Монета Бога Теней (СИ) - "Aaron Byrne"

— Но зачем тогда рисковать и снимать часовых?

— Мне скучно. — Сухо отрезал Алистер, пожав плечами, и в тот же момент, на стене рухнул часовой, после стремительного падения стрелы прямиком с неба. Роланд обомлел, следя как работорговец со стрелой в затылке соскальзывает с поручня, на который оперся ранее. — Больше у них нет патрулей и часовых вне лагеря, громких аплодисментов не нужно.

— Осталось ждать, пока справится Титус.

— Надеюсь, он сообразит, что делать, не хотелось бы подводить наших друзей. Я вот одного не пойму, эту семейку, Валенн и Элизабет. За благое дело, да без корысти помогать беженцам — настоящий суицид, я бы на их месте не поступил бы так. Хлопнул бы дверью у вас перед носом, а может, еще бы и добил.

— Да ты бы так не смог. Просто есть герои, как Титус, есть злодеи, как Кроули, а есть ты.

— И чем же я так плох? — Поинтересовался разведчик и устремил внимательный взгляд на собеседника.

— Ну, как сказать, героем, можно назвать всех, кроме тебя. Может, ты и меня за дюжину монет продал бы, кто знает?!

— Никогда в жизни, будь уверен… за тебя столько не дадут. Слишком дорого ты себя ценишь. — Пожал плечами Алистер, а Роланд "застыл", пытаясь понять, сарказм ли это или друг, правда, мог бы убить его за золото?!

— Ты думаешь, он может не справиться?

— Титус? Как сказать. — Иронично вздохнул Алистер. — Не то чтобы это было сложно, но ведь это рыцарь, понимаешь? Всего лишь рыцарь, Роланд. Была бы у меня маленькая обезьянка, я бы послал ее, она обязательно справилась бы…

— Что за обезьянка? — Задумался северянин, который раньше и слова такого никогда не слышал, но почему-то зная одержимость Алистера Темнолесьем, представил какую-то помесь волка и змеи, ведь слово было больно экзотическим.

— Это зверушка такая обитает в королевстве Фаурен среди песков, скачет такая маленькая ерунда по странным деревьям и давится желтыми фруктами, похожими на мужской агрегат. Наверное, не видел никогда? Тебе бы понравилось.

— Маразматик, в жизни не поверю. Кто тебе такую ерунду вообще сказал?

— Когда я был подростком, мы с ребятами грабили торговцев, которые незаметно хотели пройти через границу, тем же путем, что и мы сейчас. Ну, в общем, мы всех вырезали, но до этого много узнали об их стране, ведь пытки — дело забавное. А в клеточках сидели маленькие такие съедобные твари.

— Маразм.

— Маразм — пойти через эти края, или маразм — то, что они говорили?

— Все маразм. — Уточнил воин севера. — Страна песков с какими-то мелкими тварями. На что хоть эта обезьянка была похожа?

— Чуть симпатичнее тебя. — Улыбнулся Алистер. — Да и волосы у нее на теле короче.

— А ходит как? Или она летает?

— Да как ходит, как и ты. — Улыбка Алистера переросла в оскал.

— Это еще как? — Роланд, почуяв подвох, стиснул зубы.

— Чаще на четырех. — Сдержав смех, Алистер прислушался к выкрикам в лагере разбойников. — Вот, слышишь? Началось, теперь кромсай всех, кого хочешь…

Седой рыцарь был первым среди толпы, которая без оружия встретилась со стеной работорговцев, позади, бежали уставшие, но злые освобожденные им рабы. Дюжина работорговцев рухнула, ведь в три раза превышающая их численность волна рабов проносилась по лагерю с разрушительной силой.

Все они были отчаянны и разъярены, но больше всего был зол один: израненный и измученный. Это был Валенн, который бросился на одного из работорговцев с кулаками против боевого ножа — пивовар отлично помнил его лицо — это был человек, поднявший руку на его возлюбленную. Точный удар в переносицу не убил ублюдка, сила была рассчитана — он не хотел убивать сразу, нужно было растянуть удовольствие от мести еще немного. Забивая поваленного на спину обидчика, когда-то добрый пивовар сбивал костяшки на пальцах, поочередно нанося удары по ключицам, намеренно ломая их и принося неимоверную боль. Послышался хруст, жертва насилия стала задыхаться, ведь грудная клетка не выдержала следующего удара, придавив легкие.

— Валенн! — Послышался родной голос позади. — Остановись! Прошу тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Элизабет, держись позади. — Отдышался он, слезая с покойника. В открытом гробу того бы уже точно не хоронили. — Его я тоже просил остановиться, пусть знает, что бывает, когда трогают мою семью. На их несчастье, я запомнил еще три лица, которые скоро превращу в однородную массу.

— Тогда не отставай. — Прошел мимо Титус, рассматривая суету вокруг: рабы крушили все, что видели и не собирались делиться жертвами. — Что вы везли в тележке? Именно те следы, помогли найти вас.

— Мой прорыв. Мой научный прорыв. — Пояснил пивовар. — Это жидкий порох, слегка улучшенный вариант драконьего пороха.

— Что? — Недопонял Титус, лишь следя за тем, как Валенн поджигает найденный где-то факел от пламени, которым горела палатка работорговца. — Как это?

— Вязкая субстанция, имеющая разрывную силу, большую, чем у пороха любого вида, неимоверно опасная и нестабильная, но это проще показать, чем объяснить. — Сквозь оскал заявил Валенн и жестом приказал рыцарю следовать за ним. — Сейчас сам все увидишь!

Некоторые работорговцы стали падать замертво на пути рыцаря и пивовара, свистели стрелы — это Алистер прикрывал их, стоя на деревянных стенах. А выкрики Роланда слышались на другом конце лагеря, сопровождаясь звоном мечей и топоров. Некоторые рабы продолжали сражаться, пока другие просачивались через ворота и бежали, паника в их сердцах смешалась с радостью.

Валенн бежал впереди всех, держа перед собой пылающий факел, он стремился к центру лагеря работорговцев, где стоял двухэтажный деревянный домик, который со всех сторон был подперт металлическими стержнями, и только поэтому не разваливался. Под ветхим зданием стояла его тележка с бочками, в которых содержался труд его последних пяти лет, который Валенн хотел дорого продать алхимикам из королевства Везерлех. Но это уже личное — подумал про себя пивовар и, что есть сил, метнул факел метров на десять — точно в тележку. Кроме бочек, в ней лежала солома, благодаря которой они не бились друг об друга. Раньше защищавшая порох от взрыва, она хорошо загорелась. Титус только прибежал сюда, а Валенн уже рванул в обратную сторону.

— Теперь куда?! Черт! — Выругался Титус.

— Подальше отсюда! — Выкрикнул пивовар, уже прилично оторвавшись от спутника. Рыцарь сделал, как сказал Валенн, но ему не удалось отбежать далеко — взрывная волна уложила всех на землю, а с неба обрушились щепки, в которые превратился склад работорговцев. В ушах стоял сильный звон, бывшие невольники и работорговцы, находившиеся вблизи, погибли, их жизнь ничего не стоила для создателя бомбы, но рыцаря — изрядно дезориентировала. Он не был тем, кто признавал сопутствующие жертвы как вынужденную меру для достижения цели.

— Валенн! Что ты наделал?!

— Это было личное, прости. Они думали, что отобрали у меня вино! Радовались и утирали слюни, пока везли тележку в лагерь, а нас волочили за собой. Поставили бочонки поближе к складу. Напились, ублюдки. Они вырыли могилу прямо у себя под ногами.

— Думаю, да. — Пожал плечами подходящий Роланд, весь в кровавых брызгах, и даже на красной железной маске виднелись сползающие багровые капли. — Всегда знал, что твоя выпивка самая крепкая в этих краях, но вот чтоб так "сносило крышу"… — Заметил воин, снимая маску и осматривая лежащую отдельно от разрушенного дома часть черепичной кровли. — Что же ты туда намешал-то? С такой выпивкой и закуска должна быть убойной. Чем "покормим" оставшихся работорговцев?

— Моими стрелами. — Вмешался Алистер, заметив признательный кивок пивовара.

— Благодарю, не думал еще хоть раз увидеть вас двоих.

— Не стоит благодарности, ведь теперь мы квиты. — Сухо заметил Алистер, посмотрев на пару своих давнишних спасителей и убедившись, что все целы, продолжил. — Прочешем лагерь, выживших рабов гоним в шею, выживших работорговцев — бросаем в клетки и запираем, пусть умирают с голоду.