Контрабанда - Андрей Валерьевич Скоробогатов

виднелся восьмиэтажный особняк — я там был, теперь это один из филиалов музея Терраформации и Революции на Златоусте. Потом показал фото его сына — худой, со слегка косыми глазами и залысиной, в красном галстуке и с вакуумным ведром дефлюцината — космического планктона в руке. Космический конюх, стыдно сказать. Впрочем, на «Молотове» я точно также бегаю с ведром дефлюцината.

— … В общем, вся родня собралась в комнатке вокруг кроватки новорождённого — и давай гадать, что же может значить это имя. Кто-то догадался, что это какой-то символьный пароль. Но от чего? Прапрадед изрядно поколесил по Бессарабии и Дальнему востоку, и искать там какой-то тайник — это всё равно что иголку в стоге сена.

— В чём?

— Не важно. Стали изучать его биографию, и наткнулись на интересный факт — за лет двадцать пять до этого он просидел в тюрьме Владивостока — это самый цивилизованный мир в тех краях — до него от нас почти год плыть. А фотоальбом того времени в его терминале назывался «Влипп». Через третьих знакомых мы запросили во Владивостоке архивы, и выяснилось, что он сидел ни за что-нибудь, а за контрабанду культурных ценностей. Подумали-подумали, и забыли, тем более, что тогда назревала очередная война с Бессарабией, пару родственников репрессировали и отправили в трудовые лагеря…

— У вас же такое постоянно, да? Раскулачивание, если много площади и кораблей имеешь. Нам рассказывали в школе.

— Конечно, нет, — я, было, нахмурился от такого жуткого примера стереотипного мышления, но смягчился и пояснил. — Это в первые годы такое было, а потом построили новые жилые континенты. И каждому семейству и трудовой коммуне, если часовая выработка нормальная, выделили по кораблю, особняку и пяти гектарам земли. И роботов, у нас же они не…

— Пяти… Гектарам? Это сколько⁈ Больше, чем… наша аудитория?

— Ну… Надо считать. Получается, в одну сторону сто метров, в другую — пятьсот. У нас… то есть, у папы с дедушкой корабли большие, ещё и пара флаеров есть, и поэтому стоянка много занимает. Но дом в три этажа уместился, плюс бункер, они там внизу делают… не важно. Соседи все — родня. Дедушке выдали близко к экватору, ещё небольшая банановая плантация и немного инжира, но это муж тёти занимается. Ещё в промышленном центре четыре квартирки в небоскрёбе, ну, на случай, если по делам задержишься. Там другой континент, северное полушарие, далековато.

Я чуть было не рассказал про принтонный бассейн с цехом, где наш дядя с учениками выращивает алюминиевые каркасы мин-ловушек, шагоходов и продуктовых ларьков, но сдержался — это могло сойти за разглашение государственной тайны. Всё же, оборот припринтеров строго регламентировался. Как и про онлайн-магазин дедушки, в котором он распродавал лишнее барахло, списываемое через наш профсоюз Контрабандистов. Тем более, я не рассказал про подземную экспериментальную ксеноферму по разведению местных челябинских боевых инсектоидов-эндемиков. Этот проект у нас недавно отобрали соседи, и бункер очистили, теперь он использовался под склад бананов и гоночную трассу для детских электрокаров — со всей округи ребятня съезжалась покататься.

— А ты… у тебя братья с сёстрами есть?

Настолько непрозрачный вопрос, что я даже не стал юлить и ответил почти напрямую — правда, продолжая врать про то, что живу с матерью.

— Ну, у папы пока других детей нету, двоюродные все мелкие, или разъехались. И если я… откажусь от гражданства Таймыра, пройду проверки НКВД и верну гражданство Челябинска, то на старости могу стать председателем коммуны. Ну, либо, если семья большая — то выдадут новый надел.

— А ты… свозишь меня туда? — вдруг игриво спросила Дина с совершенно нездоровым блеском в глазах и придвинулась поближе.

Глава 14

Мое настоящее имя и немного первого опыта

Чёрт, я вспоминал потом эту фразу, и казалось, что в этот миг она уже была готова на меня наброситься. Прямо там, в кафе, посреди зала. По крайней мере, поцеловаться со мной, если бы не сели за противоположные стороны стола — это точно. Но я, молодой да зелёный, только застеснялся и замямлил что-то вроде «Ну, не знаю, дедушке не понравится, да и далеко ехать», поэтому она поняла, что перегнула палку и тактично вернула разговор в привычное русло:

— Ты рассказывал что-то про своего родственника… со странным паролем вместо имени?

— А, да, так вот, прошло тридцать лет, Влипп-четыре-Восклицательный вырос, поменял имя на Порфирий. В обществе всё более-менее стихло, начали говорить о том, как бы принять Транспортный Протокол и перестать быть государством-изгоем. Континент, опять же, у жуков отвоевывали. И Порфирию кто-то рассказал всю эту историю про странное имя и завещание их отца. И тот, парень молодой ещё, конюхом работал — решил, что надо разгадать секрет. Поднял архивы, вернулся к тому самому старому альбому с фотографиями. На одном из фото Арчибальд Варламович был со странным рюкзаком — белым, очень рваным, с каким-то табло и цифрой четыре. А все родственники знали, что прадедушка был тем ещё франтом, одевался с иголки, всегда следил за собой. С чего бы он стал таскать такой рюкзак? Порфирий тогда стал искать людей, которые были в том фотоальбоме.

Двоих уже не было в живых — старые друзья Арчибальда Варламовича, он с ними занимался контрабандой. Один непонятный парень на фотках с рюкзаком был помоложе. Ещё он был альбиносом, легко запоминается, и Порфирий прогнал его лицо через купленную где-то базу контактов жителей Владивостока. Нашёл десяток слабых соответствий, но было понятно, что они не подходят по роду занятий. Потом на несколько лет снова забросил, учился, женился, карьеру пытался сделать. Но вдруг ему подсказали, что база-то контактов та была не полной, потому что на Владивостоке десять планетарных государств с разными воюющими флотами — полная анархия! Полетел он с поручением на Таймыр и там приобрёл у ритчистов базу знаний недостающих государств Владивостока. И оказалось, что этот альбинос работает не кем-нибудь, а антикваром! В крохотном государстве, не имеющем космического флота, причём рядом со свалкой разрушенного аванпоста Первой Московской Империи. Они туда пять веков назад добрались и потом всё бросили. Понимаешь же, контрабанда и антиквариат — всё очень хорошо сходится!

Дина слегка зевнула, хотя, возможно, от моего слегка монотонного голоса — рассказывал же я вещи вполне интересные, как мне казалось.

— То есть он решил искать тот рюкзак?

— Он взял ссуду во