Плеханов - Михаил Иовчук

И опять на помощь пришли друзья — русские студенты, которые помогали следить за детьми. А за Георгием Валентиновичем ухаживала Вера Ивановна Засулич, которая сразу же приехала, узнав о его болезни. Их душевная близость в эти недели особенно окрепла. Вера Ивановна следила за приемом лекарств, регулярно измеряла температуру.

Когда в конце лета Георгию Валентиновичу стало немного легче, Вера Ивановна перевезла больного в горную деревушку Морне. Врачи были очень удивлены быстрой поправкой своего безнадежного пациента. Но они советовали зимой не жить в Женеве, где был сырой и ветреный климат, а поселиться в горных курортах для туберкулезников. Но где взять «презренный металл» для поездки на курорт?

Вера Ивановна обратилась за помощью к Кравчинскому. У Сергея Михайловича денег не было, но, высоко ценя Плеханова, он написал одному либеральному англичанину, который предоставил ему деньги в долгосрочный кредит. И он в течение нескольких месяцев посылал эти деньги Плеханову. Помощь Кравчинского позволила Георгию Валентиновичу несколько месяцев прожить в курортных поселках — в Давосе, Божи и Аннемасе, что очень укрепило его здоровье. Но опасность все еще была. В письме к Аксельроду из Давоса в декабре 1887 года Плеханов писал: «Не знаю, что огорчительного заключало мое прошлое письмо. Ведь я же сам писал вам, что я здоров, но лучше всегда гадать на худой конец, чем на хороший: эдак дело будет вернее» (3—VIII, 241–242).

В 1888 году на помощь группе «Освобождение труда» пришел адвокат Н. Н. Кулябко-Корецкий. Он приехал за границу с солидной суммой, которую собирался отдать на издание нелегального журнала, объединившего бы всех русских революционеров. Разумеется, из этой утопии ничего не получилось, разногласия между группами эмигрантов были столь принципиальны, что создать единый орган было невозможно. Кулябко-Корецкий ездил в Париж к народникам и вернулся, как говорится, несолоно хлебавши. Тогда он поехал в Швейцарию, где пытался уговорить Плеханова и его сторонников забыть все разногласия. Уговорить их ему, естественно, не удалось, сам он тоже не стал марксистом, но решил все же деньги отдать группе «Освобождение труда». В значительной мере этому решению способствовало обаяние самой личности Плеханова. Позже Кулябко-Корецкий вспоминал: «Этот человек, этот мыслитель, этот ученый, блестящий, талантливый, вернее — гениальный, живет в нищенской обстановке, по временам буквально не имея возможности утолить голод. Доживет ли он до того дня, когда рабочий класс России почтит в нем своего пророка, своего духовного вождя?

Люди, в десять раз менее талантливые, устраивались комфортабельно и сытно, а он случайно заблудившую к нему горсть франков тратил на печатание новых и новых сочинений, игнорируя порой самые насущные требования повседневной жизни».

На деньги Кулябко-Корецкого решили издавать сборник. Немного оправившись от болезни, Плеханов с помощью Веры Ивановны Засулич приступил к написанию теоретических статей для сборника, который они решили назвать вполне определенно — «Социал-демократ». Засулич писала в те дни своим друзьям Кравчинским: «Жорж много работает (я помогаю вроде секретаря), пишет отличные статьи (вот увидите)…»

Плеханов написал в сборник три статьи, некролог о Л. И. Мечникове и шесть рецензий. Наиболее важной из статей была работа «Г. И. Успенский», которая открыла серию «Наши беллетристы-народники».

В последний момент в сборник была включена рецензия на только что вышедшую в Париже книгу Льва Тихомирова «Почему я перестал быть революционером». Тихомиров, один из главных идейных противников российских марксистов, стал ренегатом. Плеханов заклеймил его этим словом, прозорливо замечая, что «все это наводит на мысль о том, что брошюра г. Тихомирова представляет собою лишь печатное дополнение к рукописному прошению о помиловании» (1—III, 42). Завершает эту короткую рецензию Плеханов так: «Впрочем, грехопадению г. Тихомирова не нужно придавать большого значения. Всюду, где существуют партии и их борьба, существуют также ренегаты и перебежчики… Но мы скажем себе: один из революционеров перешел на сторону правительства; беда не велика, да здравствует революция!» (1—III, 44).

Кроме работ Плеханова, в сборнике «Социал-демократ» были напечатаны статьи П. Аксельрода, Поля Лафарга и Веры Засулич. Плеханов во время подготовки сборника уже настолько окреп, что взял на себя все организационные хлопоты. Он вел переговоры с типографией, сверял корректуру всех статей.

Постоянно волновавшая Плеханова мысль о том, что он обязан до конца жизни сделать как можно больше, наложила отпечаток на всю его деятельность, способствовала развитию тех черт характера, которые он вырабатывал в себе еще в юношеские годы, — организованность, самодисциплину. Один знакомый Плехановых, Л. С. Федорченко, вспоминал: «У Плеханова, несмотря на то, что его постоянно влекло к людям, дисциплина сквозила во всем строе и складе его жизни. У него ни одной минуты в дне не проходило даром. День был у него распланирован, и каждый час был непременно наполнен определенным содержанием. Даже отдых после обеда у него никогда, если он был здоров, не был посвящен лежанию на кровати. В послеобеденное время Г. В. Плеханова можно было видеть шагающим по аллеям университетского скверика, находившегося против его квартиры, и читающим на ходу какую-нибудь беллетристику, преимущественно на французском языке. Любимым чтением Г. В. был в эти часы Мопассан либо Э. Золя… Во всем он любил краткость, ясность и определенность. Расхлябанность российского интеллигента и его «исповеди» t?te? t?te всегда выводили его из себя, а многих эта черта характера Г. В. отшатывала от него, чему, впрочем, он был всегда несказанно рад. Всякие витиеватые речи своих собеседников Г. В. превращал часто в шутку. «Заумные» разговоры, которые с ним любили вести его собеседники, во что бы то ни стало памятуя, что они говорят с Плехановым, его настраивали всегда на иронический лад, ибо Плеханов обладал завидной чертой с двух-трех слов угадывать психическую консистенцию своего собеседника.

Но иначе держался Плеханов с теми, которые, на его взгляд, действительно были преданы тому делу или вопросу, которые они возбуждали в разговорах с ним. Здесь Г. В. Плеханов открывался собеседнику и давал массу нового, сравнительно даже с тем, что давал он в своих статьях. Сколько минут истинного наслаждения он дарил в таких беседах».

Когда первый выпуск сборника «Социал-демократ» вышел, Вера Засулич отправила два экземпляра в Лондон — один Кравчинским, другой для Фридриха Энгельса. Плехановская группа могла гордиться этим марксистским по содержанию сборником.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});