Принцип Пандоры - Кардин Клоуз

– Надеемся, что нет, – в голосе Ухуры звучала неуверенность.

– Но вы готовитесь к войне. Это не спасет ваш мир.

– Может быть, спасет чей-то другой, – хмуро ответил Зулу. – Никто не стремится к смерти, Саавик, но здесь дело принципа: ящик Пандоры. Все сначала.

– Возможно, – согласился Спок, бросив взгляд на противоположную сторону мостика. Сегодня единственным новым человеком в дежурной группе был лейтенант Харпер. Доктор Маккой, провозгласив его физически здоровым, все же прописал рецепт: постоянная работа для отвлечения от мрачных мыслей. Скотти, его непосредственный начальник, старался поручать Харперу разнообразную работу. Сейчас лейтенант поднял голову от панели с пультом управления, мимолетно обвел всех растерянным взглядом – на его бледном лице веснушки выступали как-то особенно ярко – и снова склонился над работой. Он вообще редко разговаривал последнее время.

– Так что такое ящик Пандоры? – Саавик, используя редкую возможность, ловко проскользнула под перилами и с любопытством взглянула на панель управления, сверкающую многочисленными клавишами и кнопками.

– Старая история, – с видом бывалого рассказчика пояснил Зулу, – одна из наших древних легенд повествует о том, что Пандору – первую женщину на Земле – боги одарили всевозможными достоинствами: и умна, и необыкновенно красива… И еще принесли ей в подарок небольшой ящик, строго-настрого запретив открывать крышку и заглядывать внутрь…

– Почему? – быстро спросила Саавик, и глаза ее сверкнули, – ведь ящик принадлежал ей?

– Сейчас я к этому подойду, – продолжал, увлекшись, Зулу, – понимаешь, несмотря на все свои достоинства, Пандора была очень любопытной. И, возможно, задала себе тот же вопрос, что и ты, и… открыла ящик. А в нем было спрятано зло: беды, несчастья, невезение… Испугавшись, она поспешно захлопнула крышку, но все содержимое уже успело вылететь, а на дне ящика осталась только надежда. Зло проникло в мир, и с тех пор всегда рядом с нами.

– И люди верят в это? – удивилась Саавик.

– Ну, не совсем так. Это всего лишь легенда, Саавик, миф. Но мифы – значительная часть нашей культуры, они передаются из поколения в поколение, потому, что всегда несут в себе частицу мудрости или истины.

– Но в чем же здесь истина? Я никак не могу ее уловить.

– О-о, ну… – Зулу слегка растерялся, – думаю, истина в том, что слишком большое любопытство не приводит к добру и… ну-у… что богов нужно слушаться…

– Суть этой истории, Саавик, – вмешалась Ухура, лукаво взглянув на Зулу, – состоит в том, что исчадием всякого зла в мире является женщина. Хотя, мужчины, по-моему, это с удовольствием поддерживают.

Судя по бурному веселью, вызванному этим замечанием, Саавик поняла, что здесь кроется ирония, которая ей пока плохо удавалась. Она снова обернулась к Ухуре.

– Но ведь это не так. Даже если посмотреть на политическую историю вашей планеты, то скорее можно было бы предположить…

– Саавик, – недовольно прервал ее Спок, не отвлекаясь от своей работы, – не говори о том, чего не знаешь.

– О-о, – нахмурилась Саавик, – прошу прощения. Тогда расскажите о ваших богах.

Ухура с трудом подавила улыбку.

– И что конкретно ты хотела бы знать?

– В первую очередь, мне интересно, почему они совершали аморальные поступки. И почему любопытство, являющееся нормальной функцией интеллекта, считается чем-то дурным?

– Потому что боги, избегая вопросов, желают послушания и только послушания. В древности людей убедили в том, что некоторые вещи просто недоступны для понимания простых смертных. Но Пандору это не остановило, поэтому боги наказали ее и все человечество именно за любопытство, и единственное, что они нам оставили – надежду; по крайней мере, так гласит легенда.

– Надежду? – Брови Саавик удивленно изогнулись. Ухура снова сдержала улыбку. – Но, насколько я понимаю, надежда – это эмоциональное состояние, вера в то, что все будет хорошо, как бы этому ни противоречили факты.

– Да, именно так, – кивнула Ухура, внезапно став серьезной.

– Я никогда не соприкасалась с богами или надеждой, – простодушно призналась Саавик. Ее представления о человеческом рационализме изменялись не в лучшую сторону. – Но если зло содержится в ящиках, значит, его поместили туда сами люди. И к тому же Пандора не могла предположить последствий своего любопытства. Так почему же легенда обвиняет ее, когда именно ваши боги все и подстроили?

– Да, очень логичный вопрос, – улыбнулась Ухура, а Харпер бросил на них благодарный взгляд. Голос Саавик напряженно звенел:

– Я не одобряю религию поклонения богам без достаточных доказательств того, что они действительно существуют. А если вашу планету на самом деле создали высшие силы, то разве интеллектуальные достижения и технический прогресс не являются лучшим подарком для них, чем просто молитвы и слепое послушание?

– Саавик, – снова заговорил Спок, – считается невежливым критиковать религию или убеждения другого. Подумай лучше о сегодняшнем домашнем задании.

– Несомненно, – пробормотала Саавик, очевидно, разочарованная. – Извините меня. Я не знакома с вашими табу. Я постепенно изучу их и постараюсь им следовать. Даже среди вулканцев, – продолжала она, хмуро взглянув на Спока, – существуют вещи, которые считаются запретными для общего обсуждения. И я испытываю в связи с этим определенные трудности, потому что, если понятие существует в реальной жизни, о нем необходимо знать.

– Саавик, – Спок повернулся к ней лицом, недовольный тем, что ему пришлось отрываться от работы. – Твое домашнее задание сейчас будет выведено на экран.

Саавик замолчала.

Да, некоторые разговоры были странными, вызывающими у окружающих смущение и скованность. Встретившись глазами со Споком, Саавик покраснела, почувствовав себя обманутой и опозоренной. Не говоря ни слова, она тихонько села на свое место. Спок еще с секунду внимательно смотрел на нее, а потом, повернувшись к остальным, велел возвращаться к работе.

Именно в этот момент в наушниках Ухуры возник резкий незнакомый сигнал, но раздавшийся потом голос она сразу узнала. Нажав кнопку, Ухура впустила этот голос в общие динамики так, чтобы его слышали все.

– Почему мне не сообщили, что на борту корабля беландрид?

Харпер встревоженно повернулся на своем месте.

– В чем дело, доктор Маккой? – спросил Спок.

– А в том, что он лежит в бессознательном состоянии у меня на столе, а я понятия не имею, как с ним обращаться и как этих беландридов лечить!

– Мистер Харпер, можете отправиться туда, – сказал Спок. Харпер, выпалив «спасибо, сэр», пулей выскочил из комнаты, направляясь к лифту. – Доктор, а что с мистером Обо?

– Обо? Этого я тоже не знаю! Похоже, обморок. Он хлопнулся сразу же, как Скотти накричал на него.

* * *

–., не хотел причинить этому существу никакого вреда… – расстроенный, Скотти нервно шагал из угла в угол, – я не ожидал, что он сунет свои синие пальцы прямо в двигатель! Мы меняли начальную скорость, вы же знаете…

– Никаких следов повреждений на теле, – произнес Маккой, проводя сканером по безвольно лежащему на столе существу. – Так что произошло, Скотти? У него был шок или что? Или его током ударило?

– Не оскорбляйте мой двигатель, доктор Маккой! Никаким током он ударить не может!

– Обо? – По коридору послышались бегущие шаги, и в дверь влетел Харпер. – Обо! Я же говорил тебе!.. О, доктор, командир Скотт… Мне очень жаль, что так вышло… – Подбежав к Обо, он начал растирать ему макушку и затылок. – Ну же, вставай…

– Мне кажется, вы не слишком встревожены. Такое уже случалось не раз? У этого малыша часты обморочные состояния?

– Не совсем, сэр… видите ли, Обо несколько другой…

– Ничего не понимаю! – воскликнул Маккой, с интересом рассматривая пальцы существа, – так что же с ним произошло?

– Ну… если командир Скотт повысил голос…

– Да этот урод сидел наверху моего дилифиумного регулятора, он…

–., чинил его, сэр. Просто Обо иногда забывает спросить разрешения.

– До сих пор у нас не было проблем с регулятором, парень, поэтому ему просто нечего было там чинить! А вред он мог нанести колоссальный. Этот механизм очень, понимаешь ли, чувствительный!

– Тише, Скотти, ничего не стряслось. Только больше не пугай его… – Маккой протянул командиру регулятор, и тот, все еще что-то смешно бурча, удалился.

Желтые круги под ресницами Обо стали ярче. Зашевелились крошечные пальцы. Точно растворившиеся створки окна, открылись веки Обо, и неоновый глаз понимающе посмотрел на Харпера и Маккоя.

– Бобби… – Наконец, открылись оба глаза. – На меня крииичаал боольшоой чеелловеек.

– Ты не спросил у него разрешения, – твердо сказал Харпер, – и этот человек тебя не знает. Ты его тоже напугал, понимаешь?

– Нееет, Ббообби, – Обо грустно повесил голову.