Горечь и мед - Вера Рэйдж

во время решения которых он решил поиграть со мной. Елена Викторовна все не поднимала головы. Она будто прилипла к тетрадям и полностью погрузилась в проверку.

— Мы все, — проговорила я.

Елена Викторовна посмотрела на нас и одарила улыбкой:

— Отлично, оставьте листы на своих местах и можете идти. Хороших выходных. ребята.

— И вам, — хором произнесли мы с Филом и засобирались на выход.

В холле уже темно. Горели всего несколько ламп, но большая часть света лилась из открытого кабинета английского.

— Дядя Коля решил, что все уже ушли, — прошептала я, оглядывая темный коридор. Выглядел он немного зловеще.

Филипп гукнул и взял меня за руку. Мы спустились на первый этаж в раздевалку. Из-за стойки дяди Коли звучала музыка из вечерней передачи. Кажется, он и впрямь решил, что все уже ушли. Фил быстро принес нашу верхнюю одежду и мешки для обуви. Тяжелый пуховик лег на плечи, напомнив о волнении перед встречей с отцом Фила. Мысленно я начала считать цифры, чтобы успокоить нервы.

— До свидания, — я попрощалась с дядей Колей, но он даже не обратил на нас внимание, хохоча над очередной шуткой в телешоу. Никогда такие передачи не понимала. Моему отцу они тоже, кстати, нравились.

На улице валил снег. Крупные хлопья осыпали и без того промерзшую землю. Яркие желтые фонари на территории школы освещали тоненькие дорожки из чьих-то отпечатков ног. Мы побрели по ним вперед к калитке.

— Отец заедет за нами, — Фил достал телефон, — будет через пять минут на остановке.

Меня затрясло, и отнюдь не от холода. Встреча с отцом Фила состоится еще раньше, чем я думала. Буквально через пять минут.

На остановке оказалось безлюдно. Мы встали под козырьком, чтобы в конец не вымокнуть от снега. Фил взял меня за руку и засунул ее в свой карман. Внутри он поглаживал мою ладонь пальцем, словно успокаивая.

— Не переживай, ты ему понравишься.

Я выдавила нервную улыбку. Зачем-то я высматривала на дороге машины, хотя даже не знала на какой он приедет. Около остановки притормозил черный блестящий джип. Даже в такую погоду он был идеально чистым, а кузов отражал свет фонарей на дороге. Фил потянул меня за собой и открыл дверь заднего сиденья. Я присела на черное кожаное сиденье и закрыла за собой дверь.

— Здравствуй, — произнес хриплый мужской голос с водительского сиденья, — это ты та самая девушка, которая вскружила голову моему сыну перед выпускными экзаменами?

Щеки ущипнул румянец. Я пробормотала что-то похожее на приветствие себе под нос, пока Филипп залезал на переднее сиденье.

— Отец, знакомься, это Ева, — он повернулся, представляя меня. — Ева, это мой отец Игорь Сергеевич.

— Очень приятно, — проговорила я уже чуть более уверенно. Надо собраться, если я хочу произвести хорошее впечатление на Игоря Сергеевича.

Он нажал на педаль газа и мы помчались по вечернему городу. Филипп всю дорогу болтал с отцом о поступлении на юридический факультет. Изредка я ловила его взгляд в прямоугольном зеркале заднего вида. Он подмигивал мне и улыбался.

— А ты уже решила, на кого будешь поступать? — спросил Игорь Сергеевич, выворачивая руль на перекрестке.

— На лингвиста. Хочу стать переводчиком.

— Похвально. — ответил он, не отрывая взгляда от дороги. — Филипп отказался от такого варианта. Но зато станет юристом, да, сынок?

— Да, пап, — безэмоционально проговорил он, глядя вперед.

— Кофейню хочет, — Игорь Сергеевич кивнул в сторону Фила с улыбкой. — А мне и не жалко, лишь бы образование получил.

— Кофейня — тоже хорошее дело. Особенно когда есть такое желание вести собственное дело. — сказала я. Меня резко накрыла волна стыда, что я лезу не в свое дело.

— Да никто же не спорит, — неожиданно спокойно ответил он. Я уже приготовилась к высказываниям, что моего мнения никто не спрашивал. — Но без высшего образования по жизни никуда.

Больше я решила не высказывать свои мысли так прямо, чтобы не навлечь на себя недовольство в первый час знакомства с отцом Фила. Навигатор показывал еще двадцать минут езды. Филипп прибавил громкость на радио и мы вынужденно замолчали. Кажется, ему не очень нравилось обсуждать эту тему.

Я смотрела в окно, любуясь вечерней Москвой. Мы проносились по центру. Фасады зданий светились украшениями, тысячами огней и пестрыми вывесками. Мне нравилась предновогодняя Москва. Нравилась суета, подарочные упаковки вокруг. И люди. В это время все становились чуточку добрее. И хоть до 31 декабря оставался почти месяц, улицы уже наполняла атмосфера праздника.

Мы остановились на парковке перед улицей с заведениями на Мясницкой. Оставалось всего одно свободное место, что для вечера пятницы и центра — редкость. Филипп первый вышел из машины и открыл дверь заднего ряда. Он подставил руку, чтобы мне было удобнее выходить. На тротуаре показался Игорь Сергеевич. Ростом он оказался чуть выше Фила. Под пуховиком особо не понятно, стройный ли он, но мне показалось, что да. В нем прослеживались такие же уверенные жесты, как и у Филиппа. Волосы уже посеребрила седина, а лицо и острые скулы гладко выбреты.

— Пойдемте, — он указал на заведение грузинской кухни прямо напротив стоянки.

Вывеска горела мягким желтым светом. В помещении ресторана витал аромат специй и запеченных овощей. Кирпичные стены и своды прямо надо головой, которые, как мне показалось, остались еще от старого города, создавали аутентичную атмосферу. Мы сдали верхнюю одежду в гардероб. Почти все столики заняты людьми. В основном семьи с детьми и парочки, которые решили полакомиться хинкали после тяжелого рабочего дня. В центре зала, за столиком для четверых, темноволосая женщина помахала рукой.

Я не знала, как выглядит мать Филиппа. Он не показывал фотографии. Так и не знала, как выглядит новая женщина его отца. При взгляде на нее мне вдруг стало очень странно. Она выглядела обычно. Без особых черт роковой красотки, которая коварно уводит мужа из семьи. Хотя, можно ли в принципе увести кого-то? Я считала, что нет. Нельзя увести того, кто сам этого не хочет. Видимо, у них уже давно разлад в семье.

Осуждала ли я Игоря Сергеевича? Да. За неспособность сразу сказать жене, что полюбил другую. Как можно приходить на протяжении трех лет домой и улыбаться, когда за порогом у тебя другая? Смотреть в глаза и нагло врать. Я считала это слабостью. Но при взгляде на эту темноволосую женщину я не чувствовала неприязни. Она в этой ситуации не так виновата, как он.

Мы подошли к столику. Филипп встал рядом со мной и взял за руку. Казалось, его даже потряхивает. Не могу представить, каково ему встретиться с ней.