Ванька-ротный - Александр Шумилин

Лошадь моя не породистая, не строевая, роста небольшого, седло снимать с нее не надо.| Веду ее за уздечку, она послушно переступает порог. В темноте ступает ровно, стуча подковами по деревянному настилу пола. Внутри небольшое помещение с заколоченными окнами. Включаю фонарик, осматриваюсь внутри. У стены железная кровать с досками и старой соломой. А в головах лежит настоящая пуховая подушка. Вид у нее, правда, |замызганный| грязный, но мягкая, как из пуха.

Прикрываю дверь, закладываю за дверную ручку деревянную палку, |как на засов,| отпускаю подпруги и привязываю лошадь к кровати. Гашу фонарь и ложусь на солому, |под головой тепло и мягко. Я| закрываю глаза и тут же засыпаю.

Утром сквозь сон слышу спокойное и глубокое дыхание своей лошади. Она стояла тихо около кровати и ровно дышала, |ни фыркала, ни ржала и ни хрипела. Пока я спал она стояла как вкопанная, ни разу ни дернулась, ни стукнула подковой?|

Открываю глаза, смотрю на нее. Она |уловила, что я проснулся, потому что тут же чуть| шевельнула ушами. В подсумке на седле лежал небольшой мешочек овса, для неё, как вроде для солдата, пара сухарей на всякий случай. Но первой мыслью было, где ее напоить.

Встаю с кровати, вынимаю засов из двери и выхожу наружу. Осмотревшись кругом, я вернулся назад и вывел лошадь.

Серое утро заметно светлело на небе. Я обошел дом, в котором ночевал, и за углом натолкнулся на бочку. Ночь была холодная. Вода в бочке замерзла. На поверхности лежал тонкий ледок. Сентябрь, а уже вода замерзает. Надавив пальцем, я проткнул тонкую пленку льда, разогнал осколки в стороны и нагнулся над бочкой. Лошади привередливые чистюли. К испорченной и тухлой воде не подойдут. Вода была без запаха и прозрачна. Я припал к воде и сделал несколько глотков, потом окунул лицо в воду, выпрямился, снял пилотку с головы и утерся.

Лошадь посмотрела на меня, шевельнула ушами и вытянула шею.

— Чего смотришь? Пей, давай поскорей!

Она переступила передними ногами, нагнулась над бочкой, дыхнула горячим дыханием, опустила губу и стала пить.

— Давай пошевеливайся! — сказал я. Нам ехать пора!

Она шевельнула ушами и подняла голову, у нее изо рта потекла струйками вода. Я подтянул подпругу, поймал левой ногой стремя, и слегка подавшись вперед, подтянулся и перекинул ногу через седло.

Не успел я завернуть за угол дома, как со стороны сарая услышал отчетливую немецкую речь. Я мельком оглянулся назад, машинально рукой потянулся к поясу за пистолетом. На пороге увидел выходящих наружу немцев. Их было трое. Но потому, как один из них вполоборота разговаривал с кем-то, кто остался в темноте прохода, я понял, что их было больше чем три. Они о чем-то говорили, не видя меня.

Тронув слегка поводок, я отъехал за угол дома, поставил лошадь боком к стене и стал наблюдать, что будут делать немцы. Бросаться вскачь сразу было нельзя. Я видел пока лишь троих, не зная наверняка сколько их, осталось внутри дома.

Вот еще двое вышли на крыльцо вслед за первыми. Эти двое тоже о чем-то говорили между собой.

Странное дело. Мне много раз, вот так, близко приходилось видеть немцев. И всегда они о чем-то без устали говорят меж собой. Упорно молчат они только в одном случае, когда попадают к нам в плен.

Немцы никогда не ходят молчаливой группой. Были бы это наши славяне, они вышли бы молча, молча принялись за дело, молча собрались и молча бы ушли. А эти без остановки лопочут, чешут языками.

На крыльце дома появился еще один, и теперь все шестеро направились к сараю. Откинув бревно, которым была подперта дверь, они через некоторое время вывели во двор двух короткохвостых ломовых лошадей, |и направились к бочке с водой, из которой я умылся и напоил свою лошадь.| Продолжая разговаривать, они напоили своих лошадей и завели их за дом, где стояла их фура. Двое вернулись в дом, вынесли оттуда металлические коробки с лентами и пулемет, погрузили в повозку, сели в нее все шестеро и покатили в сторону Рудни.

Были бы здесь со мной человека два разведчика, половина немцев и повозка с лошадьми была бы наша.

Скажу откровенно. Я часто потом раскладывал на варианты этот случай. Я спрашивал себя, что я мог сделать и верно ли я поступил, спрятавшись за дом и наблюдая оттуда пассивно за немцами. Хотя по опыту войны, я ясно представлял, что война состоит из бесчисленных промахов и неудач. И только один из десяти приносил, иногда, результаты и успех. Правда, ситуации и случаи на войне всегда бывают разными. За много лет, ни одного похожего случая. Каждая новая встреча с немцами, складывается по-новому. |Из тысячи новых и не похожих на прошлые тысячу мелочей.

Разведчик, пытается каждый раз решить, в одно мгновение, задачу из двух неизвестных — жизнь или смерть? А всё остальное варится в голове под сознательно, неясными образами.| Многие моменты и детали ускользают из твоего внимания, потому что задачу с двумя неизвестными приходится решать в секунды и мгновения. Самое простое, пойти на верную смерть, не о чем не думая, не рассуждая. В этом случае, тоже может подвернуться удача. |Кто-то должен был держать в голове некоторые извлечения из уроков войны. Кто-то должен был, обучать других думать о смерти и обходить ее всякий раз, отправляясь на дело. Кому-то после нас придется начинать все это с нуля. Где-то должна полковая разведка оставить следы времён войны.|

— Ну и дела! — подумал я. Все в штабе уверены, что сорок восьмой полк находиться впереди. Наши сняли головные заставы с дороги.

Оглядев в бинокль всю местность |кругом,| я развернул свою лошаденку и не торопливо, шагом поехал назад по открытому полю. Я несколько раз останавливался, оглядывался по сторонам и назад, посматривая на поле и на опушку леса. Дорога на Рудню была совершенно пуста.

Так я доехал до деревни, из которой накануне выехал, штаба в деревне не оказалось. Деревня |по неизвестным причинам| опустела.

Проехав еще километра два, на лесной дороге я встретил полковую повозку. У нее что-то случилось в пути, и она с ночи застряла на дороге.

— Где наши тылы полка? — спросил я солдат чинивших повозку.

— С той стороны леса! С вечера подались туда!

Глава 33. Направление на Витебск

Сентябрь-октябрь 1943 годаЖелезная дорога

Полк находился на марше, когда из дивизии был послан связной верхом, чтобы передать полку приказ к исходу дня 22 сентября сосредоточиться в лесу южнее Холм, Бабуры, ст. Замошье.