Битва за Ленинград - Дмитрий Сергеевич Филиппов

и подразделению Ленинградского фронта, которая первая соединится с войсками Волховского фронта!

Приказываю:

Войскам 67-й армии перейти в решительное наступление, разгромить противостоящую группировку противника и выйти на соединение с войсками Волховского фронта, идущими с боями к нам навстречу, и тем самым разбить осаду города Ленинграда.

Военный совет Ленинградского фронта твердо уверен, что войска 67-й армии с честью и умением выполнят свой долг перед Родиной.

Дерзайте в бою, равняйтесь только по передним, проявляйте инициативу, хитрость, сноровку!

Смерть немецким мерзавцам!

Слава храбрым и отважным воинам, не знающим страха в борьбе!

Смело идите в бой, товарищи! Помните: вам вверена жизнь и свобода Ленинграда.

Пусть победа над врагом овеет неувядаемой славой ваши боевые знамена!

Пусть воссоединится со всей страной освобожденный от вражеской осады Ленинград!

В бой, в беспощадный бой с врагом, мужественные воины!

За Ленинград, за Родину, за Сталина! Вперед!

Командующий войсками Ленинградского фронта генерал лейтенант артиллерии Говоров

Члены Военного совета фронта секретарь ЦК ВКП(б) Жданов, генерал-майор Штыков, Соловьев

Начальник штаба Ленинградского фронта генерал-лейтенант Гусев»[118].

Здесь уже видна поэзия, что-то от героических эпосов! Гильгамеш, Беовульф, Слово о полку Игореве, Песнь о нибелунгах… Героика прошлого разрывала тонкие стенки времени, просачиваясь в холодный январский день. Тысячи людей сегодня пойдут на смерть. Они это знают и спокойно принимают свою судьбу. А вообще, не хороните нас раньше времени. В бою разберемся, кочка, льдина, короткая перебежка… Десять секунд… Залечь под пулеметом, пропустить танк, и вперед… Поживем еще, братцы!

Первая траншея на берегу Невы заполняется все новыми и новыми подразделениями. Старые и молодые солдаты. Кто-то нервно курит, кто-то молится, кто-то шепотом матерится. Нервы дрожат. Все в ожидании великого события. Страшно…

Две тысячи стволов артиллерии нацелены на врага. Прибыли с Большой земли на Ленинградский фронт дивизионы «Катюш», самолеты, танки.

В 9.30 утра началась артподготовка. Ленинградский и Волховский фронты одновременно обрушили на голову противника всю мощь своей артиллерии. 2 часа 20 минут длился обстрел в полосе наступления 67-й армии Ленинградского фронта, и 1 час 45 минут работала артиллерия волховчан.

Бойцы 52-й инженерно-саперной бригады полковника А. П. Шубина начали укладку на берегу Невы бревенчатых щитов для четырех танковых переправ. Минеры под прикрытием огня артиллерии делают проходы в минных полях на левом берегу, разведчики в последний раз промеряют толщину льда, выбирают трассы для настилов. На вражеском берегу земля вздыбилась, почернел снег, тут и там стали видны всполохи разрывов, от заграждений стали отлетать куски бревен, засвистела колючая проволока, разорванная советскими снарядами. Через короткое время глазам уже трудно разглядеть, что творится на противоположном берегу. И только шелест, непрерывный густой шелест пролетающих снарядов над головами советских солдат напоминал смерти.

Второй раз прошли на бреющем полете штурмовики 277-й авиационной дивизии полковника Ф. С. Хатимского. Дали залп дивизионы «Катюш». В осенних боях на Неве их было семь, теперь — шестнадцать. Шестнадцать боеспособных дивизионов!

Противник молчал. Десять минут до атаки.

Артиллерия перешла на заградительный огонь, перенеся его за позиции первого эшелона обороны противника, отсекая его ближайшие резервы. Начали работать советские пулеметы. Слева от Шлиссельбурга поднялась дымовая завеса, закрывая немцам обзор с фланга, вдоль Невы.

Внезапно раздался страшный грохот! Это одновременно сработали полторы тысячи зарядов, установленные саперами на треногах над минными полями немцев. Теперь в них образовались проходы для пехоты и танков. Небо прочертили сигнальные ракеты.

И вдруг на позициях дивизии Симоняка раздались звуки оркестра.

Играли «Интернационал»!

Мог ли догадываться Пьер Дегейтер, когда писал мелодию гимна, что спустя 55 лет в далекой и снежной России тысячи людей поднимутся на смерть под звуки его мелодии, чтобы уйти в вечность и обрести бессмертие.

Современному человеку сложно представить серьезность этого жеста, с высоты нашего времени идти в бой под звуки «Интернационала» кажется пафосным, смешным. Хипстер пожмет плечами, скривится и все спишет на советскую пропаганду. Но для человека той эпохи, того года и той минуты — это не просто мелодия. Это ниточка между жизнью и смертью, это звуковое воплощение правого дела. Ты бежишь по замерзшему льду, вокруг свистят пули, и только эта известная каждому советскому человеку мелодия напоминает тебе, что жизнь твоя и смерть твоя — не напрасны. И подвиг твой останется в памяти навечно.

Через шесть минут первые группы пехоты достигли противоположного берега, поставили лестницы. Вслед за пехотой, зло ревя моторами, выехали на лед танки. Видны взрывы на противоположном берегу. Стремительным броском бойцы взбираются на отвесный берег и с ходу врываются в траншею немцев. Начинается рукопашная, самые страшные и бесчеловечные минуты боя.

Офицерам и солдатам вермахта казалось, что они попали в ад: «Я до сих пор не могу забыть впечатления от губительного огня русских пушек. Как вспомню весь этот адский грохот и разрывы снарядов и мин, так снова и снова меня бросает в дрожь»[119]. Так описывал происходящее военнослужащий 170-й немецкой пехотной дивизии. Сейчас уже ясно, что если немецкое командование и знало о предстоящей операции, то день, время и место прорыва остались для него неизвестными.

Г. К. Жуков вспоминал: «Не скрою, в то утро мы волновались, но вот началась операция. И словно гора свалилась с плеч! Нам стало ясно, что враг не знает, какими силами мы располагаем, и что время нанесения нашего мощного удара оказалось для него неожиданным». Правда, в документах вермахта отмечается, что «в полосе 18-й армии противник нанес после полуторачасовой артиллерийской подготовки ожидаемый удар по позициям 26-го армейского корпуса»[120].

Части 136-й и 268-й стрелковых дивизий успешно форсировали Неву. Дивизионные штабы переместились на противоположный берег, налаживая управление боем, связисты потащили катушки с кабелем. На льду остались лежать тела погибших советских бойцов. Еще теплые. Инженеры начинают наводить переправы для тяжелых танков. Левый берег очищен от противника, лишь изредка кое-где огрызаются немецкие пулеметы, кашляют автоматы. Скоро все смолкает.

Но не везде столь же благоприятная обстановка, как в центре, на участке дивизии Симоняка. На флангах картина куда серьезнее. 45-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора А. А. Краснова{19} смогла прорвать лишь первую траншею. Идут бои в районе несуществующей деревни Арбузово, на «Пауке», песчаных карьерах. Многострадальный «Невский пятачок». От 268-й стрелковой дивизии полковника С. Н. Борщева{20} красновцы отделены мощным узлом немецкой обороны в районе 8-й ГЭС, который так и не смогла подавить советская артиллерия.

На левом фланге под Шлиссельбургом атака 86-й дивизии В. А. Трубачева захлебнулась. Добежав до середины Невы, бойцы попали под плотный минометный огонь противника. Командующий 67-й армией генерал Духанов приказал отвести полки обратно на правый берег и вводить их в бой с плацдарма, захваченного 136-й дивизией Симоняка. Вскоре они атакуют Рабочий поселок № 2,