Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая - Дмитрий Мережковский

4 октября 1922 — 11 февраля 1923

«С берлинской улицы…»

С берлинской улицыВверху луна видна.В берлинских улицахЛюдская тень длинна.

Дома — как демоны,Между домами — мрак;Шеренги демонов,И между них — сквозняк.

Дневные помыслы,Дневные души — прочь:Дневные помыслыПерешагнули в ночь.

Опустошенные,На перекрестки тьмы,Как ведьмы, по троеТогда выходим мы.

Нечеловечий дух,Нечеловечья речь —И песьи головыПоверх сутулых плеч.

Зеленой точкоюГлядит луна из глаз,Сухим неистовствомОбуревая нас.

В асфальтном зеркалеСухой и мутный блеск —И электрическийНад волосами треск.

Октябрь 1922 — 24 февраля 1923

«Он не спит, он только забывает…»

Он не спит, он только забывает:Вот какой несчастный человек.Даже и усталость не смыкаетЭтих воспаленных век.

Никогда ничто ему не снится:На глаза всё тот же лезет мир,Нестерпимо скучный, как больница,Как пиджак, заношенный до дыр.

26 декабря 1922

«Жив Бог! Умен, а не заумен…»

Жив Бог! Умен, а не заумен,Хожу среди своих стихов,Как непоблажливый игуменСреди смиренных чернецов.Пасу послушливое стадоЯ процветающим жезлом.Ключи таинственного садаЗвенят на поясе моем.Я — чающий и говорящий.Заумно, может быть, поетЛишь ангел, Богу предстоящий, —Да Бога не узревший скотМычит заумно и ревет.А я — не ангел осиянный,Не лютый змий, не глупый бык.Люблю из рода в род мне данныйМой человеческий язык:Его суровую свободу,Его извилистый закон…О, если б мой предсмертный стонОблечь в отчетливую оду!

4 февраля — 13 мая 1923

«Нет, не найду сегодня пищи я…»

Нет, не найду сегодня пищи яДля утешительной мечты:Одни шарманщики, да нищие,Да дождь — всё с той же высоты.

Тускнеет в лужах электричество,Нисходит предвечерний мракНа идиотское количествоСерощетинистых собак.

Та — ткнется мордою нечистоюИ, повернувшись, отбежит,Другая лапою когтистоюСкребет обшмыганный гранит.

Те — жилятся, присев на корточки,Повесив на бок языки, —А их из самой верхней форточкиЗовут хозяйские свистки.

Все высвистано, прособачено.Вот так и шлепай по грязи,Пока не вздрогнет сердце, схваченоВнезапным треском жалюзи.

23 марта — 10 июня 1923

«Весенний лепет не разнежит…»

Весенний лепет не разнежитСурово стиснутых стихов.Я полюбил железный скрежетКакофонических миров.

В зиянии разверстых гласныхДышу легко и вольно я.Мне чудится в толпе согласных —Льдин взгроможденных толчея.

Мне мил — из оловянной тучиУдар изломанной стрелы,Люблю певучий и визгучийЛязг электрической пилы.

И в этой жизни мне дорожеВсех гармонических красот —Дрожь, побежавшая по коже,Иль ужаса холодный пот.

Иль сон, где некогда единый, —Взрываясь, разлетаюсь я,Как грязь, разбрызганная шинойПо чуждым сферам бытия.

24–27 марта 1923

«Я родился в Москве. Я дыма…»

Я родился в Москве. Я дымаНад польской кровлей не видал,И ладанки с землей родимойМне мой отец не завещал.

России — пасынок, а Польше —Не знаю сам, кто Польше я.Но: восемь томиков, не больше, —И в них вся родина моя.

Вам — под ярмо ль подставить выюИль жить в изгнании, в тоске.А я с собой свою РоссиюВ дорожном уношу мешке.

Вам нужен прах отчизны грубый,А я где б ни был — шепчут мнеАрапские святые губыО небывалой стороне.

25 апреля 1923

Дачное

Уродики, уродища, уродыВесь день озерные мутили воды.

Теперь над озером ненастье, мрак,В траве — лягушечий зеленый квак.

Огни на дачах гаснут понемногу,Клубки червей полезли на дорогу,

А вдалеке, где всё затерла мгла,Тупая граммофонная игла

Шатается по рытвинам царапинИ из трубы еще рычит Шаляпин.

На мокрый мир нисходит угомон…Лишь кое-где, топча сырой газон,

Блудливые невесты с женихамиСлипаются, накрытые зонтами,

А к ним под юбки лазит с фонаремПолуслепой, широкоротый гном.

10 июня 1923 — 31 августа 1924

Под землей

Где пахнет черною карболкойИ провонявшею землей,Стоит, склоняя профиль колкийПред изразцовою стеной.

Не отойдет, не обернется,Лишь весь качается слегка,Да как-то судорожно бьетсяПотертый локоть сюртука.

Заходят школьники, солдаты,Рабочий в блузе голубой, —Он всё стоит, к стене прижатыйСвоею дикою мечтой.

Здесь создает и разрушаетОн сладострастные миры,А из соседней конурыЗа ним старуха наблюдает.

Потом в открывшуюся дверьВидны подушки, стулья, склянки.Вошла — и слышатся теперьОбрывки злобной перебранки.Потом вонючая метлаБезумца гонит из угла.

И вот, из полутьмы глубокойСтарик сутулый, но высокий,В таком почтенном сюртуке,В когда-то модном котелке,Идет по лестнице широкой,Как тень Аида — в белый свет,В берлинский день, в блестящий бред.А солнце ясно, небо сине,А сверху синяя пустыня…И злость, и скорбь моя кипит,И трость моя в чужой гранитНеумолкаемо стучит.

21 сентября 1923

«Всё каменное. В каменный пролет…»

Всё каменное. В каменный пролетУходит ночь. В подъездах, у ворот —

Как изваянья — слипшиеся пары.И тяжкий вздох. И тяжкий дух сигары.

Бренчит о камень ключ, гремит засов.Ходи по камню до пяти часов,

Жди: резкий ветер дунет в окариноПо скважинам громоздкого Берлина —

И грубый день взойдет из-за домовНад мачехой российских городов.

23 сентября 1923

«Как совладать с судьбою-дурой?..»

Как совладать с судьбою-дурой?Заладила свое — хоть плачь.Сосредоточенный и хмурый,Смычком орудует скрипач.

А скрипочка поет и свищетСвоим приятным голоском.И сам Господь с нее не взыщет —Ей всё на свете нипочем.

4 апреля 1924

Окна во двор

Несчастный дурак в колодце двораПричитает сегодня с утра,И лишнего нет у меня башмака,Чтобы бросить его в дурака.

* * *

Кастрюли, тарелки, пьянино гремят,Баюкают няньки крикливых ребят.С улыбкой сидит у окошка глухой,Зачарован своей тишиной.

* * *

Курносый актер перед пыльным трюмоЦелует портреты и пишет письмо, —И, честно гонясь за правдивой игрой,В шестнадцатый раз умирает герой.

* * *

Отец уж надел котелок и пальто,Но вернулся, бледный как труп:«Сейчас же отшлепать мальчишку за то,Что не любит луковый суп!»

* * *

Небритый старик, отодвинув кровать,Забивает старательно гвоздь,Но сегодня успеет ему помешатьИдущий по лестнице гость.

* * *

Рабочий лежит на постели в цветах.Очки на столе, медяки на глазах.Подвязана челюсть, к ладони ладонь.Сегодня в лед, а завтра в огонь.

* * *

Что верно, то верно! Нельзя же силкомДевчонку тащить на кровать!Ей нужно сначала стихи почитать,Потом угостить вином…

* * *

Вода запищала в стене глубоко:Должно быть, по трубам бежать нелегко,Всегда в тесноте и всегда в темноте,В такой темноте и в такой тесноте!

… … … … … … … … … … … …

16–21 мая 1924