Ребус Галла - Вадим Панов

Увлекшись преследованием големов, дикарь бесстрашно спустился за ними в подвал какой-то стройки (какой именно, боец не разобрал — не до того было), потом в другой подвал, глубже, а потом — в какой-то странный проход. Настроение Иголки стремительно улучшалось, он догадался, что подвал и есть конечный пункт назначения одичавших кукол, а значит, его миссия, считай, исполнена. Скоро выяснится, где ничейные големы хранятся и зачем. А потом будет звонок кому-нибудь, кому это надо, и получение премии. Мысли о деньгах вытеснили из головы дикаря даже инстинкт самосохранения, не говоря уже о привычной трусости, в смысле — осторожности, и лишь когда за спиной бесшумно вернулась на место тяжеленная плита, закрыв выход на волю, боец понял, что влип, и впал в панику.

Минут двадцать, напрочь позабыв о големах и награде, Иголка выл и царапал плиту. Сначала ятаганом, потом ножом, потом ногтями. Переломав и то, и другое, и третье, пытался бить негодную ногами и проклинать. Напрасно. Не сумев перебороть тоску, упал без чувств. Очнулся, озаренный гениальной идеей, и принялся искать вокруг плиты потайные кнопочки, рычажки или ручки. Не найдя, вернулся к бессмысленному вою, но, на свое счастье, сумел сквозь собственные вопли услышать тяжелые шаги приближающегося голема. С этого момента приключения дикаря представляли собой короткие перебежки из зала в зал.

— Это что, квартира Спящего, мля? — Иголка огляделся, подумал, решил, что в квартире создателя Вселенной однозначно должен плескаться бассейн с виски, и снизил притязания: — Я в раю. Я в раю, мля!

А в следующий миг зажал рукой рот и лихорадочно огляделся: не услышал ли его какой-нибудь блуждающий голем? Или та дура? Или еще кто-нибудь? Продолжая на всякий случай удерживать нижнюю челюсть в верхнем положении, Иголка на цыпочках прокрался к выходу — двери в подземелье отсутствовали — и осторожно выглянул в коридор. Тишина. Кажется, пронесло.

Боец развернулся, так же на цыпочках вернулся в центр зала, разблокировал рот и радостно (но тихо) промычал:

— Если это, мля, настоящее, то все это, мля, сказка!

Сокровища — вот что видел Иголка, поворачивая голову слева направо, а потом справа налево. Такие сокровища, что под банданой чесалось от выступившего пота. Однако тереть череп ногтями дикарь не стал, опасаясь проснуться.

— Рай, мля, в натуре рай!

В центре дальней стены на невысоком постаменте покоилась золотая статуя толстого полуголого мужика, выполненная в натуральную, судя по всему, величину. Толстые щеки, большой живот, мясистые руки… Мужик был, как говорится, в теле, и скульптор передал каждую его жирную черточку, не считаясь с затратами. Весила игрушка весьма и весьма прилично. Во всяком случае, спихнуть ее с постамента Иголка не смог.

— Источник виски, мля! Пожизненный!

Справа и слева от главного сокровища располагались статуэтки поменьше. На полочках, в вырубленных в стене нишах, на подставках и даже на полу. Золотые и серебряные. От пяти до двадцати дюймов высотой. Они уступали оригиналу в весе, однако брали другим: создавшие миниатюрные статуэтки мастера не поскупились на самоцветы, украсив толстяков то пояском из рубинов, то сапфировыми сережками, то алмазным ожерельем.

— Теперь я понимаю, на фига им големы! Охрана, мля!

Осмелевший Иголка снова попытался спихнуть с постамента главную статую, надеясь, что при падении отвалится золотая голова, понял, что это бесполезно, ущипнул себя за руку, окончательно удостоверился, что не спит, стянул с головы бандану и с наслаждением почесался.

— Получается, мля, одному не справиться.

Печально, обидно, жалко, хоть стреляйся, но факт оставался фактом: без помощи не обойтись. Можно, конечно, добыть инструмент, тачку, распилить статую и увезти, но после некоторых размышлений Иголка понял, что один он сюда ни за что не вернется. Духу не хватит. Придется делиться с сородичами…

— Но всей десятке не скажу, только Копыто, — пообещал себе Иголка. — И Контейнеру, потому что он, сука, здоровенный. Втроем управимся. А делить… — Дикарь вновь призадумался. — А когда делить станем, Копыто можно и грохнуть. Наверное.

Разработав коварный план, Иголка сунул в карман две статуэтки: самую маленькую и еще одну, побольше, — вернулся к выходу, постоял, прислушиваясь, и, не почуяв големов, крадучись двинулся по коридору искать выход.

* * * Московский филиал школы Солнечного Озера, Москва, улица Старая Басманная, 3 ноября, пятница, 17.14

Одно из главных правил жизни гласит: если тебе не нужно что-то делать, это еще не значит, что тебе не придется этого делать. Вот мы и сидим на долгих нудных совещаниях, читаем газеты и платим налоги. Или проводим лабораторные опыты только для того, чтобы преподаватель поставил в журнал галочку.

Оказавшись в Тайном Городе, в магической школе Зеленого Дома, Марина быстро поняла две вещи. Первая: ее природные способности к магии превосходят стартовый уровень сидящих за соседней партой человских колдуний. Вторая: ее природные способности значительно уступают возможностям нелюдей. Понимание первой вещи заставило Марину заняться самообразованием — она рвалась вперед гораздо быстрее, чем было дано ее сокурсницам. Второй же вывод, очень неутешительный, долгое время висел над амбициозной девушкой дамокловым мечом, перечеркивая планы, появившиеся в момент прозрения, что магия реальна. Она — чел. С отличным, но не уникальным потенциалом. Ей не превзойти Ларису, таинственного Хранителя Черной Книги. Ей не достичь уровня Яны Маннергейм, которой повезло оказаться перерожденной гиперборейской ведьмой. Ей никогда не войти в магическую элиту Тайного Города, но… Если ты сам не уникален, то следует придумать что-нибудь уникальное. Что-нибудь необычное, что выделит тебя из толпы, что поднимет над всеми. Или хотя бы поставит с ними на один уровень.

И Марина начала работу. Она по-прежнему старательно училась в школе, зубрила несложные заклинания, которыми пичкали человских учениц зеленые колдуньи, но все свои силы, все способности направила в другое русло, на опыты, которые поставили бы в тупик ее преподавательниц. На разработку уникального аркана.

Теперь этот путь пройден. Марина добилась своего. Но по-прежнему вынуждена готовить примитивные зелья в школьной лаборатории.

— Теперь добавляем пыльцу белой кувшинки… — Марина стряхнула в горшочек щепотку похожего на пыль порошка. Девушка была в лаборатории одна, а потому работала так, как любила, — вслух повторяя последовательность действий. — И еще пятнадцать миллиграммов раствора прочных оков…

Жидкость забурлила, выдала небольшую шапку пены, но быстро успокоилась — скрепление ингредиентов прошло удачно, зелье готово.

— Проверим.

Марина взяла горшочек в руку и вылила несколько капель на «полигон» — небольшой столик, поверхность которого испещряли многочисленные отметины всевозможных опытов. Столик защищали наложенные старшим преподавателем заклятья, способные нейтрализовать любую ошибку студентов: они поглощали даже энергию взрыва.

— И?

Созданная Мариной лужица стремительно замерзла, превратившись в ледяную корочку. «Зелье Бажены», очередная бессмысленная смесь, составлением которых преподы мучили юных колдуний.

— Получилось.

— Как всегда.

— Да, как всегда, — ровно отозвалась Марина и только затем повернулась.

В дверях лаборатории стояла Милана.

Марина вздрогнула…

«Что ей надо?!»

«Ничего страшного, появление воеводы Дочерей Журавля смутит кого угодно», — и склонила голову:

— Госпожа.

— Мне говорили, что ты лучшая ученица курса, — небрежно заметила Милана, проходя в помещение.

— Одна из лучших.

— Скромность — это украшение не на каждый день, — хмыкнула воевода. — Ты — лучшая.

— Среди челов.

— И тем не менее.

— Этим я вызвала ваш интерес, госпожа?

— И еще своей настойчивостью. — Высокая мускулистая воевода остановилась в шаге от девушки. — Ты ведь не очень сильная колдунья.

— Достаточно сильная.

— По человским меркам.

— Я — чел.

— Не забывай об этом.

— Ни за что.

— Хорошо, — кивнула воевода, глядя Марине в глаза. — Меня привлекли твои настойчивость и упорство. Несмотря на слабость, ты не сдаешься, стараешься превзойти себя, выйти на новый уровень. Подобное честолюбие не может не радовать.

— Вы за меня радуетесь? — озадаченно переспросила девушка.

— Если в Зеленом Доме появится сильная колдунья, это хорошо для всех. Ведь так?

— Да, госпожа.

— Теперь тебе ясна причина моей радости?

— Да, госпожа.

Окажись на месте Марины менее циничная колдунья, она наверняка вообразила бы невесть чего: что ее заметили, что Милана хочет взять ее на стажировку в дружину… Однако Марина, которая с большим трудом подавила панику, была далека от подобных мыслей.