Острова жизни - Ольга Белошицкая

не учениками — детьми.

Когда путь, наконец, закончился перед узенькой лестницей, уводившей во тьму, Даллан резко остановился.

— Колодец — там. Я не пойду, лестница очень уж длинная, — и он пристально посмотрел на Ройга. — Я думаю, что жрец сказал тебе неправду, утверждая, что Колодец заберет у тебя жизнь. Если что, — он перевел взгляд на хильда, — он тебя вытащит. Ну все, идите. Илбар с вами, мальчики…

Лестница, узкая и неудобная, круто поднималась вверх и под конец уперлась в такую же узкую и высокую арку. В просторном сумрачном зале, лежавшем за ней, не обнаружилось ни одного светильника, потолок и дальние его части терялись во мраке, и лишь неправильный овал с рваными краями светился в самом центре, излучая отталкивающий красный свет. От него веяло активной, злобной агрессией, осязаемой, почти разумной неприязнью, волнами распространявшейся в такт едва заметной пульсации.

Колодец.

Тэйн, сдерживая страх и волнение, медленными шагами подошел к нему. Ровная, гладкая поверхность реагировала почти так же, как кйти — вспышками цвета, игрой бликов, едва ощутимой вибрацией пола и стен. Он обошел вокруг него, надеясь обнаружить что-то кроме бесформенной красной кляксы, но зал, в котором находился Колодец, был самой обычной пещерой, без привычных для теллов украшений и орнаментов. Кельхандар тоже осмотрелся, потом вернулся к выходу и сел на пол, неотрывно следя за Ройгом.

Один за другим Тэйн выложил камни на поверхность Колодца и поспешно отошел назад. Он надеялся, что с Колодцем произойдет то же самое, что и с Кругами, но реакция была совершенно иной — красное свечение уменьшилось, а свод пещеры отозвался слабой, но отчетливой вибрацией. Теперь следовало решиться сделать именно тот шаг, который он столь тщательно обдумывал всю дорогу во время бегства из Зар Алы. Да, мощи Колодца должно хватить, чтобы направить силу разрушения, им накопленную, против ненавистного Острова. Шайола, длинная и труднопроизносимая, была выстроена в его воображении и продумана до мелочей. Принцип воздействия был тот же, что использовался островитянами во время осады Риан Ал Джара, только многократно усиленный и точечно направленный. Ройг не сомневался, что шайола не причинит ему никакого вреда — перед ним был неисчерпаемый источник Огня жизни, главное, чтобы у него хватило умения совладать с ним.

А если он все-таки не справится… Кельхандар до мелочей знает, как именно ему дальше поступить.

Он убрал камни с поверхности Колодца, отложив их в сторону. Итак… Медленно и осторожно, один за другим, он нарисовал над серединой Колодца знаки ши-ала, и когда они обрели видимость, объем и налились бордовым светом, он зачерпнул Огонь жизни прямо из Колодца и связал их прочной невидимой нитью. Шайола ожила, воплотившись в сложный живой узор, ужасающий в своей мощности и смертоносности. Кельхандар ахнул у Ройга за спиной, прошептав «ты сошел с ума…» и попятился в безопасную тьму лестницы. Тэйн выдохнул и взмахнул двумя руками, инициируя воздействие.

…Очнулся он на полу у стены, оглушенный и не соображающий, что произошло. Шайола по-прежнему висела над Колодцем, такая же, как и была, гул и вибрация усилились, багровая поверхность подергивалась алыми вспышками. Отдышавшись, Тэйн поднялся на ноги и повторил жесты. И снова оказался на полу, отброшенный невидимой яростной силой. Подобравшись на четвереньках к краю Колодца, он упрямо повторил жесты, влив в них как можно больше позаимствованного Огня жизни. И снова его ударило невидимым ветром, сбивая с ног и отбрасывая к стене и.

Что ж, у него были и другие идеи.

Несколько раз он перестраивал шайолу, меняя в ней ключевые элементы, добавляя те знаки ши-ала, что несли смерть и разрушение, связывая их не просто Огнем жизни, а ненавистью, пропущенной через свое сердце. И каждый раз результат был одинаков — некая почти разумная сила отшвыривала в сторону, оставляя неизменными плоды его безумных трудов.

В конце концов вмешался Кельхандар и оттащил его подальше от безнадежного единоборства с полуразумной стихией, в спасительную тень лестницы.

— Хватит уже, — проворчал он. — Попей вот, — протянул он фляжку с водой.

— Попробуй ты, — сказал Ройг, жадно отхлебывая. — Может, у тебя получится?

— Вряд ли, — ответил тот. — Я тут подумал… Уничтожить Остров может только равный тому, кто его создал. Творец, понимаешь? Тот, кому дано изменять миры. Я читал об этом в Арта Син Рен, Книге Круговорота. Ты не Творец… да я тоже. У нас не получится.

Тэйн подумал о телле, мастере хэльдов, создавшем Остров. Возможно…

— Ты же умеешь создавать хэльды, — обратился он к хильду. — Попробуй.

Тот лишь покачал головой.

— Я знаю, что у меня не выйдет, — твердо ответил он.

— Тогда надо сделать то, зачем пришли, — прошептал Ройг.

— Надо… — согласился Харриаберт.

Посидев в успокаивающей, приятной тишине, он поднялся на ноги и снова шагнул к Колодцу. Видимо, придется исполнить то, к чему они стремились так давно и так упорно.

…Счет времени он потерял, еще когда первый раз очутился лицом к лицу с древней стихией. Слова той, правильной шайолы, гремели подобно громовым раскатам, и бело-огненный вихрь рассеял мрак старинной обители Колодца, осветив каждый уголок погребенного под тяжестью горы самого первого и самого последнего святилища теллов. Он управлял и контролировал поток стихий с помощью одного из камней, остальные артефакты откликались ярким, чистым светом и музыкальными тонами, сливаясь в одну странную, торжественно-печальную мелодию. Порою она ослабевала под напором резкого диссонанса, вносимого Колодцем, но, набирая силу, с каждым мгновением становилась все громче и громче. Ройгу казалось, что завершение близко, когда багровые волны, сорвавшиеся с поверхности Колодца, заглушили мощное и слаженное звучание артефактов, сметая вместе с музыкой и сам вихрь. Тэйн чуть было не упал на колени от неожиданного толчка, но, устояв и отдышавшись, принялся строить все с самого начала.

…Ему приходилось начинать снова и снова, потому что нечто чуждое и неуправляемое, не имевшее определения, истекало из Колодца и каждый раз оказывалось сильнее. Ройг был упрям, дав клятву, что не уйдет, пока не одержит верх над враждебной стихией. В конце концов музыка, создаваемая камнями-защитниками, пересилила мрачную какофонию Колодца, и алые вспышки, словно множество злобных ненавидящих глаз, перестали метаться по пещере, сменившись спокойным малиновым сиянием.

Тогда он отошел назад, еще не осознавая своей усталости и не