В тихом омуте - Вильям Райс

— Вам не следует разговаривать, — всполошился Джеймс. — Вот, выпейте лекарство…

Дождавшись, пока его пациент уснет, Джеймс, пошатываясь от усталости, спустился в гостиную. Глаза его слипались и он почти беспрерывно зевал, мечтая лишь о том, чтобы свернуться калачиком на ковре и поспать.

— Вам яйца с бекон, доктур? Кофе?

Прелестное рыжеволосое видение, мираж в махровом полосатом халатике. Босиком. Только сейчас Джеймс осознал, что голоден как волк.

— Спасибо, с удовольствием, — пробормотал он.

Покорно, словно за сладкоголосой сиреной, побрел он вслед за Наташей в кухню. Небольшой деревянный стол на двоих, приятно щекочущий ноздри аромат свежезажаренного бекона. Двумя глотками, обжигаясь, торопясь, Джеймс опорожнил чашку кофе и смущенно улыбнулся. От недосыпания кружилась голова, а от голода сводило желудок.

Наташа вылила поверх нарезанного ломтиками бекона два яйца, и сковорода протестующе зашипела. Эх, скорее бы поесть, мечтал Джеймс, а потом можно и на боковую. Он не представлял, как доберется домой, но знал наверняка: набив брюхо, сразу уснет. Как анаконда. Или боа-констриктор.

— Вот, кюшайте! — проворковала над ухом Наташа.

Джеймс набросился на еду как изголодавшийся пес.

— Восхитительно…

Слово это относилось не к яичнице с беконом, и даже не к гренкам с помидорами. Джеймс уставился на пухлые, призывно приоткрытые губки Наташи, на её огромные глазищи. Она склонилась над ним, одной рукой придерживая копну рыжих волос, а другой — обнимая его за шею. В ноздри, перебивая острый запах стряпни, шибанул аромат духов «Фам». Губы графини — мягкие, влажные и соблазнительные, — скользнув по мочке уха Джеймса, прикоснулись к щеке и — не может быть! — слились с его губами… Она его целовала! Он поцеловал её в ответ, и…отрубился намертво.

— Ешьте же. Ви набрать сила!

Сотрясение мозга. Мираж. Джеймс задрал голову и пьяно уставился на Наташу. Она улыбалась, сидя за столом напротив и аппетитно пережевывая кусочек бекона. Неужели ему пригрезилось, и они вовсе не целовались?

Нет, не пригрезилось. Он ещё ощущал на губах сладость её губ. Да и нежный аромат ещё не выветрился. Пригнувшись к нему поближе, Наташа, сверкая глазищами, промурлыкала:

— Знаете, Джемс, ви отшень, отшень сексуальный шалунишка!

— Алло! — прохрипела Элинор, поднося к уху трубку; она готова была растерзать наглеца, осмелившегося будить её в столь несусветную рань.

— Элинор?

— Да — кто это?

— Китти. Элинор, милочка, надеюсь, я тебя не разбудила?

— Еще как разбудила, — проворчала Элинор, раздраженно глядя на Майка, спавшего беспробудным сном. Он приехал домой всего час назад, через полчаса после ухода Бена. Сбросил одежду и свалился как подрубленный дуб. И с тех пор не шевелился.

Зато уж ночью потрудился как следует, сухо подумала Элинор. Впрочем, и остальные от него недалеко ушли.

— Что тебе, Китти?

— Кузен мой пропал. Ты, случайно, не знаешь, где он?

— Ты что, обалдела, Китти? Откуда мне знать?

— Просто он не вернулся домой, вот я и беспокоюсь. Я обещала матери, что буду, как бы это сказать — присматривать за ним, что ли. Чтобы он не навлек на свою голову никаких неприятностей…

— Китти! — голос Элинор мгновенно сделался ледяным. — По-моему, твой кузен уже давно вырос из детских штанишек. Я просто не понимаю, зачем тебе…

— Это мой долг, Элинор. Джеймс — человек безответственный, и в прошлом не раз совершал поступки, о которых потом горько сожалел. Не знаю, Элинор, известно ли тебе, но доктор Кайт-Фортескью недавно предложил ему сделаться его партнером, и в связи с этим…

— Да, Кайт сказал мне, — прервала её Элинор, сладко позевывая. — А, может, ещё кто… Одним словом, Китти, я даже не представляю, где твой драгоценный кузен. Ну а теперь, поскольку сейчас самый разгар ночи…

— Сейчас уже почти десять утра, Элинор, — поправила её Китти. — Я пыталась найти его после твоей вечеринки, и даже узнала, где он, но потом он снова пропал. Вдобавок и машины его на месте нет. Причем её нет ни перед твоим домом, ни возле дома кого-то из твоих друзей…

— Как, ты и здесь что-то вынюхивала?

— Элинор, я же сказала — я за него отвечаю! Здесь не Лондон и не Бейрут, здесь все друг друга знают…

— Китти!

— Что?

— Иди в задницу!

Элинор в сердцах швырнула трубку. Глаза её свирепо горели, ноздри раздувались.

— Вот стерва, — процедила она.

Майк шевельнулся и сонно заулыбался, любуясь гневной наготой Элинор.

— Господи, покойничек ожил! — усмехнулась Элинор.

Майк ухватил её за грудь, привлек к себе. Начал гладить по спине, по бокам, ягодицам…

— Что это на тебя нашло? — изумилась Элинор. — Ты меня с кем-то перепутал?

— Ты прелестна, — возбужденно пробормотал Майк. — И грудки замечательные.

— Лучше чем у Николя, это точно.

Майк с готовностью подтвердил это. По части бюста почти любая женщина могла дать Николя сто очков вперед.

— Ники новый трюк придумала, — похвастался он жене. — Может, попробуем?

Элинор после некоторого колебания вздохнула и, опустив руку, чтобы погладить его внизу, изумленно воскликнула:

— Ого! Ты либо стал ненасытным, дружок, либо Николя тебя продинамила.

— Нет, это ты меня так возбудила, — захихикал Майк, поглаживая её тугие груди. — Так вот, фокус в том, прямо перед тем, как я готовлюсь выстрелить, ты должна схватить меня за яйца. А потом легонько…

Элинор не поверила своим ушам.

— Что я должна?

Вместо ответа он перекатил её на спину.

— Ты не ответил, Майк!

— Ты все слышала. Давай — сейчас я тебе сам покажу!

Джеймс проснулся, а, может быть, и очнулся — посреди какого-то адского пекла.

Осторожный, словно зверек, который прикидывается мертвым, пока не убедится, что ничто ему не грозит, он продолжал лежать с плотно закрытыми глазами. Лежал он на чем-то мягком, но вместе с тем достаточно плотном, все тело горело и, похоже, где-то неподалеку только что щебетала какая-то птаха.

Джеймс собрался с духом и приоткрыл глаза.

Лежал он на ярко-красном матрасике, прямо под немилосердно палящим солнцем. В брюках и рубашке; галстук, пиджак, носки и туфли куда-то исчезли. В нескольких ярдах слева синела, переливаясь на солнце, водная гладь просторного, в форме боба, бассейна.

Посреди бассейна плавал надувной матрас розового цвета.

Джеймс повернул голову и встретился с лучезарной улыбкой графини Наташи Чимаролли.

Ее обнаженное тело украшало самое крохотное бикини, которое Джеймс когда-либо видел. Оно состояло из совершенно прозрачной ленточки изумрудного цвета, чуть прикрывавшей соски, и малюсенького треугольничка той же ткани, расположившегося в перекрестье округлых бедер. Цвет прозрачного бикини удивительно гармонировал не только с глазами Наташи, но и с огненно-рыжей копной волос.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});