Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников - Гордон Оллред

Она была в моем любимом фиолетовом кимоно. Я взял ее за плечи. Впервые мои руки легли на плечи женщины. Они оказались мягче и тоньше, чем я себе представлял. Я вдруг понял, что сильно повзрослел за последние месяцы.

Ни о чем не думая, я притянул Тоёко к себе. Поцелуй получился неловким, но по-другому я не умел. Только на мгновение мои губы прикоснулись к ее губам, и Тоёко тут же отвернулась.

– Ясуо! – пробормотала она. В ее голосе послышались материнские нотки.

Прижавшись губами к тонкой шее Тоёко, я прошептал:

– Я скучал по тебе.

Мы отошли друг от друга, и она взглянула на меня:

– Я тоже скучала по тебе, Ясуо. – Ее глаза были задумчивыми.

А потом я вспомнил. Ведь я же принес ей подарок – флакон дорогих духов. Я очень долго искал такие духи.

– Ясуо-сан! Как мило! Какой ты внимательный и благородный!

Я вдруг сильно разволновался и произнес:

– Это чепуха. Просто скромный подарок.

Открыв флакон, Тоёко с удовольствием понюхала духи, покачала головой, помазала ими за ухом и протянула мне свой благоухающий пальчик.

Однако потом, когда мы пошли прогуляться вдоль гор по пляжу, я почувствовал, что она была чем-то расстроена.

– Тебе не понравилась поездка к близким? – спросил я.

– Давай сядем, – произнесла Тоёко. – Я хочу поговорить с тобой.

Мы нашли место, откуда открывался красивый вид на море, и я стал с нетерпением ждать, когда Тоёко заговорит. Наконец она нарушила молчание:

– Ясуо, мне нужно тебе что-то сказать.

– Что? – спросил я.

– Не сердись на меня. Я думаю, мне нужно тебе это сказать. Понимаешь, я ездила на встречу с мужчиной. С мужчиной, которого знаю очень давно. Он офицер.

Потеряв дар речи, я смотрел на нее. Не то чтобы я никогда не подозревал о существовании соперника. Просто я не знал, что всего лишь одно упоминание о нем заденет меня настолькосильно. Нет, я постоянно говорил себе, что Тоёко была для меня больше чем сестрой.

– Он служил там. Мы собирались пожениться, но несколько месяцев назад его перевели в другое место… и он передумал. Может, это только предлог. В общем, я ездила к нему. Он писал мне, просил приехать… но когда мы снова увиделись… Все ушло.

– Так, значит, ты не выходишь замуж?

– Нет, теперь все в прошлом. Но я хотела рассказать тебе.

– Зачем? – спросил я. – Зачем ты захотела рассказать мне об этом?

– Не знаю. Я ведь так много думала о тебе. Я должна была рассказать, вот и все. Ты знаешь, как много для меня значишь. Я просто хотела, чтобы ты знал правду.

Мы долго сидели молча. Я пытался понять, что же Тоёко чувствовала ко мне? Я был для нее только младшим братом? Я прислонился спиной к камню, вслушиваясь в звуки ночи. С одной стороны от нас, как огромное живое существо, простирался океан. С другой несколько точек света обозначали центральную часть города. Дальше черным кольцом лежала наша база. Ее еще не бомбили, но враг скоро будет тут. Так что же чувствовала ко мне Тоёко? Как бы она отреагировала, если бы я прижал сейчас ее к себе? Нет, вокруг девушки находилась плотная стена. Она думала о другом человеке. Кроме того, Тоёко очень напоминала мою родную сестру. Очень.

Я ушел от нее в тот вечер разозленным и твердо сказал себе, что никогда больше не вернусь. Но я стал снова приходить к ней, каждый свободный вечер, даже когда Тоёко грустила и отвечала мне односложно. Через несколько дней ее настроение стало улучшаться, но к тому времени я уже знал, что больше не мог быть ей братом. Мысли о том, что сказал о Тоёко Накамура, пугали меня, не важно, насколько сильно мне хотелось об этом думать. О словах моего приятеля и своей тоске во время ее поездки… А теперь, когда я знал, что она была с другим мужчиной… с мужчиной, к которому Тоёко относилась не как к брату.

Иногда по вечерам мы ходили купаться, а потом лежали рядом на песке… так близко, что наши тела соприкасались. Мы наслаждались ароматом соленого морского воздуха. Часто близость и тепло гладкой кожи Тоёко заставляли меня дрожать.

Мне не хотелось испытывать это чувство. Я боролся с ним. Но оно все крепче вцеплялось в меня. Однажды поздно вечером после нашего привычного купания пошел теплый дождь, и мы, взявшись за руки, побежали к Тоёко домой. Запах соли, пыли, легкий ветерок – все смешалось в нечто мучительное.

Не включая свет, мы стали переодеваться в сухую одежду. Я украдкой бросил взгляд на Тоёко, на светящиеся в полутьме очертания ее бедра и плеча. Остальное тонуло во мраке.

Затем мы вышли на балкон, сели и стали слушать похожие на пение птиц звуки флейты.

– Сейчас в округе много одиноких женщин, – тихо произнесла Тоёко.

– Ты тоже одинока? – спросил я.

– Нет, нет, только не с тобой, Ясуо. Просто…

– Просто что?

– Ясуо. – Тоёко погладила меня по волосам. От нее сладко пахло духами. – Просто… О, почему ты не старше? Хотя я не это хотела сказать. Почему я должна думать о тебе так, как думаю? Я начал дрожать.

– Я для тебя ребенок? Мне скоро будет семнадцать, Тоёко. Я многое повидал. Я многое сделал! Я знаю то, чего мужчины – миллионы взрослых мужчин – не знают и никогда не узнают. Тоёко, я должен сказать тебе… Я так больше не могу. Это сводит меня с ума. Да, сначала ты была мне сестрой, но больше так продолжаться не может. Не сейчас! Я хочу тебя!

– Нет, Ясуо-сан, пожалуйста, – сказала она.

Я погладил Тоёко по лицу, по шее, прижал ее к себе и стал целовать глаза, уши, все лицо. Затем я крепко прижал ее губы к своим. В какое-то мгновение она ответила. Губы Тоёко стали влажными и задвигались, но, когда я прижал ее к себе еще крепче, она стала сопротивляться и, задыхаясь, торопливо проговорила:

– Нет, Ясуо! Пожалуйста, Ясуо! Ты не должен!

Но внутри меня все горело. Я крепко держал Тоёко в своих объятиях, ощущал ее дыхание.

– Тоёко! – крикнул я. – Я не хочу причинять тебе боль. Ты… ты мне нужна. Мы нужны друг другу! Позволь мне доказать, что я не ребенок! Позволь мне доказать это, пожалуйста! Я хочу тебя! Я мужчина!

– Нет, Ясуо, нет, нет. Это неправильно… для нас обоих. Не сейчас.

Тоёко покачала головой и попыталась освободиться из моих объятий.

– Неправильно? – Я схватил ее за бедро. – Почему? Почему? Ты хочешь свести меня с ума? Когда же будет правильно? Через пару дней, когда я погибну?

Грудь Тоёко часто вздымалась и опускалась. Я никогда не видел более изящной картины. Мои руки потянулись к Тоёко.

– Нет! – судорожно вскрикнула она, выдернула ногу и попала коленом мне в живот.

Когда Тоёко стала вставать, я вцепился в ее руку и лодыжку. Мы покатились по полу. Я схватил Тоёко, прижал ее руки к полу, и она вдруг перестала сопротивляться. Теперь она громко рыдала.

Я с трудом перевел дыхание и посмотрел ей в лицо. Тоёко плакала, как маленькая девочка. Вдруг мне стало ее жалко. Я отпустил ее руки и поправил на ней кимоно.

– Прости меня, Тоёко! – взмолился я. – Прости, прости, прости!

Я уткнулся лицом ей в плечо, и мы плакали теперь уже вместе.

Печальные звуки флейты стихли, когда мы с Тоёко растянулись на своих матрацах. Время от времени я слышал, как она всхлипывала. Вдруг меня охватило такое отчаяние, какого я еще никогда не испытывал.

– Тоёко, пожалуйста, не надо меня ненавидеть! – произнес я и услышал, как мой голос растворился в темноте.

Тоёко ничего не ответила, но через мгновение я услышал звуки ее шагов. Через несколько секунд она расстелила свой матрац рядом с моим.

– Я вовсе не ненавижу тебя. Ты же знаешь, Ясуо.

Какое-то время ее слова были не очень понятными. Тоёко легла и взяла меня за руку.

– Я не виню тебя, Ясуо. Это… не твоя вина. И пожалуйста, не думай, что ты ребенок. И ты уже не просто брат мне. Я много раз… И дело не в том, что я не хочу тебя, Ясуо. Просто ты совсем другой. В тебе есть что-то… что-то хорошее. Какое-то… О, Ясуо, я не знаю, что хочу сказать. Я познала с тобой что-то доброе… что-то особенное. И все-таки… это очень легко разрушить. А я ничем от других не отличаюсь. Ты же понимаешь, что я имею в виду. Ты же знаешь!

– Да, – ответил я и крепко сжал ее руку. – Но я должен сказать тебе вот что. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я просто так… Я люблю тебя, Тоёко.

Я лежал и прислушивался к тонкому слабому звону колокольчиков и тихому плеску волн на берегу. Дождь снова заморосил.

– Я тоже люблю тебя, Ясуо. С того самого первого вечера.

Казалось, какая-то сила перетекла из ее руки в мое тело.

– В тот первый вечер мы были такими одинокими, Ясуо.

Дыхание Тоёко уже стало ровным. Колокольчики, море и дождь тихо уносили нас.

– Такими одинокими, – повторила Тоёко. – Такими одинокими.

Часть шестая

Глава 23

Прах для семейной усыпальницы

Рано утром я ушел на базу, еще не зная, что больше никогда не увижу Тоёко Акимото.

Улицы и переулки тонули в тиши. Облака заслонили часть неба. Между домами и в полях ветер гнал клубы пыли и обрывки бумаги. Это было редкое летнее утро, странное напоминание среди тепла и зеленых деревьев о том, что зима однажды все равно вернется.