Маска, я вас знаю! - Елена Ивановна Логунова

покричала:

– Холодильник большой двухкамерный, плита электрическая с духовкой, водонагреватель газовый! Ты пишешь там? Две машины – стиральная и посудомоечная, скороварка, кофеварка, микроволновка, электрогриль, тостер! Из мебели стол с тремя стульями, кухонный гарнитур – в ящики после заглянем, сначала все крупное опишем. А тут что? – Она выдвинулась в коридор и воззрилась на сдвижную дверь.

– Кладовка, – подсказала я. – Одна из двух, вторая в конце коридора.

– Из трех, – поправила Лосева.

Опись имущества оказалась процессом увлекательным, я ощутила, что помимо воли заражаюсь азартом Ларисы Дмитриевны.

– Третья в подвале, ты же знаешь, – договорила Маринка в ответ на мой вопросительный взгляд.

Лариса Дмитриевна попыталась открыть кладовку, но не преуспела – не поняла, что дверь не распахивается, а сдвигается.

– Вот так надо. – Я помогла ей.

Небольшая, примерно метр на метр, кладовка практически пустовала. С палки-перекладины свисал зимний вязаный шарф, на полу, занимая почти всю площадь, помещался не то чемодан, не то сундук – странно низкий и квадратный.

– Так, а тут что? – Лариса Дмитриевна наклонилась и попыталась выволочь лежащий плашмя сундук-чемодан из кладовки, не сообразив, что он элементарно не пройдет в дверь, но обрадованно сказала:

– О, тяжесть неподъемная!

Наверное, подумала, что там полтонны золота в слитках.

– Вы поднимите и поверните его, – посоветовала ей Маринка.

– Сама бы я не догадалась! – огрызнулась Лариса Дмитриевна. – Не поднимается он! И не ворочается!

– Давайте просто откроем и посмотрим, что там. – Я дотянулась и отщелкнула замки на крышке.

О чудо! Она сама по себе пошла вверх, откинулась, плотно прижавшись к дальней стене, и из открывшегося темного проема потянуло знакомой прохладой с легким запахом едкой химии.

– Не поняла, это еще что? – оглянулась на нас с Лосевой раскрасневшаяся недоумевающая Лариса Дмитриевна.

– Вот негодяй! – восхитилась сообразительная Маринка, звучно хлопнув себя по туго обтянутым велосипедками коленкам. – Это же он, когда ремонт тут делал, в подвал пробился!

– В кладовку номер три, – согласилась я и присела, чтобы осторожно сунуть руку в проем. – Ну точно, тут ступеньки! Мара, посвети мне…

– Секунду. – Лосева сунула опешившей претендентке на имущество незаконченный список и ручку, извлекла из складок шали смартфон и объявила: – Внимание, включаю!

– Позвольте. – Я потеснила Ларису Дмитриевну, шагнула в кладовку и нашупала ногой первую ступеньку. – Мара, вниз свети, я не хочу свернуть себе шею!

– Не свернешь, там не так высоко, в подвале потолок всего два метра, – успокоила меня управдомша. – Ну, что там? Где ты?

– Как и предполагалось – в подвальной кладовке Ребровых, – доложила я снизу.

– Повезло, что у них кладовка точно под квартирой, – позавидовала Маринка. – Хотя все равно теперь придется восстанавливать перекрытие, это же получается незаконная перепланировка…

– А ну, пусти-ка…

Судя по звукам, ожившая Лариса Дмитриевна попыталась последовать за мной, но Маринка этому неожиданно воспротивилась, заявив:

– Э, нет! Вот этим помещением можете даже не интересоваться, на него у вас никаких прав нет, оно числится как общедомовое! – и сама полезла в подполье.

Я сошла с лестницы, посторонилась и, пока спускающаяся Лосева светила исключительно себе под ноги, оживила фонарик в собственном мобильном и нашла выключатель на стене.

– Вот так, всего лишь? – разочарованно молвила Маринка, осмотревшись.

Не знаю, что именно она ожидала увидеть в подвальном помещении с секретным ходом: хранилище сокровищ, пыточную, укромную комнату для сексуальных игр?

На самом деле это было что-то вроде очень скромной театральной гримерной-костюмерной. Цементный пол, голые кипичные стены, на одной из них – зеркало, под ним стол с тремя пластмассовыми болванками для париков, рядом вешалка с одеждой на плечиках. У оставшейся на штатном месте наружной двери в подвальный коридор – ряд крючков, на них еще одежда: теплая, зимняя.

Мой взгляд уперся в пятнистую куртку с имитацией неловко заштопанного кривого разреза на рукаве, а потом опустился в угол – на квадратную сумку-коробку с лямками. Зеленую, с логотипом службы доставки. Крышка короба была откинута, позволяя видеть заполняющую ее глянцевую синеву – аккуратно сложенную стопку полиэтиленовых мешков.

– Что все это значит, не понимаю? – неожиданно спросили у меня над ухом.

Я подпрыгнула:

– Мара! Нельзя же так подкрадываться!

– В смысле – подкрадываться? Я уже две минуты так стою, а ты таращишься в этот угол, как будто никогда не видела рюкзак доставщика пиццы! Кстати, что он тут делает? Позвоню-ка я Ребровым. – Лосева выключила фонарик, чтобы использовать смартфон по прямому назначению.

– Лучше сразу в полицию, – посоветовала я, переводя взгляд с зеленой сумки на дверь.

– В какую полицию, зачем в полицию? – заволновалась в квартире наверху Лариса Дмитриевна. – Так, девки, я пока что пойду, но списочек у себя сохраню, даже не сомневайтесь!

Не удостоив ее ответом, я приблизилась к двери, повернула защелку обычного английского замка и шагнула в слабо освещенный подвальный коридор.

Из одного его конца вскоре донесся шум торопливых шагов – это Лариса Дмитриевна удалилась из квартиры и из подъезда. Из другого плеснуло жидким светом, и ко мне выдвинулась непонятная фигура пугающих очертаний.

– Это еще что за черт с рогами?! – чуть не взвизгнула Лосева, опять подкравшаяся незамеченной.

– Ой, кто здесь?! – испуганно отозвался предполагаемый черт.

– Дядя Саша, это вы, что ли? – Маринка узнала голос пенсионера Артемова, он же в просторечье Плюшкин, сразу перестала трусить и перешла в нападение: – Опять какой-то хлам в подвал тащите?! Я уже сколько раз вам говорила…

– Да я всего одну табуреточку, Марочка, – залебезил наш Плюшкин, опуская на пол табуретку, которую нес над головой ножками вверх, отчего его тень украшали роскошные высокие рога.

– Одну табуреточку, один столик, один комодик, один шкафчик – да вашим сомнительным добром уже целое общежитие меблировать можно! А пожарный инспектор…

Я повернулась спиной к сошедшимся в очередной схватке вечным антагонистам и пошла к выходу из подвала через другой подъезд, на ходу размышляя, кому позвонить – Лазарчуку или Ирке?

Если Лазарчуку, то с гуманитарной помощью в виде оперативной информации, которой он явно не заслужил.

Если Ирке, то с заслуженными извинениями.

Подруга была права. Теперь я уже нисколько не сомневалась: труп в синем пластиковом мешке действительно имел место быть.

И, кажется, я поняла, как именно он убыл из нашего подвала.

Я позвонила полковнику и рассказала о новом открытии: из квартиры, которую снимал Дорохов и в которой убили Косоногова, тайный ход ведет в подвал-костюмерную.

– Жди, – коротко ругнувшись в сторону, велел мне Лазарчук. – Сейчас ребята подъедут, покажешь им все и расскажешь.

– Жду, – согласилась я.

И, пока ребята ехали, позвонила Ирке, чтобы рассказать ей всё то же самое.

– Жди, – ахнув, велела подруга. – Без меня ничего больше