Соседи (СИ) - Коруд

Егор уже это слышал с полгода назад, после выступления, когда Стриж взахлеб делился эмоциями. Особенно его тогда поразило, как «непринужденно» группа и сам Егор выглядели на сцене. На самом же деле за этой непринужденностью стояли и стоят часы, дни, сутки, месяцы, годы кропотливой, невидимой чужому глазу работы. Профессионализмом такая непринужденность у людей называется.

Хочет попробовать? Да Бога ради.

— Возьми из рюкзака «тушку»{?}[сам фотоаппарат, без оптики и прочего обвеса] и вперед. «Зум»{?}[объектив с переменным фокусным расстоянием] там же найдешь, — небрежно бросил Егор, присаживаясь перед сценой на корточки в поисках очередного ракурса и подмигивая заскучавшей модели. Если этому заведению нужны «горячие» фотографии, значит, будут «горячие». Когда он выполнял заказ для филиала городской библиотеки, на благостных лицах позирующих ему «посетительниц» разве что просветления от снизошедших в головы знаний не отражалось. — Тань, представь, что ты не на работе, а в спальне, и соблазняешь не пилон, а мужчину. Играешь с ним в кошки-мышки, но пока, увы, безрезультатно. Он у тебя крепкий орешек, не поддаётся.

Подсказки оказалось достаточно, чтобы девушка наконец поняла, чего именно он от неё хочет. Нет, не в этом смысле, этих смыслов Егор допускать в свои мысли не собирался.

Поздно.

Соскользнув вдоль пилона на пол и широко раскинув длиннющие ноги, танцовщица подалась грудью вперед, по-кошачьи прогнулась в пояснице, выдохнула и томно прикусила пухлую нижнюю губу. Объемные локоны обрамили лицо, придав ему выразительности. Про температуру взгляда, которым это «невинное» создание наградило камеру, наверняка сжегши пиксели на матрице, лучше и не думать. По первым ощущениям, не уступает градусу раскаленный лавы. Чисто разврат. То, именно то, что требуется! Нутро опалило знакомым щекочущим чувством предвкушения: знает Егор вот эти пылкие взоры, вовсе не воображаемому мужчине предназначающиеся. Стриж восхищенно присвистнул, палец на автомате нажал на спуск, свет вспышки и характерные щелчки затвора заполнили пространство, а голову заполнило лишнее… всякое.

«Нет»

Лучше думать о том, что, если поймать это выражение глаз в объектив удалось, задачу можно считать выполненной. Получившееся фото будет красоваться на главной странице сайта заведения и всех их соцсетей. Опустив камеру, Егор удовлетворенно произнес:

— Отлично. Думаю, с тобой мы закончили, спасибо за сотрудничество.

— Закончили? — Таня удивилась, причем довольно искренне. И даже вроде как расстроилась. — А я думала, мы только начали…

— Закончили, — уверенно кивнул Егор. — Отдыхай, настраивайся на работу.

Стоило им со Стрижом сменить локацию, переместившись от главной сцены к барной стойке, как того прорвало:

— Бро, да ты же её снял, пальцем не пошевельнув!

«Может, ты еще и счет ведешь?»

Ну вот опять — сел Стриж на излюбленного своего конька. Началось мерение половыми органами на пустом месте. Ну, или же это завуалированная попытка выцыганить у своего приятеля некое тайное знание, благодаря которому он сможет прокачать собственный скилл до ранее недостижимого уровня. Егор пока не разобрался, что в этот раз это такое в Стриже взыграло. В любом случае ждало Вадика страшное разочарование: нет тут ни спортивного интереса, ни особого знания. Просто кто-то, видать, его «бро» проклял.

— Такой цели сегодня не было, — сдержанно ответил Егор, скользя блуждающим взглядом по помещению и размышляя о том, что перед уходом неплохо бы сделать парочку кадров общего плана, найти и отснять интересные решения в интерьере и хотя бы полчаса потратить на репортажную съемку, отщелкав стафф и девочек в рабочем угаре. Разглядывая лица, подумал, что ведь не от хорошей жизни они все тут оказались, хотя некоторые и впрямь умудряются получать удовольствие от своего дела.

Взять, например, ночные клубы, опустить пилонщиц и гоу-гоу, часть из которых действительно пытается что-то здесь ловить. Ну вот, например, фейс-контроль. Как-то Егор после выступления группы сцепился языками с охранником и много интересного узнал. Оказалось, мало кто из этих ребят приходит в профессию, потому что всю жизнь спал и видел себя вышибалой в злачном местечке. В основном сюда приводит нужда: все хотят более или менее вкусно кушать, нормально одеваться и не отказывать себе в удовлетворении других базовых человеческих потребностей. Поэтому ночью они пьяных посетительниц со стоек снимают, а утром разгружают товар на каком-нибудь складе. Бармены тоже: ночью короли шейкеров, днем иногородние студенты последних курсов. Хочешь не хочешь — а жизнь заставит вертеться. Ужом на сковородке, под потолком на шесте.

— Блин, но как-то же ты это делаешь! — чуть помолчав, снова воскликнул Вадим. Никак не угомонится человек: всё ему кажется, что-то от него пытаются утаить.

Егор не ответил. Как-как? Да никак. Ну нравятся девочкам харизматичные растрёпанные мальчики с фотоаппаратом на шее, с гитарой наперевес, вот и весь секрет. Добавь к этому ревущего железного коня — и всё, уноси готовенькой. А толку? Прав Корж. Только не «надоело» — задрало. Задрало, что они, ослепленные внешностью, образом, за фотоаппаратом и гитарой не видят больше ничего и не желают. Как сороки пикируют на блёстки и мишуру. Ведутся на смазливую рожу, даже не пытаясь заглянуть за парадный фасад. Учуяв запах славы, занимают охотничью стойку и поднимают лапку на дичь. Они хотят доступа к телу, огненного секса, искр из глаз. Самоутвердиться. А остальное…

А остальное — третьестепенно. Всем этим охочих до острых ощущений девкам, наверное, интуиция нашёптывает, что лучше в него не вглядываться, потому что можно обнаружить страшное. Всё верно. Он и сам себе уже остоебенил с этим своим потребительским подходом к живым людям. Задрало брать, пользоваться, а после без малейшего сожаления выбрасывать из жизни, абсолютно ничего не чувствуя. Хотя нет, почему? Раз за разом он ощущает одно и то же — гнетущее разочарование, иногда с примесью безысходного, бессильного, немого отчаяния. Понимание, что именно их всех так привлекает и каков будет закономерный итог, зарождению иных чувств не способствует.

Замкнутый круг. Который ему не разорвать.

Почему? Да потому. Потому что за тридцать лет любить он так и не научился и, похоже, уже не научится. Ведь откуда, по сути, берется эта любовь? Любовь рождается из привязанности, а привязанность из доверия. Но первое, что в своей жизни Егор усвоил действительно превосходно, так это то, что доверять и уж тем более привязываться ни к кому нельзя. А как усвоил, так и ничего не может с собой поделать — вновь и вновь проверяет мир на вшивость, провоцирует людей, отталкивает и смотрит, что будет дальше. Вокруг него сотни знакомых, а проверку — да, жестокую, — два с половиной человека прошли: мать, которая с ним намучилась, всегда и во всем поддерживающий её отец и, может, Анюта. Хотя здесь фифти-фифти: свои