Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

ГЛАВА IV

ГОСПОДСТВО РЕСТАВРАЦИИ.

Новое здание, воздвигнутое Гаем Гракхом, рухнуло с его смертью. Его гибель, как и убийство его брата, была прежде всего лишь актом мести; но для восстановления прежнего строя было очень важно, что в тот момент, когда была подготовлена почва для монархии, личность монарха была устранена. В данном случае это было тем более важно, что после гибели Гракха и кровавой расправы, учиненной Опимием, в Риме не осталось никого, кто считал бы себя в праве даже попытаться занять освободившееся место, будь то ввиду своего родства с погибшим главою государства или ввиду своих личных способностей. Гай не оставил потомства, а сын Тиберия умер в юношеском возрасте. Во всей так называемой народной партии нельзя было даже назвать кого-либо, кто мог бы ее возглавить. Гракховская конституция походила на крепость без коменданта; стены и гарнизон были невредимы, но не было командующего, и не было никого, кто желал бы занять пустующее место, никого, кроме только что свергнутого правительства.

Так и случилось. После смерти Гая Гракха, не оставившего наследников, власть сената восстановилась как бы сама собой. Это произошло тем более естественно, что власть сената не была формально упразднена трибуном, она была лишь фактически сведена к нулю чрезвычайными мероприятиями Гракха. Однако ошибочно усматривать в этой реставрации лишь простое возвращение государственной машины в старую, заезженную и расшатанную колею, по которой она двигалась в течение столетий. Всякая реставрация всегда является в то же время и революцией, в данном же случае произошла реставрация не столько прежней системы управления, сколько прежних правителей. Олигархия явилась в новом вооружении; она присвоила себе доспехи свергнутой тирании. Сенат одержал победу над Гракхом с помощью его собственного оружия и в дальнейшем стал править, сохраняя в основном гракховскую конституцию, но, конечно, с задней мыслью если не совершенно ее уничтожить в свое время, то во всяком случае основательно очистить ее от элементов, действительно враждебных правящей аристократии.

Реакция сначала отразилась главным образом на положении отдельных лиц. Приговор по делу Публия Попилия был кассирован, и Публий вернулся из изгнания (633) [121 г.]. На приверженцев Гракха обрушились судебные процессы; напротив, попытка народной партии привлечь Луция Опимия по окончании срока его консульских полномочий к суду и осудить его за государственную измену разбилась о сопротивление правительственной партии (634) [120 г.]. Для этого правительства реставрации характерно, что аристократия постепенно стала проявлять больше политического благоразумия. Гай Карбон — некогда союзник Гракхов — давно изменил свои убеждения и только что доказал свое усердие и пригодность, выступив в защиту Опимия. Тем не менее он оставался в глазах аристократии перебежчиком. Когда демократы возбудили против него такое же обвинение, как против Опимия, правительство охотно допустило его падение. Очутившись вне обеих партий и предвидя свою неизбежную гибель, Карбон лишил себя жизни. Итак, деятели реакции действовали в персональных вопросах как чистокровные аристократы. Зато реакция, вначале ничего не предпринимая против раздач хлеба, против обложения провинции Азии, против гракховской организации суда присяжных, не только щадила купечество и столичный пролетариат, но и превзошла самих Гракхов в своем старании угождать этим силам и особенно пролетариату; это же имело место при внесении законов Ливия. Так поступали потому, что гракховская революция еще долго находила отклик в сердцах современников и оберегала творение Гракха; а главное — охрана и поддержка интересов купечества и, во всяком случае, черни в действительности прекрасно согласовались с выгодами самой аристократии; последней при этом приходилось жертвовать только общественным благом. От всех тех мероприятий Гракха, которые были проведены им в интересах общественной пользы, т. е. от самой лучшей, но, естественно, и наименее популярной части его законодательства, аристократия отказалась.

Прежде всего и с наибольшим успехом реакция обрушилась на самый грандиозный замысел Гракха — уравнение в правах сначала италиков и римских граждан, а затем жителей провинций и италиков. Уничтожив таким путем различие между только властвующими и только подчиненными, между только потребляющими и только трудящимися гражданами государства, Гракх надеялся разрешить социальный вопрос посредством эмиграции; она должна была быть проведена в таких обширных размерах и в таком систематическом виде, как никогда в истории. Со всем ожесточением и злобным упрямством, свойственными старческому бессилию, восстановленная олигархия опять навязывала новой эпохе принцип отживших поколений: Италия должна оставаться господствующей страной во всем мире, а Рим — господствующим городом в Италии. Еще при жизни Гракха италийским союзникам было отказано в равноправии, а против грандиозной идеи заморской колонизации предпринята была очень энергичная атака, которая послужила ближайшей причиной гибели Гракха. После его смерти правительственная партия без труда отклонила проект восстановления Карфагена, хотя отдельные уже розданные там участки остались у их владельцев. Однако правительству не удалось помешать демократической партии основать подобную колонию в другом месте: во время завоеваний по ту сторону Альп, начатых Марком Флакком, там была основана в 636 г. [118 г.] колония Нарбон (Нарбонна). Эта самая древняя из гражданских общин в заморских владениях Рима уцелела, несмотря на многократные нападки правительственной партии и даже прямое предложение сената упразднить ее. Она существовала долгое время, вероятно благодаря поддержке заинтересованного римского купечества. Но за этим исключением, не имевшим в силу своей единичности большого значения, правительству удалось прекратить раздачу земель вне пределов Италии.

В том же духе был разрешен и вопрос об италийских государственных землях. Мысль Гая об учреждении колоний в Италии, особенно в Капуе, была отвергнута; поскольку некоторые из них уже были основаны — колонистов распустили. Уцелела только небольшая тарентская колония: новый город Нептуния отныне существовал рядом с прежним греческим городом. Все земли, розданные помимо организации колоний, остались у получивших их; ограничения прав их владельцев, введенные Гракхом в интересах общественного блага — наследственная аренда и неотчуждаемость участков, — были отменены еще Марком Друзом. Что касается тех государственных земель, которые еще продолжали находиться во владении частных лиц по праву оккупации и в большинстве своем состояли из земель, занятых латинами, и из земель, оставленных за владельцами на основании гракховского максимума, то правительство решило окончательно закрепить их за прежними оккупантами и устранить возможность их раздачи в будущем. Правда, из этих земель предполагалось в первую очередь выкроить 36 000 новых крестьянских участков, обещанных Друзом. Однако правительство уклонилось от задачи разыскать необходимые для этих раздач сотни тысяч югеров италийских государственных земель. Колонизационный закон Ливия уже сослужил свою службу, и правительство втихомолку сдало его в архив. Только небольшая колония Сколаций (Squillace) вероятно, основана в силу этого закона.

Зато на основании закона, проведенного по поручению сената трибуном Спурием Торием, была упразднена в 635 г. [119 г.] комиссия по разделу земель, а на оккупантов государственных земель была возложена уплата подати в неизменном размере; доход с нее пошел в пользу столичной черни, им, по-видимому, частично покрывались расходы по раздаче хлеба. Более радикальные предложения — быть может, увеличение норм раздачи хлеба — были отклонены благоразумным трибуном Гаем Марием. Спустя 8 лет (643) [111 г.] был сделан последний шаг: новое народное постановление 33 освободило оккупированные государственные земли от уплаты подати и обратило их в частную собственность оккупантов. Кроме того было постановлено, что в будущем недопустимо занятие государственных земель частными лицами, эти земли должны сдаваться в аренду или оставаться общественными пастбищами. В последнем случае для права пользования пастбищем был установлен очень низкий максимум в 10 штук крупного и 50 штук мелкого скота, для того чтобы крупные скотовладельцы фактически не вытесняли мелких. В этих разумных мероприятиях заключается официальное признание вредных результатов прежней системы оккупации государственных земель, впрочем, давно отмененной (I, 754). К сожалению, эти меры были приняты лишь тогда, когда прежняя система уже успела отнять у государства почти все его земли. Таким образом римская аристократия заботилась о своих интересах, обратив в свою частную собственность все государственные земли, которые еще оставались в ее руках. Одновременно она задобрила также италийских союзников: правда, она не предоставила им прав собственности на занятые ими, в частности их муниципальной аристократией, государственные земли, но она оставила за ними в полном объеме права, установленные их привилегиями. Противная партия оказывалась в затруднительном положении, потому что по важнейшим материальным вопросам интересы италиков были диаметрально противоположны интересам столичной демократии. Италики даже вступили в своего рода союз с римским правительством и искали в сенате защиты от крайних замыслов римских демагогов и находили ее.