Перебитый панцирь - Сфибуба Юсуфович Сфиев

отличался в прошлом своими стараниями в борьбе с Советской Россией. Он тоже надеялся, что главари национального комитета учтут его заслуги при распределении портфелей в предполагаемом «Северо-Кавказском правительстве».

В ту сентябрьскую ночь 1939 года, когда Рашидов скрылся от Надырхана и Делибея, он был тяжело ранен осколком немецкой бомбы. Ему не удалось перебраться в Лондон. Будучи прикован к постели, он терпеливо ждал наступления лучших времен. Его расчеты не оправдались. Но зато перед ним открылась новая возможность. Крестоносцы успешно претворяли в жизнь идеи «дранг нах Остен». Теперь следовало поделиться своим опытом с «освободителями» Европы. Зачем же замораживать свои богатейшие сведения о Советской России, собранные им за долгие годы? Если польский генштаб не мог воспользоваться этими данными, то пусть ими пользуется вермахт. Так думал Рашидов — бывший полковник второго отдела бывшего польского генерального штаба, прося приема у председателя СКНК. Но у него ничего не вышло. Канарису и Розенбергу требовались здоровые люди для использования в разведке и национальных формированиях, а не калеки. Кроме того, Надырхан напомнил Рашидову о его неблагородном поступке, опозорившем земляков перед абвером. Только переданные Рашидовым немцам сведения о Советском Союзе спасли его от выселения из Берлина. Рашидов стал жить за счет подачек от нацкомитета...

Глава тринадцатая

801 БАТАЛЬОН

Сафаров довольно быстро вошел в доверие к командиру 801 батальона. Тот был очень рад встрече со своим земляком, имевшим похвальные рекомендации от СКНК. Теперь Сафарову предстояло вступить в контакт с рядовыми легионерами. Он нашел способ, как действовать. Еще в юности Сафаров где-то вычитал, что лучший метод борьбы с врагом — воспользоваться его оружием. Это запомнилось...

Унтер-офицер Гереев, числившийся пропагандистом батальона, получил из Берлина очередную почту. Отдел пропаганды СКНК прислал последние номера журнала «Северокавказец» и газеты «Газават». Вечером командир батальона Шабанов приказал всем собраться в столовой.

Читку пропагандист начинал всегда с оглашения главного девиза-эпиграфа, печатаемого над заглавием газеты «Газават».

— «Аллах над нами, Гитлер с нами»! — громко прочитал Гереев и после большой паузы бросил угодливый взгляд на командира батальона. Шабанов понял, что означает эта пауза, резко поднялся с места и заорал во весь голос:

— Почему молчите, ишаки?!

— А что нам делать? — спросил кто-то из легионеров.

— Всем нужно сказать: «Аминь»! — ответил Гереев.

— А ну-ка, все сразу! — приказал Шабанов.

— Аминь!... минь!... инь! — недружным хором растянуто прокричали легионеры.

«Новый великий имам всего Кавказа Гейдар, — стал читать одно сообщение Гереев, — ведет свои войска для освобождения Дагестана и других мусульманских республик...» Покончив с газетой, пропагандист начал перелистывать журнал «Северокавказец», главным редактором которого был заместитель председателя СКНК Насур.

— А сейчас я прочту вам статью верного сына своей родины полковника Бичерахова, которую он прислал на днях из Америки.

— Если он верный сын своей родины, то почему пишет из Америки? — поднялся один из легионеров.

— Молчать, шантрапа! — опять заорал командир батальона. — Молитесь за нового имама Гейдара!

* * *

Гереев, в прошлом служитель культа в одном из селений Дагестана, находясь в плену, добровольно поступил на службу в германскую армию. Еще до отправки 801 батальона из местечка Весела (Польша) на Восточный фронт он командируется в «школу пропагандистов». Шестимесячное обучение не пропало даром. Пусть теперь кто-нибудь из легионеров вздумает вступить с ним в спор. Гереев каждую свою беседу подкрепляет «примерами» из довоенной жизни в Дагестане. Не забывал он рассказывать и о себе. При этом особенно останавливался на том, как его арестовали чекисты за «религиозную деятельность». Пропагандист знал, что если он скажет правду о своем аресте, то на легионеров это никакого впечатления не произведет. Арестован он был за участие в антисоветском восстании в Южном Дагестане.

В роте Сафарова командиром первого взвода служил лейтенант Сайпуллаев. Солдаты дали ему кличку «человек без языка», поскольку он отличался своей молчаливостью.

Однажды Сайпуллаев зашел к Сафарову. Он был слегка выпившим. Командир роты решил прощупать настроение своего подчиненного, достал бутылку водки. Они выпили по рюмке, закусили.

— Можно ли задать вам вопрос, господин обер-лейтенант? — обратился Сайпуллаев к своему командиру.

— Можно, — ответил Сафаров.

— Давно хочу спросить, откуда вы?

— Из Дагестана.

— Скоро ли мы будем там?

— Это зависит от генерала Клейста. А что, ты имеешь желание увидеть своих сородичей?

— Да, господин обер-лейтенант. Кто не мечтает увидеться со своими земляками? Но у меня нет твердой уверенности в том, что наш батальон доберется до земли наших предков.

В голову Сафарова вдруг вкралась мысль, что Сайпуллаев, возможно, подослан к нему абверовцами. Но он сделал вид, что не замечает, на что намекает его собеседник.

— Обязательно, земляк, доберемся. До всего доберемся, — многозначительно ответил Сафаров, налив еще по рюмке водки. — Только мне не совсем понятно ваше настроение...

Сайпуллаев опрокинул рюмку.

— Обер... скажите конкретно, что вас интересует?

— Только одно — честь нашего батальона.

— Вы вчера присутствовали на читке газет нашего мозгового и военного треста — СКНК? — спросил Сайпуллаев.

— Мне не раз приходилось бывать в нацкомитете, и должен сказать, что он создан из лучших умов северо-кавказской эмиграции. Разве Надырхан не фигура? Бывший начальник одного из округов Дагестана, инженер, получивший образование в одном из старейших университетов Европы, занимает сейчас пост председателя нашего нацкомитета в Берлине.

Сайпуллаев не выдержал.

— А самое главное качество Надырхана — это то, что он всем своим нутром ненавидит Советскую власть.

— Да, это качество нельзя отнять у него. Но заместитель Надырхана Насур — тоже не маленький человек. В