белого родился первенец. Теперь у него полная семья — самая лучшая жена и сын. Он тяжело вздохнул. А вокруг него бушевали друзья. Может, это повод отпустить Олю насовсем? Она сегодня законному супругу наследника подарила, а ты всё никак не угомонишься. Ваша история кончилась, Пчёлкин. Свободен. В каком-то смысле его и правда выпустили на свет. Он тут же подхватил всеобщую радость, бросился обнимать и осыпать поздравлениями новоиспечённого отца. Настойчивая трель мобильного телефона заставила Пчёлу вернуться из праздничной эйфории в реальность: на дисплее высвечивалось родное «Мамочка».

— Алло, — с некоторым волнением Витя поднял трубку. — Да, мамочка?

— Витенька, ну где ты пропадаешь? — голос Ирины Дмитриевны тревожно дрогнул. — Почему телефон не брал, случилось что?

— Всё нормально, всё в порядке, — он, как обычно, попытался успокоить её.

— Ты так надолго не пропадай, — тихо произнесла мама. — Телевизор включать страшно, что на улицах происходит…

— Всё хорошо, — лёгкая улыбка тронула уголки его рта. — Я перезвоню ещё.

Эх, мамочка… И за что тебе такой непутёвый сын? Пчела снова еле заметно улыбнулся. Только мысли об этой женщине, самой заботливой, самой доброй на свете, согревали сердце, заставляя его биться и бороться, что бы не случилось в жизни. Он сбросил вызов и молча сел в машину Белова. В роддом, так в роддом. В конце концов, поздравить-то надо…

Всю ночь Оля не могла сомкнуть глаз в попытках дозвониться мужу с Катиного телефона, но все они были тщетны. По ту сторону провода слышалось упрямое: «Абонент недоступен, попробуйте перезвонить позже». Аккуратно придерживаемый у груди маленький человечек аппетитно причмокивал, хмуря домиком маленькие бровки. И чем больше она всматривалась в лицо сына, тем больше понимала, как сильно он похож на Витю. Ванька… Ты даже носик морщишь, как папка. Интересно, унаследуешь ли ты ту самую улыбку? Белова тяжело вздохнула, нежно чмокнув малыша в пушистую макушку. Нет, Ванюш, улыбку лучше не надо… А то все поймут, что…

— Олюня! — восторженный возглас внезапно вошедшей в палату Кати не дал додумать эту горькую мысль. — Дороги перекрыты, но мы прорвались! Племяш, — она повернулась в дверной проём, жестом позвав Сашу внутрь, — ну куда ж ты с цветами-то?

Саша быстро перебросил букет в руки тётки, в два шага преодолев расстояние до Олиной постели.

— Здравствуй, родная, — он коротко поцеловал жену в висок и перевёл взгляд на младенца. — Я думал, они лысые родятся…

Ваня совершенно не похож ни на кого из Беловых. Что, если он догадается? Что тогда? Хоть бы он не тронул Ваньку… В стеклянных глазах застыл ужас. Сердце бешено заколотилось, и Оля подавила выдох, стараясь никак не выдать своего состояния.

— Тихо, разбудишь, — она попыталась улыбнуться, когда руки Белова потянулись к ребёнку. — Головку держи, — и осторожно передала сына на руки мужу.

— Олька, а он больше на тебя похож, — заключил Белый, внимательно рассматривая личико ребёнка, — человеческий детёныш, — по его лицу расплылась довольная широкая улыбка.