ГКЧП. Был ли шанс? - Геннадий Янаев

Все журналы мира обошла фотография «Пари матч» — «Орион пресс»… Деньги делают все! Продали. Там были люди только из российской прокуратуры. Они и продали, как продали позже видеозаписи допросов гэкачепистов «Шпигелю». Степанков прямо заявил, что таким способом прокуратура РСФСР будет зарабатывать валюту. Только вот способ… чудовищно аморальный, хотя вполне укладывается в их общий лозунг «Обогащайтесь!».

Я приехал, когда этой группы уже не было. Увезли и мать в центральную клиническую больницу. Там профессор Малиновский сделал операцию и сразу сказал, что она безнадежна. Мать умерла в пятницу утром.

Мне надо было организовать похороны сразу двух человек. Я ткнулся в одно место — ничего не получается, в другое — то же самое. Все шарахаются! Говорят: «Идите в центральную контору». Я туда пошел. А ведь суббота, воскресенье… Клерки, все это оформляющие, на себя такое не берут, а начальников нет. В это время организовывали похороны погибших (Усова, Кричевского, Комаря) на Ваганьковском кладбище.

Помогли совершенно незнакомые люди. Причем они выводили меня на знакомых своих знакомых. Им по телефону передавалось: «Слушай, Катя (Маша, Вася)! К тебе придет парень молодой — ты посмотри на него и сделай все как нужно!» С другого конца, из трубки: «Так кто придет-то?». «Слушай, ты сама все поймешь!»

И вот я только подхожу к оцеплению — вижу, стоит человек и кого-то ищет глазами. Я упираюсь взглядом в него — он кивает мне. Я киваю ему — и меня пропускают.

В общем, оказалось, что здесь вот хоронят этих ребят, а рядом я договариваюсь о похоронах своих родителей! Причем люди, к которым я шел, рисковали не только своим положением, но и жизнями! Им могли головы свернуть, если бы кто-нибудь в толпе крикнул: «А они там собираются Пуго хоронить!». Эти люди мне сказали тогда: «Вадим, кремируй! Тебе похоронить не дадут». Пришлось кремировать.

Я боялся, что не найду людей, чтобы нести гроб во время кремации. Ребят с работы брать не хотел, потому что ясно было, чем это для них кончится. Друзья из Риги не успевали. Один мой друг, единственный в Москве, даже не позвонил. Но, тем не менее, люди все равно нашлись. Было еще несколько людей в возрасте — те, кто в этой жизни видел все… И народу собралось много — человек 35–40, почти два автобуса. Все понимали — это стопроцентное попадание в «черные списки» и увольнение с работы. За нашими автобусами шла «наружка», и тем не менее люди не побоялись…

Кремация состоялась в понедельник, 26 августа. Освидетельствование? Были исписаны тома. Следствие велось дотошно. С педантичностью отрабатывался Уголовный кодекс. Причем, если по телевидению и радио продолжалась истерия по поводу победы над «путчистами», здесь отношение было иное. Они говорили: «Мы понимаем, жизнь — такая штука: сегодня мы тебя допрашиваем, а завтра ты нас будешь. Так что извини…».

…Сначала мы приехали в крематорий ЦКБ. Но проститься в зале крематория нам не дали; посчитали, что это будет слишком большим вызовом установившемуся режиму. Нас загнали в подвальное помещение, где находится сеть обеспечения — трубы холодного воздуха. Нас было четверо — мать и брат отца, моя жена и я. Нас завели в этот подвал, там и состоялась церемония похорон.

…Затем начались «будни». Надо было решать и собственную судьбу— я ушел из КГБ. К чести ребят из МВД: они вернули личные вещи отца — шинели, часы, телевизор…

Отец был против союзного договора, как, впрочем, и все правительство СССР, так как считал это развалом страны.

Да — он поддержал ГКЧП! Да — он проводил решения ГКЧП в жизнь! Но ведь они — я имею в виду правительство СССР — и не скрывали своих взглядов на происходящее в стране! За два месяца до этого, 17 июня 1991 года, на закрытом заседании ВС СССР они обрисовали обстановку в стране и что последует, если не принять чрезвычайных мер. Меры не были приняты. Горбачев спокойно уехал «отдыхать» — изучать сценарии переворота.

В последний вечер перед смертью отец сказал: «Вадим, это большая игра! Умный у тебя отец, а этого не понял! Все это — одна большая игра, и мы в ней проиграли». В тот последний вечер он сказал о Горбачеве: «Он нас всех продал! Жалко — так дорого купил и так дешево продал! Всех!».

К сожалению, отец не добился ничего… Поняв, что проиграл, он оказался обманут, что рухнули идеалы государственности, которым служил всю жизнь, сознавая, какая грязь вырвалась наверх и теперь будет править страной, он пошел на этот шаг…

Человек, уважающий себя, вероятно, идет на компромисс со своей совестью, но до определенной черты. Преступить ее он не захотел. Не смог. Он просто хотел остаться человеком…

Источник: газета «День», № 30, 1993 года

Василий Стародубцев

Стародубцев Василий Александрович. Родился в 1931 году в деревне Воловчик Воловского района Липецкой области.

В 1959 году поступил в Воронежский сельскохозяйственный институт, который окончил в 1965 году. Новый этап, определивший всю дальнейшую жизнь и деятельность Василия Александровича, начался с поступления в областную школу подготовки руководящих кадров для колхозов и совхозов. После ее окончания в 1964 году он был избран председателем самого отстающего в Новомосковском районе колхоза.

В 1972 году окончил аспирантуру при Всесоюзном институте животноводства, в 1973 году защитил диссертацию, стал кандидатом сельскохозяйственных наук. Он избран членом-корреспондентом ВАСХНИЛ (ныне — РАСХН), академиком Международной академии информационных процессов и технологий.

На протяжении ряда лет Василий Александрович возглавлял Крестьянский союз СССР, неоднократно избирался председателем Агропромышленного Союза России, был народным депутатом СССР, в августе 1991 года входил в состав Государственного комитета по чрезвычайному положению, вместе с другими членами ГКЧП был брошен в тюрьму «Матросская тишина». В июне 1992 г. был освобожден и продолжил работу в качестве председателя колхоза имени В. И. Ленина и АПК «Новомосковское».

В декабре 1993 года избран депутатом Совета Федерации I созыва, с 1997 по 2000 гг. входил в состав Совета Федерации по должности. С 22 января 1995 года — член ЦК КПРФ.

2 декабря избран депутатом Государственной Думы Федерального Собрания РФ V созыва как лидер Тульского регионального списка КПРФ. Заместитель председателя Комиссии ГД по мандатным вопросам и вопросам депутатской этики, член Комитета ГД по аграрным вопросам.

«В составе ГКЧП не было никого, кто бы мог стрелять в собственный народ»

— Василий Александрович, что подвигло вас на участие в ГКЧП?

— Дело в том, что я в то время был народным депутатом СССР (избран в марте 1989 года. — Ред.), руководил аграрной фракцией, которую на Съезде народных депутатов представляли 417 человек. Фракция имела очень большое влияние. Я с самого начала, со школьной скамьи, был воспитан как патриот нашей великой страны, поэтому нес ответственность за всех, кто работал в агропромышленном комплексе, за тех, кто присоединился к нам, — представителей науки, сельхозхимии, сельхозтехники и прочих подразделений, которые входили в состав Крестьянского союза СССР. Когда возникла угроза развала великой страны, когда предательство Горбачева, Ельцина и иже с ними достигло максимума, тогда и был создан ГКЧП. Мы понимали, что только мы могли защитить нашу Конституцию, спасти великое государство от развала, разгрома, а народ — от ограбления.

— А действительно ли та угроза, о которой Вы говорите, была столь очевидна в тот момент?

— Угроза витала в воздухе. На заседаниях Верховного Совета СССР силовики — председатель КГБ СССР Владимир Крючков, министр внутренних дел Борис Пуго, министр обороны Дмитрий Язов — докладывали о той ситуации, которая сложилась, о том, что в стране активно работали иностранные разведки, в частности, ЦРУ и другие силы, нацеленные на развал нашей страны. Это — и т. н. оппозиция в лице Ельцина, Попова, и межрегиональные группы. Горбачев же как руководитель огромной страны занимался беспредметной болтовней, откровенной демагогией, не принимая никаких мер для того, чтобы спасти страну. Более того, он предавал интересы нашей страны, сотрудничая с Ельциным в этом направлении. Причем у народа было такое мнение, что Горбачев и Ельцин дерутся за власть. Нет, они как бы для вида дрались, а на самом деле были единомышленниками в части уничтожения великой державы.

— Как все начиналось для ГКЧП в те августовские дни?

— Штаб Крючкова разработал действия Государственного комитета по наведению порядка, в первую очередь — в Москве, конечно же, но и по всей стране тоже. А потом был объявлен день выступления ГКЧП, когда в столицу для защиты Конституции, защиты воли народа были введены бронетанковые и другие войска. Но в результате предательства Грачева (Павел Грачев в тот момент был командующим Воздушно-десантными войсками СССР. — Ред.) и в какой-то мере «Альфы» нам не удалось навести порядок в Москве, тем более что пришли т. н. сторонники Ельцина. Сначала их было 3000, а потом дошло до 100 000. Естественно, если бы были применены хотя бы минимальные силовые приемы, даже залп из холостых орудий, эта пьяная толпа, собранная, как говорят, за деньги Белым домом (Верховным советом РСФСР. — Прим. ред.), разбежалась, и на этом бы все закончилось. Но в составе ГКЧП, разумеется, не было никого, кто бы мог стрелять в собственный народ. И потом, мы четко понимали, что построить государство на крови невозможно. Кстати, совсем по-другому думал Ельцин, который расстрелял в 1993 году защитников Белого дома, потопил в крови все вокруг, и до сих пор мы кувыркаемся, не можем создать настоящее государство. Вместо этого создано государство воров, проходимцев, т. н. олигархов, которые продолжают окончательно добивать Россию.