Фронтир 2 - Константин Калбазов

Все дело в возмутительном поведении репортера, недопустимого в воспитанном обществе. Если у вас было желание познакомиться с кем-либо, будь то мужчина или женщина и рядом с ними имелся знакомый, то нужно обратиться к ним, дабы они представили подошедшего. Пренебрежение оным правилом и обращение напрямую являлось прямым оскорблением.

Подобные ситуации среди дворян всегда разрешались посредством дуэлей. Не принадлежащие к этой категории не могли себе позволить подобного. Разве только сойтись в кулачном поединке или привлечь обидчика по суду. Но для обращения в суд повода нет, а дать в зубы этому крепкому мужчине, маленький и пухлый Коуб просто не в состоянии. Поэтому у него оставались слова.

— Господин Земан…

— Хонза, — прервал друга Алексей, которого эта ситуация раззадорила ничуть не меньше его издателя, ведь по сути и в отношении него проявили бестактность. — Прости дружище, но позволь я сам отвечу. Спасибо.

Алексей поднял взгляд на мужчину, взиравшего на него с явным вызовом. Понятно. Репортер взял след и готовит сенсацию. А что может привлечь публику лучше скандала? Только еще больший скандал. В своих силах он не сомневается, так как господин Дворжак не отличается статью и не может быть ему противником. Ох парень, не был бы ты столь самоуверенным.

— Господин Земан. Я не имею привычки говорить задрав голову, а потому не изволите ли вы присесть, — Алексей даже сумел вполне доброжелательно улыбнуться, указывая репортеру на стул.

— Извольте, — незваный гость с легкостью и каким-то вызовом опустился на стул.

— Господин Земан, прежде чем вы начнете задавать свои вопросы, а ведь именно за этим вы и подошли, позвольте сделать вам замечание по поводу недопустимого поведения, которое вы себе позволили по отношении к нам. А так же попросить вас извиниться.

— Не вижу причин для извинений. Я никого не оскорблял.

— Вы знаете, что это не так, господин Земан. Простите, вы дворянин?

— Нет. Я из мещан.

Явный намек на то, что если сам Дворжак дворянин, то ему не повезло, так как вызвать наглеца на дуэль не получится. Самое большее, что он может сделать это избить обидчика. Но в этом случае, если он начнет первым, то его ждет судебная тяжба. Хорошая реклама для репортера и позорная для дворянина. Но в лице Алексея он не видел для себя противника, да и начинать драку первым не собирался.

— Великолепно, я то же из мещан.

Вновь добродушно улыбнувшись, явно обрадовался Алексей. Нападать на дворянина… Нет, если ты защищаешься, то это одно, но когда сам… А тут полное сословное равенство, так что ничего страшного, если без серьезных последствий.

— Знаете, господин Земан я долгое время прожил в Новом Свете, на пограничных территориях. Так вот, там живут по своим правилам и не придают никакого значения происхождению. Простой хуторянин в своем праве вызвать на поединок дворянина и даже убить его. Понимаю, мы не на фронтире и здесь подобное просто невозможно. Но данное обстоятельство не помешает мне прилюдно набить вам морду и унизить в глазах окружающих, после чего я с превеликим удовольствием уплачу штраф наложенный на меня судом. Исходя из предпосылок, я сомневаюсь в том, что он будет столь уж запредельным. Вы улыбаетесь. Вероятно думаете, что у меня недостанет ни сил, ни сноровки. Вынужден вас разочаровать. Мне приходилось вступать в единоборство с куда более серьезными противниками, чем вы. И это не были кулачные поединки на бойцовской площадке, а смертельные схватки без каких-либо правил и ограничений. Как видите, я сижу здесь и пью ароматный сивон.

По мере того, как Алексей говорил, его взгляд становился все тверже, пока наконец не сверкнул сталью. Нет, он не был угрожающим, а именно холодным словно отточенная сталь. Глядя в них можно было увидеть отражение своего трупа. Ну достал его этот гад. Настолько достал, что начни сейчас Болотин драку и он не поручится, что сможет вовремя остановиться.

Алексей не так много провел времени в пограничье, но успел вынести от туда немало уроков. Порой для приобретения подобного опыта не достает и всей жизни, а иногда достаточно и одного дня. Все зависит от обстановки и личности. Болотин же тряпкой никогда не был.

Все же еще надеясь разрешить дело мирным путем, Алексей на секунду закрыл глаза, а затем вновь посмотрел на собеседника вполне добродушно, как и в начале беседы. Один Бог знает, чего ему это стоило, но он все же справился. Личность, хотя и в малой степени, вхожее в королевское семейство и скандал. Пользы от этого будет мало.

— Итак, господин Земан, у вас есть возможность задать свои вопросы и получить ответы или оказаться в центре скандала. Выбор за вами.

Вообще-то, Алексей предполагал, что репортер предпочтет второе, ведь резонанс мог быть просто ошеломляющим. Но все же ошибся в оценке газетчика. Он не испугался, это было видно, но как видно был настоящим профессионалом, а не выскочкой, не гнушающимся ради достижения своей цели никакими методами. Все так же легко и даже с некой грацией, Земан поднялся со стула и обозначил поклон.

— Господа, прошу принять мои извинения, за неприличествующее поведение.

— В таком случае, не начать ли нам с начала? — Теперь добродушная улыбка у Алексея получилась сама собой без каких-либо усилий.

— Господин Коуб, не представите меня вашему спутнику.

— С удовольствием, — ответил ошарашенный газетчик…

— Вообще-то, ты обещал, что у моей газеты приоритет на интервью с тобой, — проводив взглядом отошедшего к своим спутникам репортера, произнес Коуб.

— Несомненно это так. Но не мог же я пренебречь его вопросами, после того как он нашел в себе мужество признать свою ошибку. Это было бы не вежливо.

— Хм. Признаться, меня удивляет то, как он легко на это пошел.

— Возможно он понял, что я принадлежу к той категории людей у которых слова не расходятся с делом.

— Иными словами…

— Разумеется. Мои слова не были простой угрозой. Именно это его и остановило. Нет, Хонза, он не робкого десятка. Но вовлечь в скандал лицо хотя бы косвенно связанное с королевской семьей… Ведь "Воскресный досуг" это не дешевая газетенка?

— Весьма уважаемое издание.

— Вот и я о том же.

— Прошу прощения господа.

Они как-то увлеклись беседой друг с другом и не заметили как перед их столиком появился молодой человек с пунцовыми от смущения щеками и зажатой в руке книгой. Алексею показался знакомым этот парнишка. Он никогда не жаловался на память. Но как видно он сталкивался с ним как-то мимолетно, потому что никак не мог вспомнить, где он его мог видеть.

— Да молодой человек, — с нескрываемым любопытством подбодрил паренька Алексей.

Похоже покрывало таинственности с него не просто сходило, а слетало с невероятной быстротой. Только он решил покончить с этим, как желающие с ним пообщаться чуть не в очередь выстраиваются. Впрочем, о нечто подобном говорил Хонза.

— Вы вероятно меня не помните. Крайко Юзеф.

— Хм. Уличная мостовая и "Двадцать тысяч верстин под водой".

— Вы помните!?

— Разумеется, молодой человек. Господин Коуб, позвольте представить, мой ярый поклонник, Крайко Юзеф. Если конечно же ничего не изменилось. Владелец "Плезненских ведомостей", господин Коуб. Прошу вас Юзеф, присаживайтесь. Итак, чем обязан?

— Я шел за вами от самого дома, но не решался подойти.

— Погодите. Крайко. А доктор Крайко…

— Это мой отец.

— Поистине, мир тесен. Судя по книге в вашей руке, вы хотите получить очередной автограф?

— Если это вас не затруднит.

— Разумеется нет. Давайте книгу. Как вам понравился мой новый роман? — Делая надпись и стараясь не допустить ошибок, поинтересовался Алексей.

— О-о, он великолепен. Я словно воочию побывал во всех этих местах. Но гораздо большее впечатление на меня произвел "Таинственный остров". Оказаться в полной изоляции на необитаемом острове и суметь построить островок цивилизации посреди океана используя лишь свои познания и упорный труд. Боже, как бы я хотел оказаться на месте ваших героев.

— Поосторожнее молодой человек. Я слышал, что мысль материальна и если чего-то страстно желать, это непременно воплотится в жизнь.

— Это было бы великолепно!

— Это было бы страшно, дорогой Юзеф. Очень страшно. Читая книгу, вы переживаете приключения. Попав же в подобную ситуацию, вы просто живете, испытывая холод, жару, жажду, голод, страх и много еще чего, в чем нет никакой романтики. Большинство, просто погибает, не сумев преодолеть самое страшное препятствие — самого себя.

— Я уверен в своих силах.

— Ничуть не сомневаюсь, но быть уверенным в себе и способным преодолеть возникающие препятствия совсем не одно и то же. Ваша книга.

— Благодарю. Господин Дворжак, а можно мне отплатить вам за вашу любезность.