Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

У Генриха начался нервный тик, но он ничего не мог с этим поделать. Ее рот скривился в легкой усмешке.

– Новые королевские наместники, граф Мартиниц и Вильгельм Славата, – ограниченные, пламенные католические Дурьи головы, ничего не видящие дальше собственного носа, Ни во что не ставящие своего короля Фердинанда. На стороне противников – граф фон Турн, предводитель дворянства Богемии, не способный правильно говорить на богемском наречии, фантазер и болтун, влюбленный в звук собственного голоса, фанатично преданный протестантизму. Единственный талант, которым он обладает, это то, что он может увлечь своими честолюбивыми замыслами даже самые недоверчивые души. И это – самые яркие представители обеих сторон. Неужели вы думаете, что подобное собрание некомпетентности произошло в результате абсолютной случайности? Грядет война. Для всех, кого она коснется, она станет последней битвой из книги Откровения. Но именно я буду тем царем, который поднимется из пепла этого царства.

– Повелителем миллионов мертвецов.

– Не верится мне, друг мой, что вашими устами могут говорить угрызения совести. – Она усмехнулась. – Лучше скажите: о чем это вы?

– Если вы разожжете религиозную войну между христианскими конфессиями – а из ваших слов ничего иного вывести невозможно, – то по окончании войны не останется никого, кто бы верил во что-то. Власть и сила дьявола исходят от Бога, а Бог после этой войны будет мертв, как и все те, кто в него верит.

– Вот почему я обо всем позаботилась заранее.

– Дети, – медленно произнес Генрих, у которого возникло ощущение, что перед его глазами неожиданно заструился свет. Он задержал дыхание. Он снова, к сожалению, недооценил ее.

– Дети. – Она согласно кивнула. – Дети придворных, дети богатых торговцев, дети дворян, дети из семейств епископов и кардиналов. Александра Хлесль – это только начало. Когда нам удастся добиться над ней власти, мы сумеем добиться того же и над остальными. Кардинал Хлесль – единственный, кто до сих пор мог стоять у меня на пути и бороться против возвращения библии дьявола. Однажды он уже сделал это. Александра – дочь его любимого племянника. Он никогда не позволит, чтобы с ней случилось что-то дурное; ему и в голову не придет, что она уже давно одна из нас, и вынужден будет подчиниться мне.

В Генрихе снова шевельнулось неприятное чувство, когда она упомянула Александру. Он отмахнулся от него, но оно тут же вернулось.

– Откуда вам это известно? – спросил он. – Вы провели здесь целых четыре года, но все эти колдовские ритуалы не помогли вам продвинуться ни на шаг. Откуда у вас вдруг взялись сведения о кардинале Хлесле и его семье? Когда вы отправили меня прочь, чтобы пустить по следу дочери, вам уже все было известно.

Одно короткое мгновение она колебалась, а затем решилась:

– Идите за мной.

Она провела его по лабиринту града к раскачивающемуся деревянному мосту, соединявшему центральную башню с главным зданием. Внутри центральной башни оказалось просторнее, чем в жилом доме обычного горожанина. Она подошла к какой-то двери и распахнула ее. Оказавшееся за дверью помещение было совершенно пустым, если не считать одинокой кровати, выцветших гобеленов на стенах и камина, в котором горел огонь. Несмотря на холод, исходящий от стен, в помещении было жарко и душно. В одной из узких оконных ниш сидел человек. Когда они вошли, он обернулся. У Генриха от неожиданности глаза на лоб полезли. Незнакомец оказался стройной красивой девушкой, одетой в платье, должно быть бывшее модным четыре сотни лет тому назад. Ее вид вкупе с архаичной обстановкой комнаты на какое-то мгновение заставил его потерять ощущение времени.

Девушка захлопала в ладоши и рассмеялась. Она возбужденно показывала в окно.

Белая фигура, стоявшая рядом с Генрихом, подошла к девушке и склонилась над ней.

– Да, правда, – услышал ее голос Генрих. – Там, во дворе замка, проезжают рыцари – Ланселот, Гавейн, Эрик…[18] Ты Должна потерпеть: вскоре сюда приедут король Артур и королева Гиневра. Ты просто должна немного потерпеть.

Девушка обняла Диану и возбужденно захихикала. По ее подбородку стекала слюна. Стоявший в растерянности Генрих увидел, что Диана осторожно вытерла ей лицо. Девушка опять села на подоконник, заняв свой наблюдательный пост. Затем она повернула к нему лицо и снова улыбнулась, и никто бы не сказал, что с ней что-то не так. Он позволил Диане увести себя. Она заперла за ними дверь.

– Идиотка, – пояснила она. – Говорят, жила в лесу, пока на нее не наткнулись охотники и не привезли ее в монастырь сестер-премонстранток в предместьях Брюна. Оттуда ее забрала жительница Брюна и приняла как родную дочь.

– Она просто красавица, – заметил Генрих.

– Мозг ее совершенно пуст. В нем я нашла только две вещи: истории о короле Артуре – не знаю, кто их туда поместил, – и убежденность в том, что я – ангел.

– На что она вам сдалась?

– Женщина, называющая себя ее матерью, очень хотела бы забрать девушку обратно. Это юное существо – зовут ее Изольда – находится здесь не совсем по своей воле. Правда, несчастная этого не замечает и считает, что «ангел» пригласил ее, чтобы она могла познакомиться с рыцарями Круглого стола.

– Так, значит, все дело в той женщине, которая приняла ее как свое дитя?

– Я не уверена, что старая корова рассказала мне всю правду. Но благодаря девушке она полностью в моей власти. Однако как только Мельхиор Хлесль признает мою власть, мне не будет нужна ни она, ни девчонка. – Улыбка ее была ледяной. – Вы смогли бы убедительно сыграть Тристана для нашей Изольды? Ее не так уж трудно будет обмануть. Когда я больше не буду нуждаться в ней, она – ваша. Жаровня, клещи, ножи, пилы – все, что вам может понадобиться, вы найдете где-нибудь в замке.

– Возможно, ей захочется пройти путь до ворот рая в сопровождении своего «ангела»? – Генрих решил, что стоит попробовать. Он был поражен, когда она неожиданно прижалась к нему, а ее губы захватили его рот и поцеловали его. Задыхаясь от переполнившей его страсти, он ответил на поцелуй, одной рукой схватил ее за ягодицу, а другой – за грудь. Она резко отодвинулась от него.

– Кто знает, – ответила она. Он тупо уставился на размазавшуюся по ее лицу помаду; создавалось впечатление, что она только что напилась крови. – Кто знает, мой милый Тристан. Но до тех пор вам предстоит выполнить еще очень много работы.

9

У Андрея мороз прошел по коже. С того места, на котором он стоял, с середины низкого холма, казалось, будто не прошло никакого времени, будто те двадцать лет, минувшие с тех пор, как он был в Подлажице в последний раз, и еще двадцать лет до того, когда он побывал здесь впервые, превратились в ничто. Он снова был маленьким мальчиком, ставшим свидетелем страшного убийства сумасшедшим десяти женщин с детьми. Но он одновременно был и молодым человеком, проникшим в мрачное царство, в котором гнилостное дыхание дьявола окутывало людей, превращая их в ходячие, пораженные проказой трупы. В первый раз он один сумел сбежать отсюда, во второй его сопровождал человек, ставший ему ближе, чем родной брат: Киприан.

Подлажице был последним местом на земле, куда Андрей хотел попасть. Здесь он видел, как отец исчез в полуразрушенном монастыре после того, как вошел туда летящей походкой человека, намеревающегося украсть нечто ценное. Здесь он видел, как беззащитные люди падали под ударами топора, и среди этих людей, скорее всего, была и его мать. Он больше никогда не видел их – ни живыми, ни мертвыми. За прошедшие годы Андрею пришлось расстаться со многими людьми – начиная от покровителей, например Джованни Ското, просто бросившего его и прихватившего жалкую одежонку, и заканчивая любовью всей своей жизни, чья смерть лежит на совести маленького черного монаха, на которого он в результате даже не смог рассердиться. Можно было бы предположить, что он свыкся с этим. И все же одно расставание Андрей так и не сумел принять по-настоящему – расставание шестилетнего ребенка со своими родителями, – и оно по-прежнему оставалось кровоточащей раной в его сердце.

Андрей повел лошадь вниз по склону. Подлажице был деревней-призраком. Когда-нибудь сюда придут новые жители или вернется кто-то из прежних обитателей, – но только после того, как воспоминание об ужасе, приведшем к запустению этого места, сотрется из памяти. Трудно было подобным образом думать о человеке, до последней секунды в своей оригинальной манере хранившем ему верность, но смерть короля Рудольфа принесла больше добра, чем зла. За прошедшие годы многие из его продажных служащих и графов лишились места благодаря не столько кайзеру Маттиасу, сколько энергии кардинала Хлесля и рейхсканцлера Лобковича. Новый управляющий этим краем превратил Подлажице из отгороженной от остального мира прокаженной деревни во вновь пригодную для жилья местность, а оставшиеся в живых обитатели злополучного поселения были помещены в больницы. Остатки старого монастыря, в котором им приходилось ютиться, приказали сжечь дотла. В том, что касалось нового заселения местности, можно было сказать, что усилия управляющего пока еще не увенчались успехом. И Андрей не был уверен в тем, что когда-нибудь увенчаются. Этот человек и не подозревал, что здесь нужно было забыть нечто худшее, нежели просто пару десятков живых мертвецов.