Купец - Евгений Алексеев

Рептилия, выпущенная акрамами и получившая несколько аккуратных тычков, задавших направление, ринулась в сторону кочевников. Голод, по всей видимости, пересилил пережитый страх, и ящер бросился в атаку.

Айвы – опытные охотники – сразу рассредоточились. Убегать от ящера было делом бесполезным, тот мог на расстоянии одного-двух километров бежать со скоростью хорошего скакуна, а учитывая песок, лошади в таком забеге явно проигрывали. Потому бегство могло закончиться лишь одним: самый неудачливый из кочевников попал бы в желудок монстра. В данном случае умудренный опытом командир предпочел не терять никого: воины закрутили карусель вокруг рептилии, посылая в нее со всех сторон стрелы. Но даже пущенные с близкого расстояния отменными составными луками кочевников, они не могли нанести ощутимый вред ящеру, бессильно отскакивая от панциря.

Смысл карусели остался для меня загадкой. Возможно, айвы пытались поразить глаза или попасть в пасть рептилии, или же ждали удобного случая закончить дело саблями. Но судьба распорядилась иначе: один из всадников замешкался, и ящер, до этого метавшийся то в одну, то в другую сторону, вдруг резким прыжком преодолел разделявшее их расстояние, и его челюсти, усеянные огромными зубами, сомкнулись на крупе лошади. Незадачливый айв свалился с коня, ящер же, клацнув зубами, впился в шею его скакуна. Еще минута, и рептилия доберется до парня – и тут в игру вступили акрамы.

Два исполинских богомола, свернувшись в кольца, на бешеной скорости помчались к месту событий. Я уже видел пару раз, как воюют акрамы, зрелище, надо сказать, на неподготовленного зрителя производит неизгладимое впечатление. Диски серебристого металла беспрепятственно вкатились в круг кочевников, а потом в доли секунды развернулись в двух гигантских псевдонасекомых с ужасающими четырьмя передними конечностями, оканчивающимися наподобие лезвий меча мощными хватательными клешнями. Думаю, будь айвы чуть послабее нервами, добрая половина из них скончалась бы от пережитого страха, а вторая, позорно обделавшись, закончила жизнь самоубийством.

Но кочевники оказались на удивление крепкими ребятами. Не показав виду, они с тем же невозмутимым спокойствием стали постреливать в акрамов, но это было занятием еще более бесполезным, чем обстрел ящера. Акрамы же резко блокировали ящера, буквально нанизав его на свои страшные мечи. Клешни зафиксировали дергающееся в судорогах тело. Незадачливый кочевник был спасен – слава богам, план начинает работать!

Следом на сцене появился я собственной персоной. Выход был обставлен с достойной момента театральностью: я, восседая на третьем акраме, предстал перед изумленными детьми степи.

– Приветствую славных айвов! – обратился я к кочевникам на общем не только для людей, но и эльфов и гномов языке.

– Мир твоему дому! – ответил самый старший из айвов, крепкий мужик лет сорока.

Острый его взгляд не выражал ни благодарности за спасение, ни немого вопроса. Айв держался, как будто произошло обыденное событие, что несколько выбивало из колеи: я-то, наивный, надеялся отбиваться от потока благодарности.

– Меня зовут Алекс. Я немного заблудился в Пустоши.

– Мое имя Абак, и я айв из рода шаунов. Странные существа окружают тебя, Алекс. – Кивок в сторону застывших акрамов. – Ты великий маг или приспешник демонов?

– Ни то ни другое, это воины погибшей Империи, они спасли меня в пустыне от жажды и довезли до вас.

– Удивительно! Айвы ходят в Пустошь с незапамятных времен. Немногие только слышали о чудесных големах погибшей Империи, но никто не видел их.

– Я в Пустоши первый раз, и эта случайная встреча послана богами. Воины спасли меня от ужасной смерти и теперь спасают, помогая выбраться из пустыни.

– Не верю в случайности, Алекс. Твое спасение и спасение отряда – это судьба, и, возможно, наша встреча поможет тебе и моему народу. Мы благодарны за избавление от монстра пустыни. Я прошу тебя быть гостем, да осветят наш шанырак узы дружбы и гостеприимства.

– С радостью приму ваше предложение!

Воин, спасенный акрамами, поблагодарил нас глубоким поклоном. Потом по команде старшего половина отряда осталась разделывать ящера, который, как оказалось, представлял немалую ценность: из панциря делали неплохие доспехи и щиты, железы и внутренние органы служили ингредиентами в некоторых лекарствах и мазях, а мясо шло в пищу. Ну, последним меня теперь, к сожалению, не удивить. Старейшина с тремя воинами, в том числе со спасенным нами, повели нас к своему жилью. Я привычно устроился на жестком металле акрамов. Как говорится, лучше плохо ехать, чем передвигаться на своих двоих.

Через несколько часов показался аул – семь унылых юрт, покрытых серой кошмой. Один из айвов был послан к кочевью заранее, а потому около чадивших белесым дымом костров из кизяка уже суетились женщины. В суматохе встречи гостя, казалось, участвовало все население: туда-сюда бегали стройные подростки, что-то толкли в ступах молодые девушки, сновали дети, и весело лаяли аульные псы.

В юрте нас встретила старая, но еще крепкая женщина. Акрамы, естественно, остались снаружи. Меня усадили на почетное место. Пол юрты покрывала кошма, на которой лежали ковры и небольшие подушки, вдоль стен стояли окованные металлом сундуки – вот и вся скромная обстановка. Сидеть пришлось не слишком удобно, поджав ноги, так как дастархан был высотой всего сантиметров двадцать– тридцать, но после металлической болванки акрама и такое сидение представлялось роскошным. Нам подали травяной напиток, густо приправленный жиром и молоком, с высушенным до каменной твердости творогом и сладковатой смесью пережаренных толченых зерен и каких-то семян. Все это после пустынной диеты также показалось необычайно вкусным.

Беседу, по обычаю, не начинали, пока мужчины ели и пили. Как только пустела моя пиала, женщина, встретившая нас, подливала новую порцию ароматного напитка. В конце концов, когда были соблюдены все приличия, я решил начать разговор:

– Абак, мне нужна помощь. Свое путешествие я начал в Судахе, а теперь оказался здесь. Мне срочно нужно попасть в Клонель. Так случилось, что осталось совсем немного дней до того часа, как имущество моего рода и, возможно, моя семья будут проданы.

В Таленгаре отсутствовало рабство, но существовала пожизненная долговая кабала, которая от рабства, по сути, ничем не отличалась.

– Ты гость нашего дома и спаситель меня и моих людей, мы приложим все усилия, чтобы помочь тебе. Правда, есть одно препятствие: люди Таленгара давно не друзья айвам, а потому не знают о том, что у нас происходит. Если ты видел, кочевье стоит вблизи огромного разлома, который появился относительно недавно, тридцать – сорок лет назад. Разлом разделил степи айвов на две неравные части. Одна – огромная степь, в которой ничего не изменилось, вторая наша часть, бедная растительностью пустынная половина. Даже в горах летом не найти травы, со всех сторон нас окружают бесплодные скалы и пустыня. От плодородных равнин севера нас отделил разлом.

– И вы не можете выбраться?

– Да. На западе путь перекрывает Черный барон, он старается уничтожить всех, кто выходит из Пустоши. Есть дорога через разлом, но волей совета племен наша часть превращена в резервацию преступников и изгоев… Не смотри так – я не преступник. Это печальная страница в истории моего племени. Шауны были всегда одним из сильнейших племен, травы в моих степях могли скрыть всадника. Благословенная Караель несла свои воды от горных хребтов до пустыни, щедро орошая наши земли. Но зависть, раздоры и бесконечные стычки с соседями ослабили нас. То, что существует разлом и многие племена по единственному висячему мосту отправляют сюда преступников, нам было известно давно, племя само иногда прибегало к помощи каракуртов, которые следили за землями за разломом. Никто и не думал, что когда-нибудь нас постигнет подобная участь. Вина, возможно, лежит на самих шаунах. Старейшины, не уставая, отправляли нукеров к стадам соседей. Воины всегда встречали противника с оружием в руках, не боясь пролить кровь. Но шауны забыли, что от поступи слабых джейранов во время гона дрожит земля и в страхе разбегаются степные волки. Разрозненные враги однажды выставили против нас объединенное общей ненавистью и завистью войско, и мы были разбиты. Но степь знала, что волк никогда не станет хорошим псом и что шаун не будет хорошим рабом и однажды кинется на своего хозяина. Потому совет старейшин решил изгнать остатки моего народа сюда, в земли разлома.

– Неужели нельзя вернуться?

– Нет, единственную переправу стерегут каракурты, и их патрули объезжают разлом каждый день. Легко можно построить переправу на тот берег, но, если начнем, нас ждут острые стрелы, а перебравшихся – сабли врагов, таков закон степи. Конечно, можно жить и здесь, но тут нельзя растить племя, народ. Слишком мало травы и воды, слишком много камня и песка. Ведь с нами пришли женщины и дети, нам позволено было взять немного инструментов, самые плохонькие юрты и запас еды. Всего нас было около десяти тысяч вместе со стариками, женщинами и детьми. Племени повезло, стояла весна и травы только дали свой сок, а жгучее солнце еще не иссушило эти бесплодные земли. Но встреча шаек изгоев, которые хотели нашу еду, наших женщин и наше имущество, не была теплой.