Сборная солянка (Reheated Cabbage) - Уэлш Ирвин

“Как могут школьницы не беременеть толпами, если им подает пример шлюховатая учительница?”

Учитель английского -должно быть, Кросби. Сидел в учительской, вещал, агитировал; куда ни пойдет, везде сеял циничные раздоры.

“С этим троцкистом я пару раз сталкивался лбами… проблемный товарищ”.

Вроде этого Карла Эварта. Не разбойник, скорее смутьян. Наделенный лицемерной способностью воспламенять недалеких учеников собственным упертым бунтарством. Помнится, он водил компанию с тем пацаном, который погиб. Блэк от лица школы пошел на похороны (безвкусная гражданская служба в крематории). Бывший ученик почил в бозе. Смерть его прошла бы незамеченной, и никто не проводил бы его в последний путь, если бы мисс Нортон не сказала в учительской, мол, она слышала, что парень, упавший с моста Георга IV из-за дурацких пьяных игрищ, учился у них.

Он стал выяснять подробности. Очередное пустое место: бедный, незаметный никчема. Как могут ученики чувствовать связь со школой, верить в нее, если никто даже не вспомнил, что этот парень здесь учился? Школа плевала на таких, как этот подросток, Гэллоуэй, а в ответ те плевали на школу. Вот как обернулось: самодовольство, леность, нехватка веры, отсутствие стандартов привели к плачевному итогу – секуляризации образования.

А теперь, сидя в “Ньюс-кафе” на Саут-Бич в Майами, не замечая бредущие мимо толпы народу, Альберт Блэк смятенно вспоминал, где недавно видел имя Карла Эварта. Оно было написано на громадном плакате в подвальной комнате его внука, Билли! Большой изукрашенный логотип бросился ему в глаза во время короткого путешествия по подземному лабиринту под домом:

н-син

Так себя называл Карл Эварт: Н-СИН. Вряд ли Эварт знал, что это отсылка к энсину* Чарльзу Эварту, здоровому шотландцу, который стал героем битвы при Ватерлоо, в одиночку захватив французский штандарт с орлом. Скорее всего он подцепил это слово, проходя мимо или сидя внутри грязного паба на Королевской Миле, который эксплуатирует имя храброго солдата.

* Энсин – воинское звание, примерный аналог сержанта. – Примеч. пер.

Карл Эварт. Миллионер, а ведь он диск-жокей. Значит, он ставит песни, скорее всего на радио. Как можно заработать миллионы, включая чужую музыку? Блэку вдруг захотелось узнать. В статье еще говорилось, что Эварт “делает ремиксы” записей других артистов. Так теперь называют друг друга люди, которые сочиняют подобную дрянь. Надо думать, эти самые “артисты-песенники” записываютсвои произведения, банальные инструментовки, а Эварт и ему подобные переделывают материал, добавляя жуткие звуковые эффекты и кошмарные барабанные ритмы, которые теперь льются отовсюду. В журнальной заметке Эварт высокопарно говорил о своей работе как о “революционной”. То есть вот этот долбящий, монотонный грохот, заполонивший все вокруг, который еще хуже, чем визгливые электрогитары и голоса, овладевшие миром раньше. Вот она, суть революции Эварта: взять что-нибудь мерзкое и жуткое и ухудшить. Альберт Блэк слышал эту нечестивую долбежку повсюду в Майами-Бич: из двориков модных гостиниц и из дорогих машин, за рулем которых сидят эксгибиционисты, из спальни собственного внука. Он спросит у Билли про Карла Эварта, когда вернется домой. Может, хоть так получится перекинуть между ними мостик.

Эварт тоже пришел на похороны Гэллоуэя. Кто был с ним? Боксер Биррел и этот дурень… как там его звали… Лоусон: идиот, опозоривший школу, когда его арестовали за футбольное хулиганство. Лоусон. Его и другого лопуха с очень неподходящим именем Мартин Джентльмен полиция выволокла со стадиона “Истер Роуд”, и по телевизору на всю страну показали, как их ведут. Газеты, упомянув название школы, еще больше бросили тень на ее доброе имя. Альберт Блэк видел все своими глазами. К счастью, Лоусон к тому моменту уже бросил учебу, но когда Блэк позвал Джентльмена на школьное собрание, крупный и недалекий подросток исторг из помойного рта дерзкую брань и тоже ушел из школы, присоединился к Лоусону, к жизни, наполненной преступлениями и развратом. Туда ему и дорога.

Лоусон, богохульник. Он переделал “всегда смотри на Иисуса, он тебя поведет” в “всегда смотри на Иисуса, он тебя подведет”, сопровождая слова громкими звуками, похожими на испускание газов. Эта фраза лесным пожаром разнеслась по всей школе. Альберту Блэку, хоть он и был пуристом во всем, что касается псалмов, пришлось выкинуть из списка один из своих любимых гимнов.

Колено учителя на пенсии привычно щелкнуло, когда он с юношеской беспечной энергией поднялся и пошел в магазин “Ньюс-кафе”, где зарылся в журналы, пока не нашел нечто под названием “Миксмаг”. Внутри была фотография Эварта, с молочно-белой шевелюрой, уже слегка поредевшей. Он выглядел задумчивым и местами даже интеллигентным. Размышлял и сосредотачивался перед грядущей конференцией диджеев в Майами.

“Майами?”

Вот уж нет. Но бывают же странные совпадения. Билли, его внук, фанатеет от Карла Эварта. Блэку это казалось нелепицей. Собственный внук, причем живущий в Америке: последователь бесчинствующего клоуна из Западного Эдинбурга! В странном мире мы живем. Блэк нашел даты проведения конференции. Эварт сейчас в Майами! “Эварт. Здесь, рядом”.

Блэк уставился в небеса. Над ним раскинулась чистая синева, и он ощутил, как его старая плоть дрожит от предвкушения. Нельзя отбрасывать вероятность направляющей длани божественных сил. Больше сказать, для столь невероятного совпадения сложно- найти иную причину. Альберт Блэк тут же решил пойти на конференцию, поговорить с Карлом Эвартом и просить, нет, потребовать, чтобы тот объяснил свои оскорбительные высказывания. Ведь чем-то же школа помогла ему добиться успеха, хотя бы и такого похабного, как этот. Блэку вдруг отчаянно захотелось выяснить, где и когда будет проходить конференция. Подумалось, что Эварт может выступить там с речью, как не раз приходилось ему самому (перед равнодушными слушателями, под шелест тихих разговоров) на ежегодной конференции образовательных учреждений Шотландии.

Вернувшись на свое место, Альберт Блэк допил воду и расплатился по счету, не оставив чаевых. Кто будет благодарить деньгами, когда ему подали то, что дано от щедрот Господних?

– Приятного дня, – недовольно надул губы официант.

– Благодарю за пожелание, – с холодной благожелательностью ответил Блэк, – хотя, на мой взгляд, ему бы не помешало добавить искренности.

Официант возмущенно дернулся и хотел было возразить, но Блэк поймал его взгляд и заявил добрым, чуть ли не жалостливым голосом:

– Раздвоенный язык американской торговли не впечатляет меня, мой юный друг.

Блэк встал и ровным шагом двинулся по улице. Невыносимая жара навевала мысли о службе в Шотландской гвардии. Он вспомнил, как тянул лямку в пеших патрулях среди щедрой зелени джунглей Малайи, где они боролись с коммуняками. Жизнь солдата строится на порядке и дисциплине. Война всегда была духовным спасением рабочего класса. На поле боя насыщается необоримая жажда переживаний, которая одолевает тех юношей, чья жизнь пуста, а после их пропитывает дух воинского братства, что скрепляет народ. Блэк думал о том, как отдавал долг родине в джунглях Малайи, хотя, к сожалению, дело было уже после войны, он так и не испытал себя, по крайней мере если сравнивать с отцом, который пережил Вторую мировую и японский концлагерь, и вернулся, потерпев поражение и как солдат, и как мужчина: сломленный, угрюмый, нервный и сильно пьющий. До чего же нам нужна новая, настоящая война, сухопутная, где рабочие из разных стран, сойдясь в смертельной битве, заглянут друг другу в глаза. Но не бывать тому, бездушные, сатанинские технологии военной промышленности уничтожили саму суть войны. Компьютерные программы вычисляют, как лучше засыпать тебя взрывчаткой или химикатами, и вот уже трус, сидящий за километры от тебя, запускает машину смерти. Не должно мужчине так расставаться с жизнью.

Альберт пошел по улице к информационному центру для туристов Майами-Бич, зданию в стиле ар-деко, стоящему на Оушен-драйв со стороны пляжа. Подойдя к администраторше, латиноамериканке в летах, Блэкзаявил:

– Я хочу посетить Зимнюю музыкальную конференцию.

Администраторша уставилась на пожилого шотландца и ее крупные брови поднялись на сантиметр.

– Конференция начнется завтра, – подтвердила она.

– Где она состоится?

Женщина прищурилась, размышляя. Но тут лицо ее разгладилось, и она объяснила:

– ЗМК проходит во множестве заведений. Я советовала бы вам ознакомиться с флаерами, которые раздают на улицах.

– Благодарю, что уделили мне время, – сказал Альберт Блэк, не узнав ровным счетом ничего полезного. Однако, выйдя из здания, он побрел по оживленной улице и действительно вскоре заметил юношей и девушек, раздающих флаеры, но лишь таким же молодым прохожим. Уже почти заставив себя преодолеть свою нелюдимость и подойти к ним, он случайно увидел, что искомые флаеры в изобилии валяются на земле. Блэк подобрал один. Его украшал знак: Н-СИН. Эварт будет выступать с речью в “Камее”, на Вашингтон-авеню. Завтра вечером, с десяти часов и допоздна. Альберт Блэк твердо решил, что пойдет туда. Странным образом придя в хорошее настроение, он отправился домой по Майами-Бич, через те кварталы в стиле ар-деко, что лежат между Атлантическим океаном и заливом Бискейн.