Ледяная колыбель - Ярослав Гивиевич Заболотников

не сыскать, а знанию буран не помеха. Каннибал пожалеет, что на свет родился.

Едва Лайла настроилась на отчаянное преследование, как заметила сбоку очертания оленя. Вражеская упряжка неторопливо возвращалась. Плыла в метели, будто корабль в прибрежном тумане. Вероятно, варвар принял вампиршу за кого-то из своих: отвратная видимость сыграла на руку. Самое время действовать, пока приближение не раскрыло обман.

В центр подъезжающих саней устремился огненный шар. Размерами он был с небольшую тыкву, а вот твёрдостью скорее напоминал пень. Идеален, чтобы обезвредить, но не убить. Хотя, если попадание придётся в голову, можно остаться без заложника и по совместительству проводника…

Запоздалые сомнения оказались напрасными: силуэт выпрыгнул из саней за секунду до того, как в них угодил магический снаряд — до Лайлы долетел лишь треск сломанных палок, кои образовывали слегка приподнятый настил. Однако на этом вампирша останавливаться не собиралась и, объезжая по дуге вражескую упряжку, уже выцеливала ладонью упавшего в снег беглеца.

— Лайла, это я! — расколол боевую сосредоточенность знакомый голос.

Повисла напряжённая пауза.

— Джон⁈ — всматривалась в белую пелену вампирша. Натянув вожжи, она выбралась в сугроб и бросилась навстречу любимому.

От внезапной тряски мефит выпорхнул из-за пазухи. Взлетел повыше, чтобы сориентироваться, но по факту лишь щурил заспанные глаза от обилия снежинок.

— Чуть не пришибла… — поднявшись, улыбнулся следопыт и тут же стал жертвой крепких объятий.

— Слава небесам. Я так боялась потерять тебя, — прошептала Лайла в заснеженное плечо.

— Всё хорошо… — гладил её по спине Джон. — Теперь я здесь…

— А остальные? Где остальные? — опомнилась вампирша. Она отстранилась, подняв на следопыта полный волнения взор.

— Живы. С нами тут такое приключилось, не поверишь… Погоди… — воин нахмурился и задумчиво покосился на упряжку. — Где ты раздобыла… Стой… Это что, нарты людоедов?

— Долгая история… — понуро ответила Лайла. — Не хотелось бы сейчас её рассказывать.

— А это ещё что?.. — нащупав обледеневший мех, Джон быстро развернул возлюбленную. Его взгляду предстала двухдюймовая прорезь на лопатке и множество маленьких красных сосулек ниже. — Да ты ранена!

— Нет, — сдержанно сказала вампирша. — Уже нет, — из-под припорошённых ресниц выбрался уверенный взор.

— Что ж. Поверю на слово…

— Возвращаемся к нашим?

Придерживая капюшон, Джон осмотрелся: метель разошлась не на шутку — теперь уже и очертания ближайших деревьев растворились в молочной пелене. — Не думаю. Следы сейчас занесёт, а без ориентиров дорогу назад я вряд ли найду. Совсем заплутаем. Нужно где-нибудь переждать…

— Знаю, как это прозвучит в реалиях морозного леса, но метров за двести до твоего появления пахнуло сырой пещерой. Откуда-то справа. Тогда мне показалось это странным, потому и отметила, — укрывшись рукой от ветра, Лайла взглянула на обратную колею. — Если поспешим, я найду её.

— Едем, — Джон подошёл к саням, где прикрыл щитом треснувший настил. — Не то засыплет по самые уши, — он уселся, подвинул меч к борту и хлопнул себя по колену. — Прыгай. Твою «карету» на ходу зацепим.

* * *

— Вернулись ко мне, родненькие… — стоя возле упряжки, Рэксволд рассовывал кинжалы по ножнам. — Жаль, один савальхатский в снегу сгинул. Да и чёрт с ним. Главное, старые на месте, — взяв с сиденья тесаки, он заглянул назад, за спинку. — Н-да. С этими страстями я тогда и не заметил. Весь ягель выгребли, сучары. И большую часть мяса. Нельзя было оставить всё здесь? Нет, растащили по саням своим. Ну кто так делает?

— Как раз на такой случай, — негромко сказала сидевшая у костра Эрминия. — Своего не упустят.

— Хитрые падлы… Зато они кучка трусов, а я — собственноручно варга завалил, — ассасин с улыбкой проследовал к огню. — Может, в связи с подвигом мне какие почести положены? Второй шанс там? Оправдательный приговор? — уселся он напротив северянки.

— Задери меня медведь, — закатив глаза, шумно выдохнула та. — Ты мне уже всю плешь проел с этим выдуманным ребёнком. Похоже, надо тебе посильнее врезать, раз доходит туго…

— Если после этого дашь мне высказаться — врежь, — пожал плечами Рэксволд и подбросил в костёр ветку, поднявшую ворох жёлто-оранжевых искр.

— Поговорить, значит, хочешь? Ну, давай поговорим, — пасмурная Эрминия метала слова, будто молнии. — Чего ты добиваешься, Рэкси? Спускать в меня, когда вздумается, пока я не превращусь в жирную свиноматку с шумным выводком? Или в курицу-наседку? Таким ты видишь моё будущее? Как бы не так. Я родилась воительницей, воительницей и умру.

— Эрми, тебе никогда не стать курицей или свиньёй. Ты — тигрица. Всё, чего я хочу, — одного тигрёнка. Одного. Слово даю. Захочешь воспитать его воином? Кто ж против-то? Пора бы уже понять меня за столько лет…

— За столько лет я знаю тебя как облупленного. Одного. Как же. Тебе всегда мало. Славы, врагов, приключений. Слово даёшь? И года не пройдёт, от него ничего не останется. Всякое пойло, которое ты тянешь в рот, тому пример. А раньше ведь обещался завязать с этой дрянью. Трижды. Скажешь «нет», и, клянусь, я сломаю тебе нос, — вперившись взглядом в ассасина, Эрминия сжала кулак.

— Ты права. Обещался. Но пока смог лишь умерить его количество. Думаешь, мне это просто далось? Да в годы пиратства моя кружка не высыхала даже ночью! Только не надо всё валить в кучу. Я умею держать слова. Как у любого моряка, у меня было много женщин. От портовых девок до красавиц из элитных борделей. Впрочем, и потом — немало. Но как-то я встретил одну, непохожую на других, и впервые во мне что-то сломалось: с этой златовласой мне хотелось не засыпать, а просыпаться. Когда наши дорожки сошлись, я дал себе слово делить постель лишь с ней. И держу его до сих пор. Даже в те чёрные месяцы скорби по тебе моей подружкой на ночь была фляга или бутылка… Вот насколько я тобой дорожу. Настолько, что, теряя тебя вновь, вопреки всем принципам, принял твоё предсмертное желание и позже, там, на Тюрген Кроунт, не стал мстить колдуну, хотя точно бы не промахнулся. Наверное, это чего-то да стоит?..

Северянка опустила взор в огонь, хрустнула крепко сжатым кулаком. Затем её ладонь распрямилась. Печально и безмолвно. С неспешностью упавшего в лужу осеннего листка, гонимого ветром в последний путь.

— Не нужно давать ответ сейчас, Эрми. Подумай хорошенько. Всё взвесь. Если ответишь отказом, я отвяжусь от тебя с этим. Раз и навсегда. Потому что люблю. Но сперва… Сперва подумай. Действительно подумай.

Никак не отреагировав, Эрминия продолжила смотреть в костёр, где на покрытых пепельной чешуёй ветках танцевали языки пламени, чистого, беззаботного, бесконечно далёкого от мук выбора и судьбоносных решений.

* * *

— Чудно́ голова на морозе работает, — не давая оленю разгоняться, всматривался в метель Джон. — В мелькнувшем рыжем пятне тебя сразу признал, но осознание того, что ты пронеслась мимо на санях, пришло с нехилым таким запозданием. До этого на внимательность как-то не жаловался, — в очередной раз потянув вожжи, он устало усмехнулся: — Будь здесь Рэкс, точно бы отпустил шутку про «годы берут своё».

— Не обошла бы она стороной и меня, — Лайла, жавшаяся от холода к следопыту, пыталась уловить запахи пещеры. — Ведь я тебя не узнала. А по факту мне больше четырёх веков. С каким возрастом обычно приходит маразм? — порыв ветра разбросал снежинки по робкой улыбке.

— Рано нам умом двигаться… Хотя мне порой кажется, что я уже… Доберёмся до укрытия, и я такое расскажу, пока буран пережидать будем. Но сначала послушаю про сани и ранение. Надо ж было и тебе на людоедов нарваться. Как бы там ни сложилось, хорошо, хоть выбраться удалось. Сколько их было? Хочу знать, чего ждать, коли наши следы не успеет замести…

— Уже неважно, — с непривычной сухостью сказала вампирша, а после добавила гробовым голосом: — Некому нас преследовать.

Джон обеспокоенно посмотрел на собеседницу.

— Ты… — он запнулся от многообразия нахлынувших мыслей.

— Не я. Но — да.

— Ла-адно… — неспешно проговорил следопыт и вернул взор к снежной пелене за оленьими рогами. На деле же всё было совсем не «ладно». Если до этого Джон морщился от метели, то сейчас его лицо сковала хмурая задумчивость. Он злился, что не смог уберечь возлюбленную от козней севера, хоть и сам находился в шаге от смерти.

— Где-то здесь… — повела носом Лайла.

Воин насторожился, с трудом отбросил эмоции, которые, казалось, могли растопить даже лёд: разведка требовала внимательности и холодного рассудка. Джон покрутил головой, определяя направление ветра:

— По левую