Музыка пчел - Эйлин Гарвин

в интернат для несовершеннолетних или в тот сраный кооператив в Далласе, куда его водила соцработница. Все в этом кооперативе были вдвое старше его, и некоторые – умственно отсталые. «Люди с задержкой в умственном развитии» – так их правильно называть, напомнила ему соцработница, когда они вернулись в машину. Не важно, как они называются; он ни за что не будет там жить. Он не такой, как они, сказал Джейк ей. Но сейчас даже кооператив предпочтительнее, чем жизнь с Эдом. Ему поплохело, когда он представил, как заезжает обратно по пандусу под злорадствующим взглядом своего отца. Ни за что. Ни за что!

Он налег на коляску, и она перевернулась. Джейк гулко ударился плечом о землю. Он чувствовал камешки на щеке, и знакомый груз отчаяния начал тянуть его сердце. Теперь у него была такая жизнь, такое у него ущербное тело. Тогда он услышал низкое урчание, а посмотрев наверх, увидел ухарского петуха, который стоит на одной ноге и таращится на него. Вид чрезмерно самодовольной птички вызвал у него гомерический хохот, а Нед важно прошествовал дальше. Джейк лежал на земле и смотрел во двор, заставляя себя замедлить дыхание. Скорее всего, никто тут не появится, чему он несказанно рад. Он отлепил гальку от щеки и выпрямился.

Начнем сначала. Чтобы остаться здесь, ему нужно выполнять часть работы. А для этого нужно сначала подняться с дурацкой земли. Джейк медленно подтянулся, хватаясь за забор, подтащил одной рукой коляску, с благодарностью вспоминая, сколько часов провел, поднимая от скуки гири. Это было не быстро, но в конце концов ему удалось сесть прямо в своем стуле. Он поднял фиксатор на колесе и подтянулся на руках в коляску. Он сидел в солнечном свете, вспотев с ног до головы, усталый, но осознающий собственный триумф. Потом он покатился обратно в дом.

Из кухни он отправился смотреть маленькие чистые комнаты Алисы, которые были обустроены под базовые нужды колясочника. Но вот с гостиной была проблема. Большой книжный шкаф мешал проезду в коридоре, а в комнате располагался лабиринт из маленьких столиков. Тропинка к сараю и вокруг пчельника тоже была не без сложностей. Он знал, что ему нужна помощь.

Сперва Джейк засомневался, но потом достал телефон и набрал номер. На второй гудок Ной Кац взял трубку и заговорил с ним так, будто они расстались только вчера, называя его привычным множеством уничижительных прозвищ. Как настоящий друг, он не стал спрашивать, почему Джейк месяцами его избегал и не отвечал на сообщения, электронные письма и звонки. Старый добрый Кац.

Обменявшись оскорблениями за пару минут, Джейк вернулся к делу.

– Послушай, бро. Выручи меня, – сказал он. – Ты можешь заехать ко мне сегодня, скажем, через час? И приведи с собой кого-нибудь тяжести потаскать? Да. Отлично. Да, сейчас было бы супер! Ой, мне же нужно объяснить тебе, куда ехать. Я переехал.

Джейк повесил трубку. Как это похоже на Каца: сказать, что он может заехать прямо сейчас, так как уже ехал в ту сторону по делам. На Каца всегда можно положиться, даже когда он этого не заслуживает – например, когда мистер Шаффер выгнал его из автобуса в Далласе, когда тот довыпендривался по пути на футбольный матч. Что он делал? Ах, да – зажигал спички и кидался ими в Мэтта Свенсона на заднем сиденье. Худое лицо директора стало пунцовым от гнева, когда он приказал Джейку сойти с автобуса на парковке «Волмарта» и приказал позвонить родителям, чтобы те его забрали. Его не допустят выступать во время игры старшей школы Худ Ривера против старшей школы Далласа, которая будет последней игрой выпускного года. Шаффер надеялся, что он все понял.

– Бедный я, несчастный! – сказал Джейк, когда встал, чтобы выйти. – Больше никакого футбола. Вах! Вах! Вах!

Девочки прыснули от смеха, и Шаффер стал еще пунцовее. Джейк схватил кейс с трубой и сгорбившись вышел из автобуса.

– Покедова, котятки! – прокричал он через плечо. Сойдя с автобуса, он увидел Ноя, следующего за ним по пятам в одиночестве. Шаффер орал на Ноя, чтобы тот залезал в автобус. Ной лишь покачал головой, улыбаясь, и махнул рукой. Руководитель джаз-бэнда с грохотом захлопнул дверь автобуса и уехал. Джейк позвонил маме и попросил, чтобы она его забрала. Они сыграли на улице перед «Волмартом», пока ее ждали.

Джейк вспомнил, как он радовался, что Кац был рядом с ним, хоть тот и вел себя как придурок. Потом появилась его мать, с поджатыми от разочарования губами, и Джейк с глубоким сожалением и пустотой внутри осознал, что пропустил последнюю игру своего выпускного года. Он извинился, как и предлагала мама, и Шаффер согласился дать ему сыграть на весеннем концерте, запланированном через неделю после того дня, когда он попал в больницу. Тот раз, когда он вместе с Ноем играл перед «Волмартом» – был последним разом, когда он играл на трубе для зрителей.

Мальчики всегда делились друг с другом музыкой, с тех самых пор, когда были в группе еще маленькими детьми. В старшей школе Ной больше увлекся традиционным джазом, в то время как Джейк глубже ушел в хард-кор панк – the Misits, Black Flag и the Dead Kennedys. Он включал их на полную громкость, когда катался на скейте или дома, чтобы заглушить голос своего отца и бубнеж телевизора.

Ной был тем, кто подсадил его на Slapstick, чикагскую группу, которая в девяностых играла смесь панка и ска. Ему нравилась труба в их песнях, например в «Almost Punk Enough», где члены группы с долей самоиронии рассуждали, чем они являются или не являются[13]. Это подходило под описание Джейка. Многое ему казалось притворством. Он знал об этом – музыка, волосы, одежда. Но он по-настоящему любил свою трубу. Когда они в тот день сидели перед «Волмартом», Кац наигрывал мелодию из «Almost Punk Enough», а Джейк передразнивал его на трубе, играя поверх него.

– Вам нужно относиться к этому серьезнее, мистер Стивенсон! – крикнул ему в спину Шаффер.

Джейк фыркнул, внутренне признавая правоту Шаффера. Это Шаффер посоветовал ему обратить внимание на Корнуэльский колледж искусств. И он знал, что именно его рекомендательное письмо помогло ему в конце концов туда попасть. Руководитель джаз-бэнда посетил его один раз в больнице, и Джейк притворился спящим. Что он мог ему ответить?

Джейк смотрел, как грузовик Ноя подъезжал по длинной аллее, ведущей к дому Алисы, и улыбнулся, когда увидел знакомый силуэт своего мускулистого приятеля, спрыгнувшего с места водителя. Простак Ной с огромной прической и широкой зубастой улыбкой. Джейк застонал про себя, когда увидел на пассажирском сиденье Селию. Он не рассчитывал, что