Пилотируемый космический полет - Василий Лесников

Страха моего как не бывало. Росла уверенность в своих силах и возможностях.

Оказалось, что я научился уже и распределять время, контролировать его бег. Хотя заключалось это в осуществлении коротких перелетов и постоянной настроенности на ожидание очередной команды.

Как только прозвучал сигнал: «До конца режима 5 секунд», — я сразу прекратил свои эксперименты и, оттолкнувшись от бытового отсека, на который успел взобраться (ведь это же так легко в невесомости), устремился к спасительным перилам у пола и, причалив к ним, сразу постарался опустить ноги на пол. Но не тут то было. Выталкивающая сила оказалась сильнее меня. Силы моих рук и одной опоры для выполнения такой операции явно не хватало. Однако осматриваться и примечать, что делается вокруг, такое положение моего тела не мешало, хотя и выглядели предметы несколько необычно. Как будто я находился вниз головой. Хотя, в принципе, оно так и было.

В таком положении я и увидел, что с бортинженером не все обстоит благополучно. Выполняя операцию по входу в шлюзовую камеру, он последнее движение выполнил слишком резко и промахнулся. Не успев ухватиться за обрез люка, он быстро взмыл вверх. Натянутые кабели скафандра дернули его в сторону, и он неуправляемо завертелся, потерял ориентировку, и оказался в том самом неприятном положении, в котором на предыдущем режиме был я сам.

Телеоператор, пытаясь наиболее полно заснять всю ситуацию, изо всех сил тянулся за космонавтом, и в какой то момент он так увлекся, что забыл о контроле собственного положения. Он расслабил левую ногу и «по земному» стал искать для нее более выгодную точку опоры. И, естественно, был за это сразу наказан. Все тело его закачалось, как маятник на правой ноге, а левой он стал быстро — быстро ощупывать вокруг, пытаясь теперь уже хоть за что-то зацепиться. Тем более, что его уже стало разворачивать. Однако, съемку он не прерывал, хотя и изгибался немыслимым образом, и камера в его руках тоже начала ходить из стороны в сторону.

Пока я в нерешительности раздумывал, чем бы помочь телеоператору, фотограф, работавший рядом с ним, прекратил свою работу, изогнулся всем телом почти горизонтально над полом, ухватил обеими руками ногу коллеги и воткнул ее между матами, чуть повернул носок для лучшего зацепа.

Оператор так и не прервал съемки, не оторвал взгляда от окуляра телекамеры, и даже не поблагодарил своего товарища. Потом он наверное скажет ему добрые слова благодарности, а в данный момент такое поведение для обоих было вполне естественным.

Ситуация с космонавтом, между тем, обострилась. Он боролся с невесомостью самоотверженно. Использовал в качестве опоры кабели, шланги, пытался двигать телом, но никак не мог сориентироваться в обстановке и возвратиться в исходное положение. И я уже представлял, как через несколько секунд с высоты потолка салона он плашмя будет падать на пол.

Инструкторы не вмешивались. До последней секунды они давали возможность космонавту самому справиться с возникшей аварийной ситуацией. И только в самый последний момент руководитель бригады и один из инструкторов синхронно взлетели к космонавту, затем оттолкнувшись от потолка, увлекли за собой и неудачника. Расчет был настолько точный, что момент их касания пола совпал с исчезновением невесомости.

Правд, приземление было не совсем удачным. В сложившейся обстановке приземлить космонавта на ноги не удалось, и он по окончании режима невесомости остался лежать на боку, не совсем удобно подвернув под себя руку.

— Как самочувствие? — Сразу же запросил его руководитель.

— Нормально. Рука вот только беспокоит, но терпимо.

— До очередного режима совсем немного времени. Потерпи. А там мы сразу поставим тебя на ноги.

Помочь космонавту сразу было проблематично. Один скафандр весил более 200 килограмм.

И космонавт терпел. Особенно трудно ему пришлось в начале очередного режима, когда на подвернутую руку стал давить уже двойной вес. Но вот вновь наступила невесомость. Космонавта подняли на ноги, и вновь он, как и мы, отправился в полное неожиданностей путешествие. Дальше он все должен был сделать сам.

За третьим режимом последовал четвертый, затем пятый…. И вот уже космонавты возвратились к исходному рубежу. Задание выполнено.

А мое состояние от режима к режиму улучшалось. Меня не стеснял никакой скафандр, у меня не было конкретного задания. Задача моя была минимальной — прочувствовать на себе влияние невесомости, понаблюдать за работой космонавтов и попытаться определить в ней какие то существенные особенности. И я полностью использовал отведенное мне время. Летал по потолку, взбирался, вернее вспрыгивал как кузнечик, на бытовой отсек и шлюзовую камеру, откуда мне открывался полный вид всего салона. Я совершенно забыл о неприятных ощущениях, припоминая кое что из этой области лишь в краткие мгновения переходных периодов. А когда руководитель бригады, вроде бы мимоходом, сказал мне: «Молодец. Если так и дальше будет, можешь писать заявление в космонавты», я совсем загордился. И тут же был наказан за самонадеянность.

Подошедший врач поинтересовался моим самочувствием и сообщил, что один из космонавтов, отрабатывая эксперимент в невесомости в сидячем положении, чувствует себя довольно плохо.

Наверное, врач хотел этим сообщением похвалить меня, а получилось непредвиденное. Я вдруг представил себе этого космонавта, его измученное лицо, бумажный пакет и «брызги шампанского» из рвотных масс. И мне вдруг самому захотелось полностью освободиться от завтрака. Уж не знаю, как я сдержался, сколько сделал судорожных глотков, но какое-то время я ничего вокруг не видел и не замечал. Хорошо, что врач, передав мне сообщение, сразу же отошел. Почему то именно ему мне было стыдно показать свою слабость.

Усиленные глотательные движения помогли мне и на этот раз. Тошнота ослабевала, а вскоре и совсем прошла. А как только наступила невесомость, я и вовсе забыл обо всех неприятностях в очередной раз.

Хотя я и знал, когда закончится полет, но команда: «Приготовиться к посадке» прозвучала все же несколько неожиданно. Я еще не успел налетаться досыта, не выполнил всего, чего хотел. Но что поделаешь. Теперь нужно на земле подготовиться к тому, чтобы пройти второй цикл невесомости.

После посадки я даже не пошел в помещение, как все, а стал прогуливаться вокруг, надеясь, что свежий воздух и мороз быстрее помогут мне восстановить хорошую физическую форму, избавиться от вдруг появившейся головной боли и общего состояния сильной усталости. Хотелось даже без помех обдумать некоторые вопросы, возникшие в ходе полета.

Ко мне подошел руководитель бригады и похвалил, но не за полет, а за эту прогулку на свежем воздухе.

— И не расслабляйся, — наставлял он. — Хорошее самочувствие в первом цикле не гарантирует того же во втором.

Услышав такой «обнадеживающий» совет и вспомнив, что я уже был близок к позору, мне вдруг захотелось остаться на земле. Ведь главная цель достигнута — невесомость я уже испытал, за работой космонавтов понаблюдал. Второй полет не даст мне практически никакой новой информации.

Я бродил по мерзлому полю, беседовал сам с собой, и потихоньку приходил к выводу, что мои размышления вполне логичны, справедливы, и что вряд ли стоит думать о том, что и как обо мне скажут другие. Важно как я сам оцениваю свое поведение. Рационально ли поступаю?

В моих рассуждениях и расчетах все вроде было правильно. Задание свое я выполнил. Профессию менять не собираюсь. И все-таки, чем больше я убеждал себя в непогрешимости своего решения, тем неуютнее почему то становилось на душе. Второй полет нужен был не кому-нибудь, а мне. Для моего самоутверждения. Отказ от второго полета на невесомость диктовался бы малодушием. Я потерял бы многое, что с таким трудом удалось завоевать. Попросту говоря, не трус ли я в сущности?

Быть трусом как то легче. Тем более, что есть оправдание: в голове трещало еще больше, в желудке сосало так, будто я сутки не ел и не спал. И еще больше давала о себе знать жажда.

Что-то, однако, удерживало меня от принятия окончательного решения. С каким то раздражением я увидел, как другие члены бригады, гуляющие неподалеку, грызли сухарики, уплетали яблоки.

— А разве невесомость и полный желудок совместимы? — Не выдержав, спросил я одного из них.

— Возьми яблочко. Нам по норме положено, — инструктор улыбнулся. — Не помешает и жажда пропадет.

И я взял яблоко. Другой протянул мне сухарик, добавив.

— Пусть желудок занимается своим делом. Привычным. Тогда и нам мешать не будет.

Я поблагодарил и… пошел пить воду.

Перестала болеть голова, успокоился желудок и куда то в сторону ушли никчемные мысли. А тут и руководитель бригады сообщил мне.

Нашли тебе новую работенку. На первой горке пойдешь в кабину штурмана. Там невесомость ощущается по другому. Попробуй. Будет немного страшновато, но ты ведь уже опытный, освоился с нашей работой.