Мещёра - Алёна Моденская

попыталась сосредоточиться. Старые буквы, наполовину стёртые, заросшие чёрной плесенью… как в той деревенской церкви, куда кто-то так отчаянно ломился…

Снова грубая встряска.

— Сей вертеп, — выдавила Ника то, что сумела прочитать.

— Вертеп — это что? — тут же спросил чей-то голос.

— Пещера. — Голос вообще отказывался звучать, из горла выходили только сдавленные, почти бесшумные звуки.

— Мы это и так видим, — надменно произнёс кто-то.

— Дальше! — приказал голос у уха.

— Древо, есть… — Но дальше шли только непонятные полустёртые буквы. Ника смогла разобрать лишь одно слово: — Палац.

— Палец? — просил чей-то тонкий голос.

— Палас — то есть ковёр?

— Нет, дворец. — В глазах совсем потемнело.

— Ладно, всё ясно.

Хватка отпустила, и Ника мешком осела на жёсткий холодный пол и растеклась по нему каменной глыбой весом в тонну.

— Она всё равно не пролезет… оставьте её тут… делиться не придётся… потом заберём… может быть…

Узкие тени истончались и исчезали в ослепительном свете проёма, поглощаемые острыми, как бритва, лучами.

Глава 10. Много золота

Нику вскинуло и тут же бросило об пол. Она едва успела сгруппироваться, чтобы не упасть головой.

— Иди, посмотри, — прошептал кто-то над ухом. — Что они там делают?

Ника шагнула к проёму, но остановилась. По лицу будто прошелестело что-то мягкое, как шёлковый платок. Ещё, шаг, ещё.

— Давай, загляни.

Ника встала у прохода, но сбоку, будто прячась. Выглянула.

Ребята просто бродили вокруг большого сухого дерева.

— Ты же знаешь, что нужно делать, — шептало у уха. — Они никогда не догадаются, а ты знаешь, где его искать.

Но Ника всё не решалась пройти сквозь арку. Что-то держало, останавливало.

— Ты нашла урочище, ты имеешь право. Тебе откроется. Ты умнее их всех, всё должно достаться тебе.

Ника встала у проёма, упёрлась обеими руками в стену по сторонам арки и чуть наклонилась вперёд. И кто-то с силой толкнул её промеж лопаток, так что она резко повалилась вперёд. И, разумеется, застряла.

Женя обернулась на её вскрик и тут же зашлась в хохоте, указывая пальцем на трепыхающуюся Нику. Стася тоже рассмеялась, и только Гордей подошёл, взял Нику за шею и рванул на себя.

Чуть не лишившись обеих рук по плечи и чудом не сломав и не вывихнув ключицы, Ника ввалилась в зал с деревом.

— Кто-то слишком много жрёт, — хохотнула Женя.

— Зато у этого кого-то мозгов в десять раз больше, — ответил Гордей. И повернулся к Нике: — Что теперь?

— Здесь должен быть камень, — простонала Ника, согнувшись и обхватив себя руками, чтобы хоть немного унять боль в плечах.

— Ищем камень, — скомандовал Гордей.

— Как хоть он выглядит? — спросила Стася, рассматривая свод пещеры, где сквозь идеально круглое отверстие просматривалось синее небо.

— Ну, наверное, это валун, — предположила Ника в ответ на вопросительный взгляд Гордея. Он стал куда чаще на неё смотреть. И обращаться к ней, как к знатоку. А раньше относился как к пустому месту.

Кляня себя за жар на щеках, Ника, озираясь, сосредоточенно искала что-нибудь похожее на валун. Пол пещеры, относительно гладкий, становился рельефным у корней дерева, уходящих то ли в землю, то ли…

Ника присела на корточки у выпуклого холма, покрытого мхом. Красивая форма, почти идеально полусферическая. И сейчас на неё как раз потихоньку наползали розовые закатные лучи. Ну конечно. Это и есть тот самый камень. Жертва приносилась на закате, и уходящее солнце уносило её с собой.

— Кажется, нашла!

Ребята мигом сгрудились вокруг Ники.

— Это оно?

— Точно?

— И как нам это поможет?

— Тихо! — в который раз прикрикнул Гордей на галдящих девчонок.

Достав совок, он резво принялся соскребать мох, под ним действительно проступал камень, Ника помогала своим серпом. Понемногу открывалась серая холодная поверхность. И вот опять высеченные славянские буквы. Гордей довольно быстро убрал весь мох. Оказалось, письмена шли кругом, спиралью сходясь на макушке, пустой, гладкой и тёмной. Почти подсвеченной красными закатными лучами.

— Сможешь прочитать? — напряжённо спросила Стася.

— Это необязательно, — мягко произнёс Гордей, оттесняя Нику от камня. — Всем и так известно, что здесь написано.

В тишине, пока Женя рассматривала буквы, Гордей зашёл ей за спину и внимательно посмотрел на Стасю. Та, будто что-то вспомнив, широко раскрыла глаза. И тут же прищурилась. Гордей коротко кивнул, и она ответила тем же.

В следующий миг Гордей ударил Женю в спину, и когда она повалилась на валун, заломил ей руки. Стася прижала её голову к камню, но из-за повреждённой руки не могла держать крепко, так что кричащая Женя вполне могла вырваться.

— Помогай! — крикнул через плечо Гордей.

Ника бессмысленно топталась сбоку, происходящее попросту не умещалось в голове.

— Что? — тупо спросила Ника.

— Держи давай! Или режь!

— Зачем?

— Зачем?! Да ты дура, или как?! Без жертвы клад не откроется!

— Но почему…

— А ты думаешь, зачем мы взяли её с собой?! — голос Стаси потерял весь звон, и теперь звучал низко и мерзко. — С чего я всю дорогу её терпела, а?!

И Стася резко ударила брыкающуюся Женю головой о камень.

— Режь давай! — приказал Гордей. — Или держи!

— Давай серп, я сама порежу! — Стася протянула руку, но Ника вместо того, чтобы отдать серп, вцепилась в него и стала пятиться. Стася, ругнувшись, бросила Женю, в один прыжок оказалась перед Никой, выхватила серп, а Нику толкнула в грудь, так что та оступилась и ударилась затылком о каменную стену.

Стася же мигом вернулась к камню, где алые лучи уже добрались до корней дерева. Сквозь пелену Ника слышала крики Жени, какую-то толкотню, потом резкий миг тишины и звук капель, падающих на гладкую каменную поверхность.

Гордей выпустил Женю, она отпрянула, держась за лицо. Значит, хотя бы не убили, уже хорошо. Даже со своего места Ника смогла различить, как кровь собралась на макушке камня кругленькой лужицей, а когда лучи солнца сомкнулись на ней, кровавый кружок стал растекаться по желобкам между выпуклыми буквами.

Все в оцепенении наблюдали, как струйки истончались и тянулись к земле, покрытой мхом. В ушах стучал собственный пульс, и каждый удар приближал…

Струйка достигла земли. Солнце скрылось. По пещере пронёсся вдох. Стены и пол дрогнули, эхом прозвучал чужой глубокий голос. Дерево истошно заскрипело и стало крениться. Треща и вытаскивая из камня голые кривые корни, оно наклонялось, пока не упёрлось макушкой в стену.

Наступила тишина. Потом Стася сделала осторожный шаг к торчащим корням, с которых осыпался песок и мелкие камешки. Ещё шаг. Приподнялась на носочки, вытянула шею. И ахнула.

— Там золото. — Стася обернулась. Её бледное лицо стало будто фарфоровым — совершенно разгладилось, потеряло всякое выражение.