Неоконченный портрет - Агата Кристи

— Любовь моя, разве ты не понимаешь, что я не делаю этого как раз потому, что очень тебя люблю?

Глядя на расстроенное его лицо, она понимала, что — да, он любит ее, но той любовью, когда боишься прикоснуться к желанному сокровищу.

Через три недели Питер уплыл в Индию.

А через год и три месяца Селия стала женой Дермота.

Глава девятая

Дермот

1.

В жизнь Селии Питер входил постепенно, Дермот же буквально ворвался.

Он тоже был военным, но на этом сходство и кончалось: трудно представить себе людей, более разных, чем Дермот и Питер.

Селия встретила его на офицерском балу в Йорке, где была с четой Люков.

Когда ее познакомили с этим высоким молодым человеком с ярко-голубыми глазами, он попросил:

— Будьте добры, запишите меня на три танца.

Протанцевав два, он попросил ещё три. Все её танцы были расписаны. Тогда он сказал:

— Ерунда, выбросьте кого-нибудь.

Он взял у неё программку и вычеркнул три первых попавшихся имени.

— Готово, — сообщил он. — Не забудьте. Я подойду пораньше, чтобы вас вовремя перехватить.

Загорелый, высокий, с темными вьющимися волосами и голубыми чуть раскосыми, как у фавна, глазами — метнет и тут же отведет взгляд. Держится решительно, с таким видом, что своего обязательно добьется — при любых обстоятельствах.

Когда бал подходил к концу, он поинтересовался, долго ли Селия намерена пробыть в этих краях. Она ответила, что уезжает завтра. Доводится ли ей бывать в Лондоне, поинтересовался он.

Она ответила, что в Будущем месяце поедет погостить к бабушке. Дала ему адрес.

Он сказал:

— Может, и я буду тогда же в городе Заеду вас проведать.

— Заезжайте — сказала Селия.

Но ни секунды не думала всерьёз, что он заедет. Месяц — это так долго. Он налил ей лимонаду, и она его потягивала, и они болтали о жизни, и Дермот сказал, что если чего-то очень захочешь, то, на его взгляд, обязательно своего добьешься.

Селия чувствовала себя виноватой, что так получилось с обещанными танцами, — поступать подобным образом было не в её привычках, — но почему-то ничего не могла поделать… Такой уж он был, этот Дермот.

Будет жалко, если они никогда его больше не увидит.

Но, по правде говоря, она и думать о нём забыла, как вдруг однажды, переступив порог дома в Уимблдоне, она увидела, что бабушка, наклонившись в своём огромном кресле вперёд, оживленно болтает с молодым человеком, лицо и уши которого полыхали от смущения.

— Надеюсь, вы меня ещё помните, — промямлил Дермот.

Что-то он стал совсем застенчивым.

Конечно, помню, заверила Селия, а бабушка, у которой молодые люди всегда находили сочувствие, пригласила его остаться поужинать, что он и сделал. После ужина они перешли в гостиную, и Селия для него спела.

Перед уходом он предложил план на завтра. У него есть билеты на дневной спектакль — не хочет ли Селия приехать в город и сходить с ним в театр? Когда обнаружилось, что идти он предлагает только Селии, бабушка засомневалась. По ее словам, матери Селии это может не понравиться. И всё же молодой человек ухитрился уломать бабушку. Она сдалась, но наказала ему ни в коем случае никуда не водить Селию пить чай после театра. Пусть сразу же едет домой.

Так и решили, и Селия встретилась с ним на дневном спектакле, и ни один спектакль ей ещё так не нравился, как этот, и пили они чай в буфете на вокзале Виктории, ибо Дермот сказал, что на вокзале пить чай не считается.

Он приезжал еще два раза, пока Селия гостила у бабушки.

На третий день после своего возвращения домой Селия пила чай у Мейтлендов, когда её позвали к телефону Звонила мать:

— Родная, тебе просто непременно надо вернуться до мой. Приехал на мотоциклете один из твоих знакомых молодых людей, а мне, ты знаешь, мучительно вести раз говоры с молодыми людьми. Поскорее возвращайся и займись им сама.

Всю дорогу домой Селия гадала, кто бы это мог быть Он так невнятно, сказала мать, пробормотал свое имя, что она не в силах была разобрать.

Это оказался Дермот. Вид у него был отчаянный, решительный и несчастный и, казалось он был совершенно не в состоянии говорить с Селией, когда увидел ее. Он лишь сидел и, не глядя на неё, бормотал что-то односложное.

Мотоциклет, по его словам, он взял у знакомых. Ему показалось, что было бы неплохо выбраться из Лондона и поездить несколько дней по окрестностям. Остановился он в гостинице. Завтра утром уезжает. А что если им сначала пойти прогуляться?

В таком же состоянии он был и на другой день — молчаливый, несчастный, он избегал смотреть на Селию. Вдруг он сказал:

— Отпуск мой кончается, пора возвращаться в Йорк. Надо что-то решать. Я должен тебя видеть. Я хочу тебя видеть всегда — постоянно. Выходи за меня замуж.

Селия остановилась, как вкопанная — она была потрясена. Она видела, что нравится Дермоту, но ей и в голову бы не приходило, что двадцатитрёхлетний младший офицер вознамерится жениться.

Она сказала:

— Мне жаль… очень жаль… но я не могу… нет, не могу.

Как она, действительно, могла? Она же собиралась замуж за Питера. Она любит Питера. Да, по-прежнему любит — совсем как раньше, — но и Дермота она любит…

И она поняла, что больше всего на свете хочет стать женой Дермота.

— А мне всё равно необходимо тебя видеть… Я, наверное, слишком поспешил с предложением… Я не мог ждать.

Селия сказала:

— Видишь ли, я обручена с другим…

Он взглянул на нее — бросил один из своих взглядов искоса — и сказал:

— Неважно Откажись от него Ты ведь любишь меня?

— Я люблю, по-моему.

Да, она любила Дермота больше всего на свете. Уж лучше быть несчастной с Дермотом, чем счастливой с кем-нибудь другим. Но зачем сразу думать о плохом? Почему с Дермотом она будет несчастна? Потому, что она не знает что он за человек… Он был для нее совсем чужой.

Заикаясь, Дермот произнес:

— Я… я… это прекрасно… мы сразу же поженимся, я не могу ждать…

Селия подумала: «Питер. Я не смогу обидеть Питера…»

Но она знала, что Дермот, не задумываясь, обидит сколько угодно Питеров, она знала также, что как Дермот скажет, так она и сделает.

В первый раз Селия глядела ему в глаза, и взгляд его больше не выскальзывал и не убегал в сторону.

Глаза такие голубые…

Робко… нерешительно… они поцеловались.

2.

Мириам отдыхала, лежа на диване у себя в комнате когда вошла Селия. Достаточно было одного взгляда на лицо дочери, чтобы понять: произошло нечто из ряда вон выходящее. Молнией пронеслось в голове: «Тот молодой человек — не нравится он мне».

— Что случилось, родная? — спросила она.

— Мама, он хочет жениться на мне… и я хочу за него выйти, мама…

И бросилась к матери в объятия, уткнулась лицом ей в плечо.

А в мозгу Мириам заглушая мучительное биение ее уставшего сердца, бешено застучала мысль:

— «Не нравится мне всё это… не нравится… Но ведь это эгоизм: я просто не хочу, чтобы она ушла от меня»

3.

Трудности начались чуть ли не с первого дня. Подавлять Мириам так, как он это позволял себе с Селией, Дермот не мог. Он держался, потому что не хотел настраивать мать против себя, но даже намек на возражение злил его.

Он признал, что денег у него нет — всего восемьдесят фунтов в год сверх его жалования. Но разозлился, когда Мириам спросила, как же они с Селией намереваются жить. Ответил, что у него еще не было времени об этом подумать. Уверен, что проживут как-нибудь — Селия не против побыть бедной. Когда Мириам заметила, что младшие офицеры обычно не женятся, он заметил с раздражением, что он таких порядков не заводил.

Селии он сказал с горечью:

— Кажется, твоя мать решила всё свести к деньгам.

Словно ребенок, которому не дают понравившуюся игрушку, он не хотел слышать никаких доводов разума.

Когда он уехал, Мириам пребывала в великом расстройстве. Она чувствовала, что помолвка будет тянуться долго, многие годы — без особых надежд на брак. Может быть, думала она, надо не допустить помолвки… Но она слишком любила Селию, чтобы причинить ей такую боль…

Селия сказала:

— Мама, я должна выйти замуж за Дермота. Должна. Другого я никогда не полюблю. Всё как-нибудь образуется — скажи, что да.

— Мне это кажется таким безнадежным, родная. Ни у тебя, ни у меня — ничего за душой. И он еще совсем мальчишка.

— Но когда-нибудь… если подождать…

— Может быть…

— Тебе он не нравится, мама. Почему?

— Очень нравится. Мне кажется, он очень хорош собой — очень хорош. Но невнимателен к другим…

Ночью Мириам не могла уснуть, прикидывая свой мизерный доход. Сможет ли она выделить какие-нибудь деньги Селии — хотя бы совсем немного? А если продать дом…