Подлодки адмирала Макарова - Анатолий Матвиенко

В предрассветном тумане капитан выбрался на мостик. Судя по отсутствию суеты, их прибытие прошло незамеченным. Вражеская акватория с неприятно узким входом, полная судов и маленьких весельно-парусных лодок, мутнела поблизости. На юг удалялся среднего размера броненосец с корветским парусным вооружением.

— Я был в Константинополе, Александр Маврикиевич, — старпом опустил бинокль. — Турки зовут его Стамбулом. Азиатчина. Святой Софийский собор обнесли минаретами, налепили полумесяцев, ныне это мечеть во славу Аллаха. Дай бог нам исправить несправедливость.

— Хотите лично минареты порубать, Конрад Карлович?

— До этого охотники найдутся. Мне бы по-скромному — утопить корабли, что минареты охраняют.

Берг тоже опустил бинокль.

— Внутрь рискнете, коль приказ будет?

— Непременно. Закавыка — как обратно выбраться, когда турок начнет нас нежно любить.

— Будете решать задачи, старпом, по мере их поступления. Командуйте погружение. Уходим домой.

— Есть. Скажите, капитан, — спросил Ланге уже на нижней палубе. — Как вам сие — построить лодку, взрастить экипаж и уйти навсегда?

Берг помедлил с ответом.

— Привык. «Щуку» оставлял — сердце рвалось. С «Барракудой» проще. А ныне не до возвышенных чувств. Видел корвет в тумане? Таких зверюх у них восемнадцать. Чтоб у турка остались лишь рыбацкие фелюги, надо много таких «Катранов».

— Война. После нее долго мир будет, да, Александр Маврикиевич?

Кавторанг усмехнулся. До чего же они разные. Живой и общительный Карл чем-то напомнил Малыша Джона. Семья Ланге долго жила среди русских. Размеренности и педантичности, как у Бергов, у них почти не осталось.

— При встрече спросишь у генерал-адмирала. А звезды на погоны собирай не медля. Следующая, говоришь… Нам бы эту кампанию пережить.

Опять до темноты крались на глубине, выгребая против течения. Штурман превратился в собственную тень от усталости. Синявин заорал, как резаный, в лодочной тишине: во сне к нему приползла крыса. Берг скривился: в замороженном и пустом корпусе из Питера не могли завести. Значит — уже местный грызун.

Среди Черного моря при погружении на перископную ввиду очередного парохода один из гардемаринов воскликнул шепотом:

— Навстречь под водой движется подводная лодка!

Ланге ужом протиснулся в рубку и приник к иллюминатору. Точно — впереди слабо мерцал источник света.

— Расстояние не меняется. Полагаете, господин гардемарин, она идет впереди?

— Не могу знать, ваше благородие. Верно, кормовой огонь.

Старпом глянул на вахтенного офицера с насмешкой и жалостью.

— Видимость под водой четыре сажени. Вы в самом деле решили, что засекли чужую подлодку? Ваш рапорт, офицер, войдет в историю. На будущее при спуске с мостика в рубку извольте соблюдать аккуратность. Вы своей военно-морской лапищей ходовые огни включили.

Если недавнему выпускнику Морского кадетского корпуса почудилась встречная лодка, что подумала вахта парохода, увидавшая под водой светляк?

До Севастополя больше ничего примечательного не запомнилось. Только порт оказался не конечной точкой пути. К огорчению Макарова, его друга отзывали в столицу.

— Приказ есть приказ, Степа. И он правильный. Ты в курсе, я только в походе хорошо командую. На берегу должен сам быть и во все нос сунуть. В Питере сразу четыре штуки закладывают из серии «Катран», а я пробовал семисоттонную пробить. На полтора месяца отлучился — и вот, получите-с.

— Да ясно. Неужели сам не хочешь турку торпеду влепить?

— Поручаю тебе.

— Не заржавеет. Кстати, Саш, для чего такая здоровая, семьсот тонн? Куда на ней идти сподобился?

— Куда Государь Император пошлет, — Берг грустно улыбнулся. — В Ла-Манш.

Глава вторая

— Господа офицеры! По велению Его Императорского Величества Россия объявила войну Турции.

Ожиданная неожиданность на миг лишила всех дара речи. Затем по залу пронесся возмущенный ропот. Манифест Александра Второго зачитал Кишиневский епископ во время торжественного молебна. О начале войны Черноморский главнокомандующий узнал из каблограммы от цивильного лица. Сухопутные силы только-только начали выдвигаться к румынской границе и Кавказу, флот на рейдах и в гаванях, а не у неприятельских портов.

— Государь Император ожидает от нас верности долгу, отражения возможных турецких десантов и защиты наших берегов, — продолжил адмирал Аркас, словно не замечая растерянности офицеров. Внезапность первого удара — непреложное правило военной науки. Никому не понятно, из каких таких резонов царь ею пожертвовал.

Оборонительный дух указаний о действиях крымчан уронил воинский настрой. Русские начнут наступление на Кавказе и на Балканах. Внук спросит: где турков бил, деда? Тот в ответ: на курорте в Крыму отсиживался, ордена за выслугу лет накопил. Тьфу!

Отпустив командиров сухопутных частей, капитанов «поповок» и комендантов гарнизонов, адмирал собрал тех, кто не хотел сидеть на пятой точке в ожидании реляций о чужих подвигах.

— Степан Осипович, «Троянский конь» готов?

— Так точно, ваше превосходительство.

— Сколько времени нужно?

— Сутки. «Константин» в готовности, лодки тоже.

Адмирал приблизился к капитан-лейтенанту вплотную. Молодцом выглядит Макаров, взгляд прямой, уверенный, открытый. Сейчас пойдет в бой. А ведь совсем недавно Аркас тоже так мог, выкрикивая команды с мокрого от непогоды мостика. Теперь — кабинет…

— Не боитесь пускать в ход сразу все лодки?

— Не ждут они нас, Николай Андреевич. В первый налет чистое истребление выйдет. Далее трудней окажется.

— На том и ладно. Бери лихтер, грузись. С Богом!

С мостика «Константина», неторопливо гребущего на юг на восьми узлах, дабы не напрягать машины тянущихся позади лодок, Макаров разглядывал горизонт. Вахтенные еще глазастее, но не им делать выбор при виде вражьих дымов. С другой стороны, коли встретятся броненосцы по пути к Босфору, он может в деле проверить подлодки на просторе да на глубинах.

Вслед за пароходом, превращенным в матку для четырех торпедных катеров, в плавбазу субмарин и одновременно в малый крейсер с трех- и шестидюймовыми орудиями, следовали четыре легкие субмарины «Акула», «Пиранья» и «Терпуга» с торпедами и минный заградитель «Тунец». Пятисоттонные «Катран» и минзаг «Кальмар» рассекали волны тут же; они способны обойтись и без плавбазы, но близость «Константина» изрядно сократит время получения торпед и мин.

Степан Осипович нервически стискивал руки и в то же время ощущал счастье чрезвычайное. Пока раскачиваются в питерских дворцах, он сделает первые выстрелы этой войны по вековечному, прямо-таки органическому врагу русских. Сейчас им будет и Чесма, и Синоп. Главное — новое оружие. Если не допустить ошибок, мир узнает о русских подлодках и содрогнется.

Непонятно поведение Константина Николаевича. Как войной запахнет, великие князья стаей летят на фронт. Отчего генерал-адмирал не в Севастополе? Почему не у штурвала?

К счастью капитан-лейтенанта, он успел покинуть порт за полсуток до августейшего повеления — не рисковать, к турецким берегам зря не лезть и вообще ненужную энергию не выплескивать. Усилия Берга пошли прахом. Братья Романовы продолжали считать субмарины оружием береговой обороны. Эдакими потаенными «поповками».

Потому-то первый и, возможно, единственный раз в жизни Макаров командовал эскадрой в семь вымпелов, получив достаточно смутный приказ топить все, что несет турецкий флаг, не имея понятия о действии крупных лодочных сил и тактики их применения, так как эта тактика рождалась только ныне. На Черном море один Берг рискнул сходить к чужим берегам. Возможности лодок, особенно усиленных плавбазой, являлись слишком большим секретом, чтобы его раскрыть врагу, проводя маневры. Русскому флоту, как и сухопутной армии, не привыкать учиться в бою.

Оттого Степан Осипович не обольщался. Подготовка экипажей не закончена, некомплект имеется. У самой крупной торпедной субмарины недостает двух офицеров. Старпом капитанствует, после списания гардемарина Синявина вахту несут унтеры наряду с офицерами.

За сорок пять миль до Босфора с «Пираньи» отсемафорили о пожаре в машинном. Огонь потушили, лодку взяли на буксир. Макаров сделал зарубку в памяти — коли все кончится хорошо, подумать о снастях для тушения пожаров под водой.

План загнать эскадру в Золотой Рог, как предлагал Берг, казался Макарову избыточно дерзким. Можно потерять половину лодок в первом же бою. Хорошо, приказ о походе на Константинополь не от великого князя исходит, а то как бы еще посмотрели на его изменение.

Лодки попарно швартовались по бортам, чтобы «Акулу», «Терпугу» и «Кальмара» догрузить мазутом. Ланге тоже запросился — маневры в Золотом Роге истощат батареи, их заряжать за счет мазута.