Эльмира Нетесова Мгновенья вечности - Эльмира Нетесова

— А ты с Майкой так и не виделся? — спросил Яшка отца.

— Встретились через десяток лет. Ты уже в школу ходил. Честно говоря, я не узнал Майку. Она меня окликнула. От прежней девчонки ничего не осталось. Она сама стала похожа на негритянку. Располневшая, рыхлая, с двумя детьми, визжавшими на весь магазин. Она приехала в отпуск без мужа, на месяц, к родителям. Веришь, мне даже стыдно стало, что я когда-то любил ее. Не только не пожалел, а и порадовался, что судьба уберегла от нее. Никакого чувства не осталось кроме сожаления и брезгливости. Нам не о чем было говорить. И все ж, спросил, счастлива ли она? Майка уклончиво ответила, что нередко меня вспоминала, но когда появились дети, все прошло, и память о первой любви уже не терзает душу. Появились другие ценности и привязанности. А любит только детей. Хотя на мужа не обижается. Он прекрасный человек и ей с ним повезло.

— Не жалела о разрыве с тобой?

— Приглашала к себе в гости, предложила вспомнить прошлое. Но я не любитель экзотики и отказался. Не поверил словам. Многое увидел, что не сумела скрыть. Она смотрелась много старше своих лет. И, главное, в ее глазах не увидел счастья. Они потускнели, погасли, в них умерла радость. Она обабилась, потеряла свой шарм и всякую привлекательность. Я поспешил уйти от нее и тут же забыл о той встрече. А лет пять назад ее подруга сказала, что Майка стала бабушкой, и работает врачом в какой-то деревне. Она очень хочет вернуться домой, но теперь это нереально. Я ничего не ответил. Ни к чему возвращаться в прошлое. Не всякая весна греет душу, иную лучше не вспоминать.

— Но все же помнится!

— Давно без боли и страданий.

— Скажи, а почему она вышла за другого?

— Да кто их поймет тех баб? Экзотики захотелось, острых ощущений, решила всех удивить неординарностью. И у нее получилось. Правда, отразилась ее оригинальность на родителях. Отец спился совсем. Говорят, что от стыда за Майку в свой двор не выходил. Мать от инфаркта умерла, как только увидела внуков. Но она с родителями не советовалась, сама решала свою судьбу. И не пожалела. Да и о чем? Жизнь считай, прошла. Как знать, может, в своем Камеруне она счастлива. А любовь, Яша, понятие абстрактное. Ведь все мы по-настоящему любим только своих детей. Остальных, случается, меняют люди. И остаются живыми! Так что есть эта любовь? Она приходит внезапно и исчезает так же неожиданно. Ее, как домового, не купить и не прогнать. Только переждать как наводненье. Непонятно с чем придет. К одним с радостью, другим полные карманы горя. И все ж, хорошо, что она есть, не впустую жил, и тебя весна не обошла. Я тоже не сетую на случившееся. Ни о чем не жалею. Доволен, что моя жизнь сложилась нормально. Думаю, и у тебя все образуется и наладится. Помни, ни одна девка не стоит наших переживаний. А все бабы, как цветы в саду, один завял, на его месте новый десяток распустится,— озорно подморгнул сыну Илья Иванович и добавил:

— Значит, Вика не твоя весна. Дождись свою, ты ее враз узнаешь и не пропустишь...

Глава 5. ПРОКАЗНИКИ

Леха не стал дожидаться Яшку, когда тот к нему соберется придти, и в ближайший выходной, завалившись к Терехиным с целой компанией, уговорил и уволок Яшку на рыбалку.

— Отдохнем на природе у костра, порадуемся жизни! Чего в доме киснуть? Поехали, пока жопа мохом не обросла. Там всю хандру и плесень стряхнем с плеч! Давай! Одевайся шустрей,— торопил Яшку. Тот, поколебавшись, согласился и уже через час, поставив палатку, сидел в лодке вместе с ребятами. Ловить рыбу с берега было скучно. И парни, закинув сетку, поймали рыбы на уху.

Когда в вечерних сумерках загорелся костерок, а уха сварилась, компания подвинулась поближе к огню, оживился разговор. Друзья наперебой делились новостями, говорили о наболевшем:

— Слышь, Яшка, когда у тебя свадьба с Викой? Не забудь пригласить! — напомнил Андрей.

— Не будет свадьбы! Была любовь, остались только лямки,— ответил Яшка хмуро.

— Чего так?

— Рылом не вышел! Семья из благородных, куда уж мне с суконным рылом?

— Выходит, ты снова холостяк?

— Звонила мне тетка, Викина мать. Рыдала белугой. Целый переполох в семействе поднялся. Ну и вопросы она задавала, я чуть под стол не улетел от них. А она меня пытает:

— Скажи, Леша, разве такое может быть в наше время, чтобы дети у мужчин появлялись без участия женщины? Я понимаю, что наука шагнула далеко вперед, но не до такой же степени? Дети ведь не грибы, на дороге не растут.

— Это вы о ком? — не врубился я сразу.

— Я о Якове! Наплел он нашей Викуле всякое. Она и поверила как дурочка! Устроила нам истерику, всякие небылицы про любовь плетет. Как ты позволил свою сестру оглумить какому-то проходимцу без рода и племени?

— Ну, тут я ей выдал по первое число. Врубил под самый корень! За все одним махом и без промаха, все высказал, что накипело. Сказал, мол, если у ее дочки мозги не прокисли вконец, она должна послать вас обоих на самый верхний этаж вашей высотки, вернуться к Яшке, пока он не успел жениться и просить, чтоб простил ее дуру заполошную. Ведь она — старая дряхлота, никому в городе не годится! Лично я, таких как она, даже по бухой на ночь не снимаю! А и в городе мужики не дурнее. Спокойно дышат без жен. Нынче бабья на каждом углу как грязи. А вы хвосты подняли! Ваша Вика далеко не сокровище! Погодите, еще хлебнете с нею! Сами к Яшке на поклон прибежите. Да поздно будет! — хохотал Леха.

— Ну и она мне отбазлала, гнида интеллигентская! Уж кем только ни обозвала старая, геморройная задница, уши до сих пор горят. Никогда о себе такое не слыхал.

— Женщина всегда права! — хохотали парни.

— Она воспользовалась тем, что говорила со мной по телефону, и я не мог достать эту кикимору. Клянусь, не посмотрел бы, что теткой доводится, по соплям так вмазал бы квашне, мослами накрылась бы дура! — кипел Леха.

- Ты, погоди заходиться, так что там с Викой? Взяла она верх над своими «мухоморами», или они ее обломали? — спросил Яшка.

— Пока боевая ничья! Плесень неотложку вызнала. И девку увезли в психушку.

— За что? — удивились парни.

— Она им погром устроила. До полуночи всякие скелеты ломала, рвала картины, скрипки, короче, все, что раздражало, из чего сделали кумир, потом хохотала громко, пока соседи не стали колотить во все стены. Ну, а когда балкон открыла, «перхоть» испугалась. Отец силой в комнату вернул и держал до приезда врачей.

— Вот ни хрена! Им легче потерять девку, чем спокойно отдать замуж...

— Все не так просто, мужики. Я сам, как вам известно, работаю психиатром. Эта ситуация знакома. Случившееся, результат глубокого стресса. И здесь нужно устранить причину, породившую такой всплеск. Нужно придти к общему согласию. Найти объединяющий, устраивающий всех вариант, иначе человечек попадет в депрессию, и вылечить Вику станет сложно. Пусть старики над тем подумают, иначе потеряют дочь,— поправил очки Глеб.

— Да мне какое до них дело,— отмахнулся

Леха.

— Значит, любит она тебя, коль достала своих пращуров. Отправь ей эсэмэску по телефону. Или позвони. Душу спасешь,— посоветовал Глеб Яшке. Но телефон Вики молчал...

— Эй, Яшка! Мы не для того собрались здесь, чтоб переживать о бабах. Не стоят они нашего здоровья и внимания. И вообще, лично я не хочу слышать о них здесь! — возмущался Андрей.

— Это верно! Их не на руках, а на кулаках носить надо. Вон я со своей стервы пылинки сдувал, все ее прихоти выполнял, а что получил? В гараже застал со слесарем. Они там уже в азарт вошли. Ну я им подмог. Мужика не трогал, а ее взял за ноги и головой об угол трахнул. Только успел ей вякнуть, чтоб домой не возникала сука! Так она в больницу попала с сотрясением мозгов. Я и не врубился, как можно получить сотрясение того, чего отродясь не водилось? А эта падаль из больницы заявление в прокуратуру состряпала. Ну там же мужики работают. Узнали в чем дело, велели оплатить лечение потаскухи, на том закончили. Правда, эта шлюха хотела квартиру и имущество поделить, но не обломилось. С тех пор к себе в дом никакую не привожу. И выше брючного ремня не пускаю. Сам дышу. Никого не надо. И никогда не женюсь! — клялся Николай.

— А моей бывшей чего не доставало? В меду купалась, за все годы, что жили, ни одного дня не работала. Только меня пилила!

— Как не работала? Она целыми днями на даче пропадала. Ты на базаре ничего не покупал. Все засолы она делала. Овощами заваливала и подвал, и кладовку. Ты, ровно куркуль жировал! — не выдержал Василий.

— Ну и что с того? Это не работа! Там «бабки» платят, за них все купишь. А то нароет картошки, а я таскай на своем горбу. Капусты, морковки, свеклы, луку — десятками мешков! А эти банки с соленьями, я с ними грыжу нажил. А она брюзжит:

— Отвези на дачу, чеснок пора копать, да хрен уже выстоялся!

— Короче, вконец загоняла. Вернусь с работы, никакого отдыха! Тут же, что бурлака, впрягает в лямку. Ну вот и достала, я взвился и наехал на нее один раз. Пообещал живьем урыть на даче. Она в вой, я ей подсрачника врубил от всей души. Расскочились. Зато сколько лет на той даче не появляюсь. Не чертоломлю! И с голоду не пропадаю. Хочу в столовой иль в кабаке похаваю. Когда мамка приезжает с деревни, на всю неделю жрать мне сготовит. Верите, до сих пор радуюсь, что никто на меня в доме не воняет, не брешется лодырем, козлом и прочими вонючестями. Так что мужикам даже вредно бабами обзаводиться...