Убийство на виадуке - Рональд Нокс

– Итак, дружище, – сказал он, покидая комнату, – мне думается, мы сорвали ваши планы. Лично я буду удивлен, если вы не явитесь на поиски ершика, – и он проследовал вниз, в бильярдную, где встретился с Ривзом.

Комитет клуба еще не решил, как поступить с потайным ходом, поэтому двое друзей без труда проникли в него из бильярдной и прошли по коридору, освещая себе путь фонариком Ривза. Если потайной ход и утратил всю свою таинственность, то приобрел вместо нее безликую мрачность. Никому не пришло бы в голову искать привидения там, где скрывался убийца, но когда друзья проходили мимо тайного убежища, у них невольно перехватило дыхание. Здесь столько раз скрывались священники, а теперь, по странной иронии судьбы, потайной ход служил местом наблюдения за преступником из числа духовенства. В панели на стене комнаты Ривза имелись две щели, и сквозь каждую из них при мерцающем свете камина был виден темный силуэт дубовой трости, прислоненной к креслу Ривза. По зловещему совпадению палка эта стояла так, словно ее держал в правой руке человек, сидевший в кресле. Она не могла не привлечь внимание всякого, кто, войдя, включил бы свет.

Голоса, эхо которых донеслось со стороны лестницы, возвестили завершение ужина. Скрывающиеся за панелями товарищи различали высокий голос Кармайкла, рассказывающего какую-то бесконечную историю у подножия лестницы, – несомненно, Мерриэтту, который все еще медлил с приходом. Наконец послышались шаги Мерриэтта – легкая, почти юношеская поступь, отличающая его; словно для того, чтобы его узнали, он напевал псалом, который Ривз услышал на кладбище у церкви.

Как вечный скиталец,Солнце зашло.Тьма объяла меня.Мое ложе – камень,Но даже во сне…

Звуки затихли вместе с шагами, когда Мерриэтт свернул за угол к себе в комнату.

Затем воцарилось молчание – молчание, полное ожидания, а для Гордона – еще и тревоги. Почему его до сих пор нет? Неужели у него – надо было это предвидеть! – есть еще одна трубка в кармане? Или какой-нибудь щепки или скрепки для бумаг оказалось достаточно, чтобы прочистить трубку? Но нет: дверь Мерриэтта внезапно распахнулась, коридор огласили шаги. Мерриэтт по-прежнему напевал все тот же псалом, но уже свирепо – мысленному взору невольно представлялась медведица, у которой отобрали медвежат.

Путь мне открылся,На небеса,Что ты ниспослалМилосердно… —

в этот момент снова распахнулась дверь, включился свет.

Ангелов зов…

Пение внезапно оборвалось. С резким, бьющим по нервам треском трубка упала на половицы. Мерриэтт застыл в дверях как вкопанный, уставившись на дубовую трость, и его лицо исказил ужас. В волнении и в то же время с облегчением Ривз протяжно вздохнул и нечаянно присвистнул – придется последить, чтобы больше это не повторялось, иначе он выдаст себя… нет, беспокоиться не стоило. Мерриэтт повернулся, опрометью выбежал в коридор, словно за ним гнались, и вскоре раздался стук захлопнувшейся за ним двери, а потом в замке повернулся ключ.

Со всеми предосторожностями Ривз и Гордон отодвинули в сторону кушетку, загораживающую потайной ход, и вышли в комнату. Мерриэтт оставил свою трубку там, где она упала, и не погасил свет, когда убегал.

– Итак, – заговорил Ривз, – какого вы мнения о невиновности Мерриэтта?

– Я иду к нему, – объявил Гордон.

– Нет, так нельзя. Мы еще не решили, что скажем ему и что будем делать дальше. Пока что оставьте его в покое.

– Входить к нему я не собираюсь, – уточнил Гордон.

На цыпочках он прокрался по коридору до двери комнаты Мерриэтта и замер в нерешительности. Внезапно из-за двери донесся сдавленный голос:

– Боже мой! – И опять: – О боже мой!

Помрачнев, Гордон осторожно вернулся обратно.

– Послушайте, Ривз, я не понимаю. Клянусь вам, я ничего не понимаю.

– Важно не столько то, понимаем мы или нет, сколько вопрос: как нам теперь быть? Объяснений мы можем потребовать и потом. У меня не хватит духу войти к человеку и спросить: «Послушайте, а вы, случайно, не убийца?» И кроме того, я уже знаю, что он убийца и есть. Сообщить полиции все, что мне известно, я просто не могу, а предоставить им докапываться самим – это как-то некрасиво. И потом, я вовсе не желаю Мерриэтту зла. Просто я пообещал мисс Рэндолл-Смит сделать все возможное, чтобы вызволить Давенанта. Так как же мне быть?

– Если вы так считаете… полагаю, вы не доверите мне самому поговорить с ним?

– Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, но знаете, мне кажется, что это мой долг. Я должен прийти к собственным выводам.

– Тогда на вашем месте я бы написал ему письмо, просто сообщил, что некоторым его поступкам вы не в состоянии найти объяснения, и попросить дать его. Напишите, что вам по-прежнему не дает покоя убийство Бразерхуда и ощущение, что Мерриэтт, возможно, что-то скрывает, неизвестно по каким причинам. И что вы могли бы прийти к верным выводам, если бы знали всю правду. Ривз, я убежден, что этот человек не убийца: вам надо только выслушать его объяснения.

– Да, но ведь все так логично сходится! Я не смогу объяснить ему, откуда взялись мои подозрения, пока не расскажу обо всех доказательствах, которые у меня есть, а это значит, что понадобится выложить ему все разом. Я должен видеть, что он пытается оправдать Давенанта; в этом случае я не возражаю даже, если он уедет за границу, я не прочь дать ему время, чтобы скрыться. Но мне необходимо показать ему, в каком он положении, и выслушать от него признание.

– Это же невозможно!

– Слушайте, у меня идея – телефон! По нему можно поговорить с человеком, не глядя ему в лицо, пресекая ответы, если они тебе не нужны; можно обратиться к нему так, будто он и не слышит. Понимаю, эта уловка выглядит глупо, но вы же понимаете, что я имею в виду, да?

– А по-моему, разговор получится практически публичный. Разве телефонисты на коммутаторе не могут подслушать все, что захотят?

– Могут, я и забыл об этом. Знаю! Переговорная трубка в кабинете управляющего! Я смогу уговорить его предоставить мне кабинет в полное распоряжение на десять минут завтра, когда закончится утренняя суета. Тогда я свяжусь с Мерриэттом и выскажу ему все, что хочу.

– Недостаток переговорной трубки в том, что для диалога она не предназначена. Я имею в виду, говорить и слушать с помощью одной и той же трубки можно лишь поочередно.

– Тем лучше. Не хочу, чтобы он меня перебивал. Ну а теперь – ради всего святого, партию в безик: иначе у меня не выдержат нервы.

Глава 22. В тумане

– Алло, Мерриэтт, это вы?

– Да, а кто говорит?

– Это насчет Бразерхуда. О том, кто говорит, вы догадаетесь раньше, чем я закончу, так что лучше я сам скажу: это Ривз. Сейчас я буду говорить с вами по этой трубке минут десять, и вы сами постепенно поймете, что в ваших интересах дослушать меня до конца. Я намеренно выбрал именно такой способ объяснения, чтобы избавить вас от конфуза. Но разумеется, все ваши попытки перебить меня бесполезны: в этом случае я все равно не услышу вас.

Мне удалось довольно точно отследить ваши перемещения за последнюю неделю, и сейчас я вам о них расскажу, чтобы вы поняли, как много мне известно и насколько бесполезно для вас пытаться что-либо отрицать. Конечно, кое-где в деталях я могу ошибаться, но думаю, вы убедитесь, что эти ошибки несущественны.

Понимаю, вы не любили Бразерхуда, как и многие из нас. Но если остальные просто недолюбливали его, то вы его ненавидели. Не знаю, вспыхнула ли ваша ненависть еще до того, как он принялся за свои атеистические лекции. Могу предположить, что сначала завязалась ссора, в результате которой он и начал пропагандировать атеизм. Так или иначе, когда Бразерхуд принялся подрывать веру ваших прихожан, ваша ненависть достигла таких масштабов, что вы решили разделаться с ним. Я вовсе не собираюсь читать вам мораль по этому поводу – видимо, вы все время считали себя орудием в руках Бога и подкрепляли себя воспоминаниями о библейских прецедентах. Возможно, вы восприняли случившееся так же, как если бы раздавили назойливое насекомое. Но разглагольствовать о нравственности я не собираюсь.

Вам мешала одна характерная деталь. Вы не боялись погубить Божье творение и уничтожить физическое тело ненавистного вам человека, но дрожали при мысли о том, что ждет его душу, если его земная жизнь внезапно будет окончена. Вы решили предупредить его о нависшей опасности, но как сделать это, не рискуя выдать себя? Вы отправили ему в подарок книгу о бессмертии – это выглядело совершенно естественно, ведь именно о нем Бразерхуд рассуждал. А потом вы послали ему неподписанное сообщение, состоящее из одних только цифр, однако расположенных так, чтобы умный человек, такой как Бразерхуд, догадался, что это шифр, а ключ к нему – присланная книга. Ваше послание гласило: «Вы непременно погибнете, если решите отступиться от своей веры». Вы сочли, что этого предостережения будет достаточно. На самом же деле в понедельник он забыл книгу в поезде, следовательно, ваше предостережение, дошедшее ко вторнику, в любом случае запоздало.