Журнал «Вокруг Света» №04 за 1970 год - Вокруг Света

— Смотри вот, возьмем Версаль. Король недаром перебрался туда, подальше от глаз Парижа. Когда Париж восставал, Версаль всегда оставался оплотом сил, враждебных Городу. И не только во времена Тьера. Недаром после того, как нацисты оккупировали Францию, не в Париже, а именно в Версале начали формировать из коллаборационистов «версальскую милицию» — она, кстати, так и называлась... Честное слово; когда возишь гостей смотреть изысканные красоты Версаля, хочется напомнить и об этом. Можно было бы вполне создать там Музей реакции. Иное дело Сен-Дени. Кстати, мы уже подъезжаем. Вон слева от шоссе первые дома, а чуть подальше — видишь шпиль? — ратуша и впритык к мэрии — собор.

— Базилика Сен-Дени, — произнеся это, мой друг не выдержал и высунулся в окно — как не посмотреть на нее еще раз!— Строил собор великий Пьер де Монтрёй. Историки связывают с его именем рождение во Франции готики.

Это известно. Известно и то, что базилика Сен-Дени долгое время была средоточием религиозной, а значит и политической жизни средневековой Франции. Здесь освящала свое оружие Жанна д"Арк, прежде чем пойти на Ля-Рошелль. Здесь принял католичество Генрих IV (помните: «Париж стоит обедни»). Здесь короновались французские монархи, и сюда же рыночные силачи относили на вечный покой усопших властелинов страны. Стая автобусов уже разгружала разноязычных туристов, приехавших взглянуть на дивно украшенные скульптурами могилы Генрихов, Францисков, Людовиков и Марии-Антуанетты.

— Вот что любопытно, — продолжал прерванную мысль мой спутник, когда мы, пройдя фронтон базилики, подходили к мэрии. — Сен-Дени, которому, казалось бы, просто на роду было написано стать оплотом монархии и церкви, этот самый Сен-Дени столько раз в истории выказывал свободолюбивый нрав... Скажем, в 1436 году Сен-Дени первым изгнал англичан. В 1461 году здесь разразилась первая во Франции, а может и в мире, организованная забастовка возчиков соли. Средневековая забастовка— каково!.. Во время Великой французской революции опять-таки здесь был создан первый во Франции орган местного самоуправления — муниципалитет... Если Версаль был в истории против Парижа, то Сен-Дени всегда был за него, вернее за то, что было в нем лучшего.

В 1925 году десять тысяч рабочих этого пригорода объявили забастовку в знак протеста против подавления восстания в Марокко. В мгновение ока выросли баррикады. Правительство бросило против них войска — и парни в рабочих комбинезонах трое суток вели уличные сражения. Булыжники против штыков. А в тридцать четвертом, когда «Боевые кресты» полковника де ля Рокка пытались устроить в столице фашистский путч, отсюда, из Сен-Дени, грузовики с рабочими прибыли в центр города, чтобы преградить им дорогу.

В сороковом началась оккупация. Сен-Дени остался верен себе. Боевые отряды парижского Сопротивления и укрывались здесь, и находили поддержку. Кстати, мэр Огюст Жилло, ждущий нас на разговор, — один из известных партизан-«макизаров», кавалер нескольких орденов.

Сен-Дени свято хранит традиции Сопротивления. Это видно уже из перечня названий его улиц: рю Вайян-Кутюрье, рю Габриель Пери, рю Даниэль Ка-занова, проспект Сталинграда. То, что дух Сопротивления здесь жив, становится ясным любому посетителю, зашедшему в центральный зал мэрии Сен-Дени. Стены зала целиком, от пола до потолка, скрыты огромным полотном художника Жана Амблара «Французские партизаны». Впечатление эта работа производит колоссальное. И не только своими размерами. Главное, что, войдя, не ощущаешь никакой музейности. Полотно Амблара воспринимаешь скорее как происходящее, нежели как изображенное. Макизары находятся в зале. И от этого, вступая в мэрию, ощущаешь какую-то исподволь волнующую торжественность.

Хотя ничего торжественного в ожидающей нас встрече не предвидится — просто беседа с товарищем Огюстом Жилло, главой коммунистической мэрии Сен-Дени, одного из центров знаменитого «красного пояса» Парижа.

О нем, о «красном поясе», стоит сказать чуть подробней. В 1967 году из Большого Парижа, составлявшего до этого единое целое с пригородами, выкроили семь новых департаментов. А сам город, значительно уменьшившийся, превратился в особую административную единицу. Цель этого мероприятия была ясна как день: уменьшить до минимума число проживающих в столице рабочих, в основном голосующих за коммунистов; буржуазия боялась, что в один прекрасный день большинство депутатов муниципального совета Большого Парижа окажется коммунистами. Сейчас в 68 окружающих Париж городках-коммунах муниципальные советы состоят либо сплошь из коммунистов, либо контролируются ими. Ситуация создалась своеобразная...

Напротив нас сидит в рабочем кресле невысокий, немолодой, крепко скроенный (еще бы, ведь он бывший кузнец) человек. Только что кончился прием посетителей. И первое, что я спрашиваю у мэра, дабы не отнять у него много времени, каков его распорядок дня на сегодня. Он смотрит на календарь:

— Надо побывать на строительстве жилого дома, потом — заседание комиссии по благоустройству, потом — встреча с представителями коммерсантов, вечером — разговор в молодежном клубе... Обычный день, — улыбается он.

Перехожу к главному: как строится работа органа коммунистического самоуправления в рамках буржуазного государства?

— Что ж, рамки, прямо скажем, жесткие. Для жителей нашего города мы представляем власть. К нам они обращаются со своими нуждами, вопросами, претензиями. И мы делаем все, что можем, вернее, то, что нам удается сделать. К примеру сказать, нам постоянно урезают права распоряжаться местными финансами; префектура департамента, состоящая из назначенных правительством чиновников, ограничивает нас в решении многих местных проблем. Именно здесь и разгорается основная наша борьба с буржуазным государственным аппаратом. И мы добились немалого. Вот конкретные цифры. В конце войны — а мы были впервые избраны 25 апреля 1945 года — нашему муниципалитету досталось тяжелое наследство: 750 зданий были признаны непригодными для жилья, 10 тысяч квартир были без водопровода, 23 тысячи без канализации. А что сейчас? Построено в общей сложности 8 тысяч новых квартир в муниципальных домах (их зовут во Франции «ашэлэм» — «дом с умеренной платой»). Построили бы и больше, кстати, но земля-то в частных руках, а цены на нее скандально растут. У нас в Сен-Дени за последние пятнадцать лет цены на квадратный метр подскочили в сто раз! Правительственные субсидии? Сами понимаете, что коммунистические муниципалитеты не в особом фаворе у распорядителей кредитов. Приходится брать взаймы в банках. Под проценты, и немалые.

Кроме того, ни один проект постройки жилого дома или здания мы не имеем права осуществить, не получив одобрения префекта, поставленного контролировать деятельность мэрии. Когда речь идет о «красном поясе», то «одобрения» тянутся годами...

Два десятка лет нам отказывают продлить до Сен-Дени линию метро... А ведь здесь сто тысяч жителей!

Огюст Жилло откинулся в кресле и с маху стукнул по столу своим кулаком молотобойца. Метро было явно больной темой.

— Или вот вам еще пример. Чтобы лишить город финансовых поступлений в виде налогов с предприятий и уменьшить на них число рабочих, поддерживающих, как известно, коммунистов, правительство вдруг предложило некоторым капиталистам — за счет государства! — свернуть свое дело в Сен-Дени и переехать куда-нибудь в провинцию. Кое-кто из предпринимателей так и сделал. И прогорел! Не так легко найти квалифицированных рабочих, которые, естественно, не поехали с ними. Тем не менее в Сен-Дени уже ликвидировано 31 предприятие...

Наша работа говорит сама за себя. Наглядная агитация,— улыбка собирает морщинки вокруг глаз Огюста Жилло. — У наших же противников только одни обещания. Раз в шесть лет происходят выборы муниципальных советов, и наши избиратели неизменно голосуют за коммунистов. (Огюст Жилло не добавляет при этом, что уже четверть века его неизменно выбирают мэром.)

Муниципалитет создал в Сен-Дени медицинскую школу для обслуживания населения, открыл в городе около двух десятков детских яслей и садов. Наш родильный дом даже правая печать называет одним из лучших в Европе — по оснащенности современным оборудованием, по квалификации персонала. Результаты заботы о детях налицо— перед войной задымленный Сен-Дени занимал первое во Франции место по детской смертности. Сейчас детская смертность у нас самая низкая в стране. А наши школы! Давайте зайдем в одну. Это тут недалеко.

Мы вышли на улицу. Возле магазина трое парней стаскивали ящики с грузовика. Увидев мэра, они сняли кепки:

— Здравствуйте, товарищ!

А водитель, он был постарше, замахал рукой из-за баранки:

— Добрый день, Огюст!

Не было прохожего, который не улыбнулся бы и не приветствовал своего мэра. Тот тоже с удовольствием раскланивался, чуть ли не каждого второго называя по имени. Я подумал, что слова «народная власть» обрели здесь свое конкретное, зримое выражение...