Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Приятно слышать, – сказал Пабло.
– Похоже, вы вызвали большой переполох с этим, как вы его называете, «кубизмом», – заметил Канвайлер. – Когда будет ясно, что все прошло хорошо, возможно, я договорюсь с Амбруазом и о других выставках в других местах.
– Вы хотите сказать – если станет ясно, что все прошло хорошо, и если это случится при моей жизни, – усмехнулся Пабло.
Канвайлер холодно взглянул на него.
– Ну у вас и характер! – и вдруг рассмеялся, чтобы снять возникшее напряжение.
Воллар снова выглянул из-за занавеса в зал, где увидел критика Феликса Батона, прибывшего с двумя молодыми людьми. Критик злобно хихикал, пока вся компания усаживалась на свободные места.
– Так-так, – протянул Воллар. – Явился Феликс Батон со своей свитой, туземцы обеспокоены.
– Пора… – торопил Пабло.
Воллар в последний раз внимательно посмотрел на художника, вышел в щель между полотнищами занавеса на авансцену и встал перед двумя сотнями людей, пришедших на открытие. Включился свет над сценой, а светильники в зале стали гаснуть и постепенно потухли совсем.
– Дамы и господа, дорогие друзья, – громко заговорил Воллар. – Большое спасибо вам за то, что пришли сегодня сюда. Надеюсь, вы получите удовольствие от этой совершенно особенной выставки современного искусства… Я желал бы поблагодарить мисс Гертруду Стайн за ее помощь в организации этого показа.
Собравшиеся восторженно зааплодировали. Все взгляды устремились на сидящую в зале Гертруду, она кивала и улыбалась. Рядом с ней сидели Фернанда и Хайме Сабартес.
Воллар взял лист бумаги и начал читать:
«Дамы и господа, прошу вашего внимания. Мы открываем выставку работ оригинального молодого художника. Его зовут Пабло Пикассо, он создал совершенно новую живопись; живопись, свободную от всех былых представлений, – новый стиль, в котором изображение складывается из отдельных элементов: кубов, дуг и клиньев, – представленных в уплощенной перспективе и свободно продолжающихся друг в друге… В его живописи плоскости взаимно накладываются друг на друга, отражаясь друг в друге, и этот смелый прорыв в живописи называется “кубизмом”».
Воллар опустил листок и указал на занавес.
– Друзья мои, я представляю вам картину Пабло Пикассо «Авиньонские девицы»!
Воллар поднял руку, занавес медленно раздвинулся, и стала водна стоящая на сцене большая картина, ширина и высота которой лишь немного не достигали двух с половиной метров.
На мгновение в зале повисла странная, неловкая тишина. Затем раздался гул толпы. Люди, пораженные необычностью картины, не знали, как реагировать.
Феликс Батон с двумя своими спутниками сидел на балконе. Он наклонил голову, что-то прошептал, и один из молодых людей встал и крикнул вниз, в направлении сцены:
– Это позор!
Его приятель подмигнул Феликсу и тоже встал.
– Надувательство! – крикнул он.
Люди крутились в своих креслах и, испытывая неловкость, поглядывали друг на друга, желая понять, что же все это означает. В воздухе повисло острое напряжение.
Тут со своего места поднялся Феликс и крикнул публике:
– Какая дешевка! Это оскорбительно для искусства!
Макс хорошо понимал, чего добивается Феликс. Он кивнул стоявшему рядом Аполлинеру и стал выискивать среди растерянных лиц своих единомышленников. Один из сообщников Феликса начал шикать, и это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Макса.
Взяв газету, он снял ботинок, завернул его в лист и поднялся на балкон. Там он встал за спиной у Феликса. Молодые спутники критика, перегнувшись через перила балкона, выкрикивали ругательства и Макса не заметили.
Он быстро огляделся, чтобы удостовериться, что никто на него не смотрит, и сильно ударил Феликса. Два молодых человека обернулись и обнаружили, что Феликс тяжело опускается в свое кресло.
Аполлинер вспрыгнул на сцену и поднял руки, пытаясь утихомирить взволнованную публику.
– Дамы и господа! – крикнул он. – Пикассо отворил двери в неведомое! Это – открытие!
Макс стоял в проходе и аплодировал, поддерживая Аполлинера.
– Пикассо – гений!
Все больше и больше людей присоединялось к аплодисментам, и наконец они перешли в лихорадочные, оглушительные, продолжительные овации [28].
Пабло протиснулся из-за кулис, и Воллар с Канвайлером вытащили его на авансцену.
Пабло обнаружил, что внезапно потерял дар речи – неожиданное восхищение и внимание ошеломили его. В течение всех лет борьбы он не сомневался в том, что слава к нему придет. Он всегда верил, что она предначертана ему судьбой, и все же реальность застигла его врасплох. О таком успешном показе можно было только мечтать. Художника окружали улыбающиеся лица, его похлопывали по спине, ему пожимали руку, вокруг стоял гул голосов.
Мысли Пабло блуждали, а где-то внутри звучал тоненький голосок его маленькой сестры Кончиты: «Однажды ты станешь знаменитым, Пабло… Я это знаю!»
Он обводил аплодирующую толпу невидящим взглядом и мысленно говорил с сестрой: «Я не забываю тебя, моя малышка, и никогда не забуду». Он поцеловал медальон. Глаза его так и лучились радостью.
В толпе рядом с Гертрудой и Хайме стояла переполненная чувствами Фернанда. По ее красивому лицу катились слезы. Когда шум аплодисментов начал стихать, все трое стали пробираться к сцене, к Пабло. Фернанда обратилась к Гертруде.
– Что все это означает для Пабло?
– А вы, дитя, не понимаете? Что ж, он открыл совершенно новое направление в искусстве, и я сомневаюсь, что теперь все останется, как было прежде.
– Родился кубизм, – добавил Хайме.
– А как бы вы объяснили, что такое этот кубизм? – спросила Фернанда.
– Кубизм – это геометризация и уплощение формы, – пояснил Хайме. – Ничего подобного не было еще никогда.
Гертруда вмешалась в разговор:
– Это нововведение живописцы называют термином «сдвиг» или «взаимное наложение» объектов.
– Взаимное наложение… Боюсь, я не понимаю, – сказала Фернанда, покачав головой.
Хайме улыбнулся и посмотрел на Гертруду в надежде, что той удастся объяснить лучше.
– Моя дорогая, взаимное наложение – как раз и есть самое главное в работах Пикассо. Это откровенный бунт против условностей в искусстве. В катинах Пабло есть своя особая логика, совершенно оригинальная и свободная от предрассудков. Это гениально!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Обитатели разных планет (Пабло Пикассо – Ольга Хохлова) - Елена Арсеньева - Биографии и Мемуары
- Джон Леннон навсегда - Руди Бенциен - Биографии и Мемуары
- Джон Леннон навсегда - Руди Бенциен - Биографии и Мемуары
- Русский Париж - Вадим Бурлак - Биографии и Мемуары
- Девушка с девятью париками - Софи ван дер Стап - Биографии и Мемуары
- Уорхол - Мишель Нюридсани - Биографии и Мемуары / Кино / Прочее / Театр
- Карпо Соленик: «Решительно комический талант» - Юрий Владимирович Манн - Биографии и Мемуары
- Тэтчер: неизвестная Мэгги - Дмитрий Медведев - Биографии и Мемуары
- Путь к славе и гибели. Марк Роцко - Елена Мищенко - Биографии и Мемуары
- Таинственный Леонардо - Константино д'Орацио - Биографии и Мемуары / Прочее / Архитектура