Механикус практикус (СИ) - Крыс Виктор

− Только у зеркала! — заорал я. — А то я еще не понял что я это не ты, а ты не я, я путаюсь.

− Я тоже путаюсь! Кто из нас я! — крикнул свободолюбивый гений-псих, и побежал уже от угла к зеркалу. — Кстати, если ты чувствуешь то же что и я, может еще что умеешь?

− Не знаю, — пробурчал я и попытался сконцентрироваться, и тут же псих завопил на всю комнату.

− Левая рука меня не слушается! Она тебе подчиняется!

− Я хотел сжать в кулак обе руки.

− Нет, ты можешь управлять лишь левой, правая даже и не шелохнулась!

В окошко единственной двери нашей палаты вдруг заглянул огромный санитар, вытаращил на нас свои поросячьи глаза, но тут же усмехнулся и ушел. Да что там медбрат, я сам смеялся над тем, что видел в зеркале. Мужчина, стоя на коленях и балансируя, что есть сил терся щекой о плитку пола. Но даже я заметил, что зеркало на мгновение помутнело, возможно, это и не зеркало вовсе, а окно, в которое за нами наблюдают. Ну, не за нами, а за гением, у которого явно проблемы, не зря же он тут находится.

− Хорошо-о-о, очень хорошо, а от штукатурки стало бы только хуже. Тебя как зовут то, демон? Сколько веков ты уже людей мучаешь? − мужчина, стоя на коленях и прислонившись щекой к полу уставился в зеркало, ожидая ответа.

− Да не демон я! — вновь разозлился я. — Мне пятнадцать лет и меня зовут Джонни!

− Это меня зовут Джонни-и-и! — завопил псих, попытавшись вскочить на ноги, но связанные руки он не учел и шмякнулся об пол.

− Нет, это я Джонни! −проорал я, заставив психа поморщиться.

− Джонни это я! — закричал псих в ответ, но и я в долгу не оставался.

− Ничего подобного! — закричал я у него в голове, зная, что мои слова слышит лишь он.

− Да не ори ты! Спорить с голосом в голове это самое тупое, что я делал в жизни! — сплюнув кровь, тихо проговорил псих. — Я Джон Даллас, а ты?

− Я Джонни Камора, — проговорил я, и вдруг меня охватил ужас. — Подожди, а ты что, уже спорил с голосами в голове?! Кто тут кроме меня, отзовись!

− Ха-ха-ха! — весело захохотал Даллас. — Успокойся, вообще-то здесь псих не ты, а я! Впрочем, меня тут держат до тех пор, пока я не пойду на сотрудничество, так что я не совсем настоящий псих.

− Вот плохо верится, — пробурчал я недовольно. — Мне не нравится быть в тебе, мне кажется, что и я становлюсь психом, мне такой нрав и буйные мысли не свойственны.

− А что ты хотел? Ты в моей голове, и если моя теория переноса разумов верна, то как ты влияешь на меня, так и я на тебя, — рассмеялся Джон. − И к тому же, разве у тебя есть выбор, Камора? И знаешь, давай по фамилиям, а то я так по настоящему свихнусь, если буду говорить с Джонни, когда я сам Джонни.

− Как скажешь, Джонни, − решил я играть в свою игру, да и не буду врать, вспыхнул во мне азарт. Интересный этот гений, псих стал мне любопытен, ну не могло быть тут все так просто, да и мне интересно, что же он умеет.

− Козел!

− Сам такой, — посмеялся я, кажется, мне этот псих уже начал нравиться. — Давай, выкладывай свои проблемы, гений-псих, а то мне что-то подсказывает, что пока ты не умрешь или не решишь свои проблемы мне от тебя не уйти.

− Мои проблемы не решить, и умереть мне точно не дадут. Поверь, лет десять назад я пытался подорвать себя, повеситься и даже со здания спрыгнуть, но за мной все время вели слежку, спасали, а потом и вовсе женили. Я дорогой псих, Камора, очень дорогой.

− Но у тебя раньше не было меня, ты был один, — проговорил я. − Давай попробуем если не решить проблемы, то весело убиться, тебе все равно терять нечего, ты уже в психушке.

− Мне есть что терять, — грустно проговорил мой псих, и, как мне показалось, он начал закрываться в себе.

− Выкладывай, Даллас, — вежливо попросил я, и печально вздохнув Далас лежа на полу и смотря в краешек зеркала начал говорить.

− У кошки девять жизней, а ворон живёт триста лет. Мне бы совсем немножко, лет десять спокойно пожить. Без корпораций, без всех этих секретных разработок и рабства, в которое я угодил не по своей воле…

Далас говорил о многом, что мне было непонятно, особенно то, чем он занимался и в чем достиг успеха. Ракеты, термодинамика, ядерная энергетика, бомбы, химия и изготовление лекарств, от боевых стимуляторов до лекарств от неизлечимых болезней. Новые технологии и улучшение старых, которые разрабатывались для военных и гражданских.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

− Ты столько всего изобрел, ты, наверное, богат, — перебил я Даласа, когда он начал перечислять то, сколько всего он знает и что изобрел или приложил руку к разработке.

− Да, богат! Увидев мой счет в банке, девушки начинают раздеваться! — воскликнул Джон Далас сидя на полу и смотря в зеркало, где отражался он в смирительной рубашке. — Но, как видишь, я нахожусь в психиатрической, частной закрытой клинике и здесь мой счет в банке никого не волнует.

− В этом виноват не ты?

− В какой-то мере я. Слишком опасен, они бы давно меня убили, но живой я полезнее…

Джон Далас гений с малых лет, окончил школу за четыре года, а к пятнадцати годам уже имел несколько ученых степеней. Именно в то время его заметили военные и корпорации, а к двадцати пяти годам они поняли, что в их руках золотая жила, которую нельзя упускать. И тогда спецслужбы государства и огромных корпораций, чем-то похожие на знакомые мне кланы, взялись за Даласа по полной. Они дали Джону все, большой счет в банках, охрану и шикарный дом. Однако соседи, живущие бок о бок с ним, были спецагентами, а когда важные люди поняли что он начал пить и ездить слишком быстро и рисковать, решили его срочно женить.

Агент Ада Смит выполнила задачу прекрасно, равно как и все остальные люди, находящиеся рядом с Джоном. Начиная с двадцати пяти лет и до тридцати восьми, то есть в течение более десяти лет гений и не подозревал, что находится в золотой клетки, что все, кто его окружают, это обман, фальшивка. Даже его дети от Ады, мальчик и девочка, родились по плану невидимых кукловодов, чтобы подстегнуть и мотивировать Даласа когда он, казалось, уже не видел смысла в своей работе. Огромные силы были брошены на то, чтобы держать лучшего ученого страны в тонусе, верхам страны нужно было чтобы курица продолжала нести золотые яйца. Но вдруг возникла нерешаемая проблема. Далас не был фанатиком науки и мир, обычный мир, существовал для него и вне науки. Он мог жить и без лаборатории и бессонных ночей над очередным проектом, а вот корпорации уже привыкли к Даласу и не собирались отпускать его до тех пор, пока мозг Даласа еще способен удивить мир.

− Твоя жизнь обман, — пораженно проговорил я. — Но как ты узнал? Ты же не должен был знать, что тебя окружают агенты дор самой смерти.

− Друзья, коллеги, жена. Все они лгали мне, я был их работой, — усмехнулся Далас, по его щетине потекла одинокая слеза. — Любовь, дружба, все это оказалось всего лишь изощренным обманом, но эти твари не учли, что есть люди, которым я обязан всем. Люди, которые не врали мне и которых я любил с самого рождения, и именно они любили меня лишь за то, что я есть, и всегда думали как сделать лучше для меня. Это мои родители, Джонни, и они ушли из моей жизни когда мне было двадцать семь. В ту пору они начали уговаривать меня переменить род своей деятельности, бросить эти лаборатории и пожить в свое удовольствие, и через неделю их не стало…

Их сбил пьяный водитель, который скрылся с места преступления, однако засветился на одной из камер и после находился в розыске целых десять лет. Спустя время моя жизнь наладилась, многое в душе улеглось и вот однажды я увидел его. Он был в форме капитана разведки, сидел в придорожном кафе и пил кофе. Пил кофе с моей женой напротив, и улыбался. Как я их увидел, так и замер на месте, через минуту к ним приблизился еще один человек. Знаешь кто? Мой лучший друг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Далос смотрел, как друг семьи целует его жену под смех убийцы родителей, и тогда Далас чуть не сошел с ума, когда же он приблизился к кафе, внутри уже никого не было.