Ледяная колыбель - Ярослав Гивиевич Заболотников

Уже не разобрать. Вот бы вернуть виверхэльское проявление вампиризма, напрочь лишённое усталости и боли. Тогда нож в спине показался бы крохотной занозой. Тогда ничего, кроме пепельной смолы и солнца, не смогло бы обратить вечную молодость в горстку праха. А так… Так какой-то кусок металла выжег нутро калёными муками, заковал исцеление в кандалы и обернулся чашей с плескавшейся на дне обессиленной душой. Скоро морщинистые губы старухи Смерти изопьют её досуха… Распахивай врата, Эрмориум… Я вновь иду в твой лабиринт… На этот раз не гостьей… Сад… Забвение… Покой…

Из граничивших с бредом размышлений Лайлу вывел скрипящий снег. Шаги. Совсем близко. И вдруг затихли. Стук. Опять шаги. Снова непонятная тишина…

Приподняв веки, Лайла увидела, как торчавший из наруча кинжал прошиб висок варвара с обожжённым лицом, а затем покинул его, став красным, как зимняя рябина. Остроухий добивал раненых. Отнюдь не из милосердия. Иначе бы не придавил мыском сапога залитый слюнями подбородок. Судя по багровому затылку амбала, шлем которого лежал неподалёку, все остальные были уже мертвы. Хладнокровно переступив труп, темнокожий направился к вампирше. По-видимому, чтобы отомстить за тот оглушающий удар. Возможно, поиздеваться. Самое время. На смертном одре и от мошки не отмахнуться. А ведь Лайла искренне пыталась его спасти…

Остроухий остановился в метре от девушки, и она подняла на него алые глаза: во власти агонии оттягивала неизбежное силами тёмной сущности. Иначе бы уже давно испустила дух. Понимал ли он это? Вряд ли. Скорее видел в её пылающем взоре вызов. Вызов от той, чей язык за стиснутыми зубами тонул в кровавом пруду…

Сделав несколько шагов вбок, темнокожий скрылся из поля зрения. Подошёл ближе. Лайла почувствовала прикосновение к рукояти ножа — лёгкое тут же обожгло болью. Наружу вырвался хрипящий кашель, и снег замарали бордовые пятна. С бледных губ на подбородок покатились одинокие алые капли. А треклятый нож всё так же покоился в спине…

Перед лицом вновь возник остроухий. Он размеренно кивнул на покойников, продемонстрировал клинок и направил на девушку указательный палец. Но жест был не угрозой — предложением. Оценив ранение как смертельное, темнокожий решил закончить её страдания. Даже шагнул навстречу — Лайла еле нашла в себе силы чуть заметно помотать головой.

Она посмотрела вниз и дрожащей рукой провела на снегу линию. Затем с неимоверным усилием начертила половину вытянутого овала, перпендикулярно вросшую в неё плоской стороной. Потом же ребром ладони отделила его. Так выглядела последняя попытка ухватиться за жизнь. Осталось надеяться, что выходец из другого мира наблюдал за ней и сумел понять. Хотя понять он мог по-своему: узреть в рисунке свечу, надгробие или любой другой продолговатый предмет. Дабы упростить задачу, вампирша, плача от боли, потянулась к лопатке.

— Sjazscif zohr’es, — как-то неодобрительно прозвучало сверху.

Наверное, остроухий посчитал её дурой, выбравшей странную смерть от сильного кровотечения из открытой раны, но Лайла продолжала тянуть ладонь к ножу. Боль была невыносимой. По телу расходились судороги. Горстка оставшихся сил иссякала, а вместе с ней вздрагивавшая рука неторопливо сползала на бок. Ветхое дыхание утратило пар, окончательно сравнявшись с морозным окружением. Скверный знак. Ещё чуть-чуть, и еле бившееся сердце замолкнет. И не так, как однажды, когда бразды правления взяла тёмная сущность. Замолкнет навсегда. С пустыми венами, лишёнными магической крови, древнее проклятие разрушится. Будь Лайла всецело мёртвой, как и положено вампиру, застывавшая кровь не спешила бы покидать тело. Но она была полуживой, со всеми вытекающими последствиями…

Скептически глядя на умирающую, темнокожий вырвал из спины нож — девушка громко поперхнулась и с мычащим кряхтением рухнула ниц. Её лицо утонуло в снегу, а волна каштановых волос распласталась по жемчужной белизне. Возле них упал окровавленный нож. Длинный. С зазубринами у основания и сквозным долом, уходившим в недра костяной рукояти.

— Fiztsia, — от брошенной вслед за оружием фразы потянуло осуждением.

Воин задвинул клинок в наруч, накинул капюшон и обернулся на занесённый беготнёй костёр. Затем смерил взглядом убитых каннибалов: какой бы нелепой ни казалась их экипировка, могла сгодиться для одной задумки…

Минутой позже он сидел на упавшем дереве, выпутывая из трофейного шлема сыромятные шнурки, на которых держалась нижняя челюсть неведомого зверя. Из них, прямой палки и лежавшего неподалёку ножа должно получиться копьё. С древковым оружием остроухий управлялся не хуже, чем со скрытым клинком. А может, даже лучше. На родине и то, и другое не только носилось вместе, но и служило основой выживания в бесконечных коридорах мрачных подземелий, где за каждым вторым поворотом караулила смерть.

Замёрзшие в перчатках пальцы почти не слушались, но вместо того, чтобы смотреть вниз, на зажатый коленями череп, взгляд постоянно тянуло ввысь. Ни единого намёка на грот или пещеру. Неужели это так называемое «Надземелье»? Бред. Это миф. Детская сказка. Все знают, что под толщей земли огненные озёра, а верха обрамляет Дарнирова Кора, сквозь которую пыталось пробиться немало энтузиастов. Целые поколения кололи чёрный камень. А что в итоге? Тупик. Вертикальный тоннель длиной в несколько лет взбирания. Надземелья не существует. Меж тем как тогда объяснить здешний странный народ? Их бледные лица, круглые уши и заковыристую, громкую речь? Не говоря уже о мерзких, заплесневелых животных и нескончаемости снега, какой могла похвастаться лишь бездонная аномалия — Сиазская Впадина…

Мысли воина подвинули шорохи за спиной. Он оглянулся и сразу же поднялся, не сводя глаз с погибшей девушки, ныне уверенно стоявшей на ногах.

— Благодарю. Ты спас мне жизнь, — проникновенно сказала Лайла. — Ой, тебе же не знаком наш язык…

Вампирша указала на злосчастный нож и, коснувшись ладонью груди, чуть поклонилась. Однако стоило сделать шаг, как скрытый кинжал покинул наруч.

— Поняла… — замерла на месте Лайла. — Но я и так потеряла слишком много времени… Мне нужно выручать друзей… Без саней я не уйду… — изумрудный взор упал на валявшийся у сапог темнокожего шлем с вившейся по снегу верёвочкой. — Давай попробуем иначе…

Выставив приподнятые ладони, вампирша осторожно зашагала вперёд — воин принял боевую стойку. Ожившая приближалась, и он был готов пустить в ход клинок: мёртвые никогда не возвращаются с благими намерениями. С застывшей на лице маской безразличия они норовят иссушить душу, обратить её в чёрный камень, в ещё один слой Дарнировой Коры…

Однако остроухий никак не ожидал, что девушка в полутора метрах от него аккуратно опустится на колени, отведёт взор и, встав на четвереньки, потянется к шлему. Каштановая макушка. Ничем не защищённая и так близко. Танталовое остриё пробьёт её на раз. Ведь это всего лишь череп, полная злобы костяная коробка, а не панцирь ползучего астикула. Торчавший под кулаком клинок метил в голову, отслеживал каждое её движение…

Медленно подтаскивая за верёвочку шлем, Лайла ощущала царившее в воздухе напряжение. Дёрнись она или ненароком закашляйся — спаситель предстанет палачом. Вампирша не была уверена, что в случае чего успеет отразить атаку. Тягучие, как дёготь, мгновения сгорали в пламени неведения, но гробовую тишину ничто не нарушало: ни шорох одежды, ни свист клинка. Взяв шлем, Лайла села, подобрав под себя ноги. После чего с тёплой улыбкой протянула его темнокожему.

На хмуром лице того грозовыми тучами бродило презрение, изредка разбавляемое туманными раздумьями. Правда, взгляд с каждой секундой становился всё живее. Какое бы решение ни бороздило рассудок, похоже, оно почти созрело. И точно — остроухий вдруг выбил шлем левой рукой и, сделав порывистый шаг, замахнулся правой, со сверкнувшим молнией лезвием.

Лайла могла применить магию, использовать какой-нибудь приём или хотя бы уйти из-под удара. Но вопреки здравому смыслу предпочла просто зажмуриться. Раздался щелчок. Открыв глаза, вампирша увидела, как темнокожий опускает руку с задвинутым в наруч клинком. Интуиция не обманула. Это была какая-то проверка. Только, невзирая на её прохождение, воин не спешил подавать девушке ладонь. Более того, глядел строго, если не сказать высокомерно. Лайлу это оскорбило, однако она тут же задушила в себе обиду: возможно, в его мире иные правила этикета. Следовало начать всё с чистого листа…

Чинно поднявшись, вампирша коснулась груди указательным пальцем и дружелюбно произнесла:

— Лайла.

Смотря ей в глаза, остроухий осторожно стукнул себя костяшками кулака